Дмитрий Орлов Государственная политика в отношении крупных корпораций и их роли на российском и внешних рынках становится консервативной, постепенно утрачивая динамику и напор. Эта точка зрения все более распространяется в среде элит. Так, недавнюю встречу президента Владимира Путина и главы "Транснефти" Семена Вайнштока многие наблюдатели поспешили назвать вполне рутинной. Однако в этом случае важен, скорее, не текст информационного сообщения о встрече, а более широкий контекст нефтяной геополитики. На вызовы, которые бросают российским нефтяным интересам корпорации, государства, люди и обстоятельства, должны быть даны адекватные ответы. Такова позиция российского президента Владимира Путина.
Как строить отношения с Россией? Отвечая на этот вопрос в статье с одноименным названием, Збигнев Бжезинский дает нашей экономике беспощадную оценку. Даже если ежегодный прирост российской экономики составит 5%, считает Бжезинский, то к 2015 году ее доля в мировом ВВП достигнет лишь 2%, в то время как доля США и ЕС будет равна 45-50%, а Японии и Китая - 25%.
Без обновления основных фондов в нефтяной, нефтеперерабатывающей отраслях и транспортировке нефти, без укрепления позиций на мировых рынках и строительства новых магистральных нефтепроводов российская экономика, основанная пока на сырьевом экспорте, может лишиться даже сегодняшних скромных позиций. Президент "Транснефти" Семен Вайншток понял это одним из первых. Модернизация трубопровода Баку-Новороссийск, обезопасившая его от чеченской угрозы, строительство БТС в обход Латвии и ветки Суходольная-Родионовская в обход Украины, проект "Дружба-Адрия", нацеленный на Адриатику, - это реальные ответы, которые дает государственная компания "Транснефть" на разнородные вызовы, противоречащие национальным экономическим интересам России.
Но эти вызовы остаются. Каспийский, пожалуй, главный из них. "Подключение новых независимых государств к глобальной экономике посредством множественных трубопроводов из региона Каспийского моря воспринимается нынешней российской элитой почти столь же враждебно, как и заигрывание Украины с НАТО", - констатирует в уже упоминавшейся статье Збигнев Бжезинский. Несколько лет назад в "Великой шахматной доске" он назвал Центральную Азию и Кавказ - регионы, прилегающие к Каспию, зоной стратегических интересов США. По мнению великого глобалиста, ни Турция, ни тем более Иран или Россия не должны здесь доминировать. Бжезинский - аналитик весьма специфический, склонный порой даже к интеллектуальной эксцентрике. Но в данном случае его позиция и политика Соединенных Штатов почти полностью совпадают.
К Каспию давно проявляют интерес американские нефтяные корпорации. И это неудивительно: по оценке ОПЕК, общие запасы нефти составляют в этом регионе 23 млрд. тонн. Однако не эти интересы главные. Выступая год назад на слушаниях в американском сенате, посол США в Азербайджане Роберт Уилсон признал, что азербайджанская нефть значима для Америки, однако интересы Вашингтона в этой стране имеют в большей степени политическую, чем экономическую мотивацию. По словам Уилсона, Соединенные Штаты начинают сдавать свои позиции на Каспии, несмотря на то, что специальный посланник президента и госсекретаря США по Каспию Элизабет Джонс предпринимает колоссальные усилия по обеспечению присутствия Америки в этом регионе. Возможно, это происходит именно потому, что Россия предпочитает отстаивать реальные национальные экономические интересы, а не играть в глобалистские игры на больших шахматных досках.
Коммуникации Каспия, прежде всего нефтепровод "Баку-Новороссийск", традиционно шли через территорию России. Уже в середине 90-х это перестало устраивать США. Почти все альтернативные российскому нефтепроводные проекты: "Баку-Супса", "Баку-Джейхан" и даже экзотический "Одесса-Броды-Гданьск" родились в результате прямых или завуалированных усилий американской администрации.
Нефтедобыча в Азербайджане не превышает 15 млн. тонн, пропускная способность маршрута Баку-Новороссийск - 18 млн. тонн, а в результате небольшой реконструкции она может быть легко увеличена до 30 млн. тонн. После сооружения ветки Атырау-Самара, работающей с весны 2001 года, система "Транснефти" может легко принять и новую казахскую нефть. Другие маршруты попросту избыточны. Из всех них способен окупиться лишь маломощный (5 млн. тонн) Баку-Супса, открытый в 1999 году при участии вице-президента США Альберта Гора. Исследования американской компании Exxon Mobil убедительно показали, что маршрут Баку - Джейхан не будет выгодным даже с привлечением ресурсов нового казахстанского месторождения Кашаган.
