Шедевры потрясли. И растрясли

Очередной концерт персонального филармонического абонемента Теодора Курентзиса прошел в Большом зале консерватории. Маэстро дирижировал симфоническим оркестром «Новая Россия», солировал пианист Александр Мельников.

Слушательская истерия, вызванная личностью и творчеством Теодора Курентзиса, вскоре приведет к тому, что его абонементы будут раскупаться быстрее, чем на Дениса Мацуева – уже в течение нескольких сезонов укрепившегося лидера по продажам. Если на Мацуева ходят в желании еще раз насладиться чистотой фортепианной игры – новостей от него ждать не приходится, все технические барьеры преодолены, все скорости покорены – еще быстрее играть не получится, то от Курентзиса, предсказуемого именно своей непредсказуемостью, публика каждый раз ждет чего-то нового. Маэстро об этом знает и нарочито держит марку Интерпретатора (с большой буквы), правда, в некоторых случаях он все-таки своим имиджем злоупотребляет. Как, собственно, и случилось в этот раз.

Первая симфония Малера (во втором отделении) оставила, правда, впечатление мастерски прочитанной партитуры, где все было на своих местах: темпы, кульминации, динамика, единый порыв, объединяющий исполнение этой гигантской и изматывающей партитуры от первой части к финалу. Но не более того – до нового слова в Малере Курентзис еще не дорос, а три пиано у духовых и прочие тонкости оркестровой игры, с которыми на достойном уровне справился оркестр, могут удивить разве только российского слушателя – для хороших западных коллективов это вещь совершенно естественная, венские оркестры с подобными трудностями справлялись еще в малеровское время (иначе зачем бы он, прекрасный дирижер, стал писать заведомо «неиграемое»), не говоря уже о сегодняшнем дне.

Другое дело – Второй концерт Рахманинова, буквально взорвавший публику в первом отделении. Курентзис и Мельников к этому концерту готовились – в целях представить новое прочтение «затертого» шедевра они изучали партитуру, размышляли, искали┘ Но только результат этих поисков оказался интересным лишь в частностях, но неудовлетворительным в целом. Отдельные наблюдения этого дуэта даже можно отметить: так, например, знаменитая кульминация в первой части в их исполнении превратилась в злобный марш в духе Шостаковича, но этот фрагмент повис – он не был подготовлен и остался без продолжения – в погоне за мелочами исполнители потеряли общую логику, не выстроили концепцию целого. Кроме того, вследствие своих темповых решений – предельно быстро, но с неоправданными замедлениями и ускорениями – и смысловых нагрузок эта музыка потеряла привитое композитором органичное дыхание, что оставило ощущение неестественности и неуместной надуманности трактовки Курентзиса и Мельникова.