Юрий Александров Развитие нефтепроводных систем России и сопредельных государств претерпевает качественные изменения. Длительные переговоры между российской государственной компанией "Транснефть" и ее украинскими коллегами о величине тарифа на прокачку нефти через украинский участок проекта "Дружба-Адрия" завершились более чем безрезультатно.
Российская сторона исходила из расчета, что этот гигантский трубопровод протяженностью более 3 тыс. км может быть рентабельным при тарифе не выше 0,64 долл. за прокачку 1 тонны нефти на расстояние в 100 км, едином на всем его протяжении. Межгосударственные переговоры, начавшись еще в 1997 г., привели к согласию с Россией Венгрию и Хорватию, но не Украину. Украинцы надолго и прочно уперлись на цене в 0,73 долл. В начале июня, правда, пошли было разговоры о смягчении их позиции, но не вполне определенные. Кроме того, в России к тому времени уже почти полностью достроили ставший широко известным нефтепровод Суходольная-Родионовская, который соединил в обход Украины Самарский транспортный узел с нефтяным терминалом Новороссийска. Все это внесло новые мотивы в нефтяную геополитику обеих стран.
"Дружба" врозь
На Украине срочно завершили формирование компании "Укртранснафта" с целью объединить под одним началом нефтепроводную систему страны - подобно "Транснефти" в России. Это дочерняя компания НАК "Укрнафтогаз", включающая государственные предприятия "Приднестровские магистральные нефтепроводы" (ПМНП) и "Магистральные нефтепроводы "Дружба" (МНПД). Все акции находятся в государственной собственности и переданы в уставной фонд "Нафтогаза". Высказывались предположения, что новой структуре будет легче найти общий язык с Россией по вопросу о транзитном тарифе. Кроме того, было решено завершить в этом году готовый на 60% альтернативный "Дружбе-Адрии" проект с нефтяным терминалом "Южный" близ Одессы трубопроводом Одесса-Броды (670 км) и продлением его до польского порта Гданьск.
Украинские транспортировщики нефти связывают с таким проектом большие надежды. В самом общем виде это звучит как "украинская часть евроазиатского нефтетранспортного коридора". Действительно, страна занимает удобное положение на перекрестке нефтяных и других транспортных путей с Востока на Запад и "из Грек в Варяги". К востоку от нее находятся огромные нефтяные ресурсы России, Азербайджана и Казахстана, которые ищут новые выходы буквально во все стороны света, но особенно на Запад. На юге - Черное море, и оно, похоже, скоро переполнится нефтью, отгружаемой и принимаемой его портовыми терминалами. А переполнившись, закупорит узкую горловину выхода через Босфор в Средиземное море.
Пропускная способность пролива оценивается в 70-80 млн. тонн нефти в год, но уже сейчас через черноморские порты бывшего Союза прокачивается 65 млн. тонн. При этом почти три четверти приходится на Россию - Новороссийск и Туапсе, из них две трети - на Новороссийск. Но трубопроводные системы России и Новороссийский терминал готовятся к принятию еще больших объемов нефти, которые ожидаются с казахстанского месторождения Тенгиз и с Каспия. На то же рассчитывает и Грузия, имеющая нефтяной терминал в порту Супса. Между тем уже сейчас ежегодно из России через Украину поступает в Западную и Центральную Европу более 50 млн. тонн нефти и нефтепродуктов. В структуре украинского экспорта в Россию 40% приходится на услуги трубопроводного транспорта. Почему же не увеличить показатели?
Для этого вроде бы требуется решить всего две взаимосвязанные задачи. Во-первых, создать транспортный путь для нефти на север, к Балтийскому морю, с пропускной способностью 40 млн. тонн в год. Во-вторых, увести на свои терминалы и трубопроводы часть той нефти, что будет поступать из Азербайджана и Казахстана.
Особой конкуренции со стороны других предлагаемых нефтяных маршрутов не ожидается. Украинцы особенно низко оценивают перспективы трубопровода Баку-Джейхан, через который Азербайджан хочет при содействии США выйти к Средиземному морю. Он не имеет перспектив заполнения в пределах проектных 40-60 млн. тонн, чрезмерно дорог (оценочная стоимость его сооружения регулярно увеличивается и уже превышает 4 млрд. долл.), должен пройти через нестабильные в сейсмическом и политическом отношении территории. Такое мнение в принципе не расходится и с точкой зрения России. Самым серьезным конкурентом считается, конечно, нефтепровод Баку-Новороссийск, поскольку объем транспортируемой через него нефти может существенно возрасти за счет Казахстана, для начала благодаря сооружению трубопроводной ветки Атырау-Самара.
