Конец цыганской жизни

Фасад театра остался тем же, а внутреннее наполнение существенно преобразилось.
Фото Романа Мухаметжанова (НГ-фото)

Все в театре ждали, что получат в итоге ремонта и строительства новых помещений – роскошный и удобный «Мерседес» или затрапезные и ломкие «Жигули» (сравнение главного режиссера театра Александра Тителя)? Судя по довольному виду директора Владимира Урина, «Жигулей» не предвидится: полезная площадь театра увеличилась в три раза, а компьютерными технологиями здание нашпиговано сверху донизу. «Мы поездили по России, выступали в разных театрах страны и поняли, что теперь живем как боги», – говорит Урин.

Зрительный зал стал сине-белым, как и главное фойе: синий считается родным цветом театра, потому что его основатель Станиславский использовал ультрамарин в оформлении легендарного оперного спектакля «Евгений Онегин». Занавес новый, а в зрительном зале не осталось неудобных мест. Кресла, расположенные ступенчато, сделали шире, правда, за счет уменьшения их количества – теперь 1100, а не 1300, как раньше.

В вечер открытия, приуроченного к Дню города, зал был полон. Гости поднимались по парадной лестнице, сохранившейся еще с тех времен, когда этот дом был резиденцией генерал-губернатора и Московским купеческим клубом. На площадке играл квартет и цвели огромные букеты флоксов. В гостиных висели фотографии, запечатлевшие жизнь театра со дня основания. На фоне черно-белого Немировича-Данченко давали интервью Валерий Гаркалин и Вера Васильева: наверно, рассказывали журналистам, как они любят оперу и балет. На открытие пришли Галина Вишневская, Елена Образцова, Марк Захаров, Андрей Караулов, Эммануил Виторган, Валерий Фокин, Юрий Соломин, Николай Цискаридзе и Андрис Лиепа. В ложе сидел посол Азербайджана в России Полад Бюль-Бюль Оглы. Где-то в первых рядах партера поместился Иосиф Кобзон. А важным московским чиновникам просто не было числа.

Когда к своему месту в зрительном зале прошел мэр Москвы Юрий Лужков со свитой, начался «гала-катарсис в трех частях». Так в театре назвали полушутливую церемонию открытия. Не было никаких речей и разрезаний ленточек. Просто оркестр заиграл увертюру из оперы Верди «Сила судьбы», и на экране появились фотографии – история театра, лица творцов, которые в нем работали, снимок мэра, закладывающего первый камень в фундамент нового здания, и под конец – пожарники, которые тушили возгорания, случившиеся во время стройки. Во второй части катарсиса хор пленных иудеев из оперы «Набукко» спел про радость возвращения в родные края, а потом пели и плясали многие. Публика услышала Ленского, Отелло и библейскую Далилу, увидела прыгающих горцев из балета «Гаянэ» и дуэт из балета «Призрачный бал». Оперные певцы нарядились по-балетному, в колеты и в пачки, и на фоне танцующих лебедей спели дуэт из оперы «Ундина», причем певица во время пения стояла на пуантах! (Чайковский использовал материалы недописанной «Ундины» для балета «Лебединое озеро».) После куплетов из оперетты «Цыганский барон» и гран-па из «Дон Кихота» наступил финал: солисты театра пели советские песни о Москве, а на заднем плане выстроились мужчины во фраках и в кепках «а-ля Лужков».

Концерт концертом, но официальное открытие еще не означает полнокровной жизни со следующего дня. Требуется наладка сценического оборудования, постановка света. Главный художник театра Владимир Арефьев уверен, что предстоит решать проблему психологической совместимости персонала со сложной современной техникой. Да и певцы с танцорами должны освоить обновленную сцену. Так что регулярные спектакли здесь начнут показывать через месяц.