Как это ни парадоксально, российский бизнес и российская дипломатия весьма поспособствовали экспансии США и укреплению позиций бывших советских республик на Каспии. Как считает заместитель директора ИМЭМО РАН Иван Королев, "наша дипломатия допустила драматическую ошибку... На ускоренном заключении соглашений о разделе каспийского дна - на заведомо проигрышных для России условиях - настаивало лобби нефтяных компаний... Уступчивость официальных переговорщиков позволила "ЛУКОЙЛу" получить доступ в азербайджанский и казахстанский секторы. Совпадение это или нет, не берусь судить".
Каспийский трубопроводный консорциум (КТК) был рожден усилиями голландского предпринимателя Йоханна Дойса, известного тем, что его компания "Джок ойл" еще в советские времена не оплатила "Союзнефтеэкспорту" поставку трех млн. тонн дизельного топлива. Сегодня этот проект, на скорейшем начале работы которого настаивает прежде всего "ЛУКОЙЛ", весьма респектабелен. Однако в конце июня 2001 года (планировавшийся срок начала прокачки нефти) маршрут Тенгиз-Новороссийск так и не вступил в строй: сырья оказалось явно недостаточно. Менеджеры КТК утверждают, что этот проект стратегически важен для России и для заполнения трубы надо сделать все - вплоть до отказа государственной "Транснефти" от прокачки казахстанской нефти и привлечения ее же для строительства перемычки между маршрутами Тенгиз-Новороссийск и Баку-Новороссийск. Однако структура собственности КТК весьма размыта. Правительству России принадлежит в нем лишь 24%, 26% контролируются властями Казахстана и Омана, а остальная часть капитала находится в собственности частных компаний Chevron Caspian Pipeline Consortium (15%), LUKARCO (12,5%), Rosneft-Shell Caspian Ventures (7,5%), Mobil Caspian Pipeline (7,5%) и других. С вводом КТК в строй России еще предстоит отстаивать на этом маршруте свои интересы.
Босфорский вызов - еще одна перспективная проблема, стоящая перед российским нефтяным транзитом. Новороссийский порт - отнюдь не конечный пункт южного направления транспортировки российской нефти. Танкеры, идущие в Западную Европу, проходят через пролив Босфор, разделяющий европейскую и азиатскую части Турции. Максимальная ежегодная пропускная способность пролива - 75-80 млн. тонн нефти. Уже сегодня через Босфор перевозится 55-60 млн. тонн, поэтому его пропускная способность - реальное объективное препятствие для наращивания российского нефтяного экспорта.
Но есть и препятствия рукотворные. Пока статус Босфорского пролива определялся Конвенцией Монтре (1936), проблем у российского транзита не возникало. Однако в июне 1994 года Турция в одностороннем порядке в нарушение этого международного договора ввела так называемый Национальный регламент судоходства в зоне черноморских проливов. Проход российских судов водоизмещением более 90 тыс. тонн оказался ограниченным. Многие наблюдатели ожидают дальнейшего ужесточения Турцией режима судоходства уже в ближайшее время, и это может привести к значительному росту стоимости транзита. Россия должна быть готова к поиску альтернативных вариантов транспортировки нефти на Запад - таких, например, как рассматриваемые сегодня маршруты Бургас (Болгария)-Александруполис (Греция) или Констанца (Румыния)-Триест (Италия).
Наконец, существует вызов Дальнего Востока. Западная Европа, стремящаяся к сокращению энергопотребления, не может быть единственным серьезным адресатом российского нефтяного транзита, стоимость которого при транспортировке из Западной Сибири и Тимано-Печорской нефтегазоносной провинции постоянно растет. Российские порты, расположенные на дальневосточном побережье страны, должны стать нефтеналивными терминалами. В этом случае Япония, Южная Корея, западные штаты США образуют новый перспективный рынок сбыта российской нефти. Направить нефтяной поток на Восток, параллельно обеспечив освоение месторождений Восточной Сибири, приток инвестиций и новые рабочие места - вот грандиозная задача, стоящая перед Россией в начале XXI века. А дать ответ на все вызовы, связанные с нефтяным транзитом, Россия сможет лишь в случае жесткой концентрации усилий и ресурсов на его важнейших направлениях.
Дарья Гармоненко 
