Ирина Губская Мариинка давно заявила поиск новых хореографов как приоритет репертуарной политики. Давным-давно Олег Виноградов открыл для экспериментальных работ Театр камерного балета, организовав малую труппу. Новое руководство ликвидировало это "приложение" и стало искать хореографических авторов для основной труппы. Одним из первых "варягов" был Хосе Антонио с "Гойя-дивертисментом" для Фаруха Рузиматова. Затем - один из ведущих хореографов неакадемического направления Евгений Панфилов c "Весной священной", артист кордебалета и студент-балетмейстер Вагановской академии Алексей Мирошниченко ("Свадебка"). Алексей Ратманский сделал три короткометражки на музыку Стравинского, Ханина и Скрябина. Но и его балеты не стали кассовыми и быстро пропали из репертуара. Мариинский балет переключился на проверенных временем Баланчина и Ролана Пети.
Прошлый сезон шел оживленнее. В первом международном фестивале балета приглашенные звезды показались и в современной хореографии. Мариинка получила заветное новшество: три одноактных опуса Джона Ноймайера. "Щелкунчик" решил проблему нового полнометражного балета. Правда, главным автором спектакля был Михаил Шемякин, и говорить о современной хореографии в связи с этой работой оказалось как-то неловко. Постановки Мауро Бигонзетти, объявленные в афишах, так и не увидели света. Зато появились балеты советских хореографов на музыку Шостаковича, в свое время новые пути как раз и обозначавшие.
И наконец - вечер постановок молодых хореографов. Перформанс в репертуаре академического театра (балеты показывали только два вечера) объясним отсутствием гарантий того, что новые постановки и имена задержатся в афише. Принцип появления именно этих имен руководство балета объяснить не смогло. Можно предположить, что иностранец Анжелов - результат общения Мариинского балета с Фондом Баланчина, а другой гость, Пепарини, - работы с Бигонзетти и Роланом Пети. А Кирилл Симонов - собственный автор. Но и только. Случайной выглядела и программа.
В "Last Horizon" Владимир Анжелов (США) показал себя подражателем Баланчина. "Отражения" Индры Рейнхолде (Латвия) отражали много влияний, но воспроизведенных вполне корректно, отчего могли претендовать на собственную танцевальную концепцию. Хореография Светланы Ануфриевой (Россия) несла неизгладимую печать обучения в Петербургской консерватории - невзрослость хореографической мысли. "Нежно, с огнем" - тип курсовой работы, когда постановщик слышит не оркестр, а только концертмейстера. Кирилл Симонов, хореограф шемякинского "Щелкунчика", в "Come in!" представил нечто похожее на послесловие к нему. Уродливость как знамя и атмосфера усредненности - своеобразный симоновско-шемякинский вариант неоэкспрессионизма. Солисты неотличимы от кордебалета, мужской и женский танец отменены пластикой унисекса. После серых шеренг балет "Лулу" Джулиано Пепарини (Италия) выглядел невероятно зрелищным. Так смотрятся обычно постановки Ролана Пети, с которым работает Пепарини. Объединило хореографов этого вечера то, что все они говорили словно не на родном, а на выученном языке.
В итоге в творческий актив артиста есть что записать лишь Яне Серебряковой и отчасти Ирине Голуб. Труппа ничего не приобрела, использовав наработки из прежнего репертуара для исполнения более или менее связных танцев, напоминающих более или менее известные произведения более или менее известных хореографов.
Хореографы выходили на поклоны, как один, в черном.