Гладко на бумаге...
Можно понять желание Украины получить солидную прибавку к ВВП, а заодно альтернативу российской политике в области экспорта энергоносителей и ее нефтяной геополитике. Взятый как абстрактный замысел, проект превращения Украины в ключевой на территории бывшей советской Евразии пункт перераспределения с южного направления на западное существенной части нефтяных потоков выглядит весьма привлекательно. Вопрос в том, насколько это сообразуется с реалиями и возможностями, когда деньгам приходится вести самый скупой счет, а другие участники больших нефтяных игр тоже имеют свои предпочтения.
Прежде всего уже действует участок трубопровода на Новороссийск в обход украинской территории (Суходольная-Родионовская), и, следовательно, вопрос о том, как будут теперь и в перспективе распределяться российские нефтяные потоки в западном и юго-западном направлениях, приобретает для Украины неопределенность. До того она получала от трубопроводных услуг, оказываемых России, не менее 40% экспортных поступлений. А компания ПДМН может потерять из-за вступления в строй обходной ветки Суходольная-Родионовская сразу половину прежнего объема прокачки нефти.
В настоящее время российскими компаниями обеспечивается больше половины поставок сырой нефти на украинские НПЗ, еще 30% - компаниями Казахстана. Однако большинство этих заводов уже не принадлежат Украине, в том числе имеющий ключевое значение для нового проекта Одесский НПЗ, который перешел к российской компании "ЛУКОЙЛ". Вполне понятно, что никто не может гарантировать принятие нашими нефтяными экспортерами именно украинской версии "Евразийского коридора". Более того, по словам председателя правления вновь созданной компании "Укртранснафта" Александра Тодийчука, ни "ЛУКОЙЛ", ни ТНК, ни "Казахойл" "абсолютно не проявляют интереса к создаваемому в Украине новому нефтетранспортному коридору". А интерес к проекту со стороны Польши, которая призвана играть в нем одну из ключевых ролей, он назвал "пульсирующим".
Отсюда вопрос: где все же брать нефть для новых проектов? Уверенности в России у украинских нефтяников нет - прежде всего из-за подозрений в ее стремлении к "монополии" и "политическому давлению". К тому же в последние годы в нашей стране резко ускорилось нефтепроводное строительство стратегического значения, и, в частности, Балтийская трубопроводная система с близкой перспективой пропускной способности в 32 млн. тонн станет прямым конкурентом украинско-польского проекта намного раньше, чем он будет реализован. А на экспорт нефти через северные моря европейской части России претендуют национальные нефтяные компании, начиная с "ЛУКОЙЛа". Российское руководство активизирует свою нефтяную геополитику не только в СНГ, но и в более широком международном контексте и вряд ли станет подыгрывать Украине в ее геополитических планах, если они войдут в противоречие с российскими.
Столь же непросто рассчитывать на Азербайджан и - здесь главная надежда на будущее - Казахстан. В первом случае имеется много сомнений в отношении потенциала его нефтяного экспорта. Сейчас он не достигает и 5 млн. тонн в год, а в оценке перспективы на десять лет обнаруживается чуть ли не двукратный разброс показателей, исходя из по большей части неудовлетворительных результатов разведочного бурения на месторождениях. Некоторые эксперты предвидят возможность весьма значительного (до 2,5 раз) прироста добычи и экспорта нефти за 10 лет. Но как они будут распределяться тогда, сегодня сказать нельзя. Пока что Казахстан очень сильно завязан (ветка от Атырау) со своей нефтью с месторождения Тенгиз на трубопроводной системе КТК с выходом на Новороссийск, и туда же должна пойти нефть с месторождения Карачаганак. По оценке председателя Национального банка Казахстана Григория Марченко, ввод в строй трубопровода КТК только в четвертом квартале нынешнего года принесет Казахстану 200-250 млн. долл. экспортной выручки. Кроме того, в Астане с большим интересом поглядывают на восток - в сторону Китая с его растущим спросом на энергоносители. Наконец, Казахстан в отличие от Украины вошел в Евразийское экономическое сообщество (80% валового продукта СНГ) и потому связан с Россией особыми отношениями.
Туманные перспективы
Итак, перспективы проекта "Одесса-Броды-Гданьск" пока более чем туманны. В первую очередь именно поэтому многие полагают, что он далек от реализации. С ним может произойти примерно то же, что получила Россия от советского строительства БАМа. Полезная стране, если исходить из абстрактных соображений, эта магистраль потребовала огромных затрат, но в конечном итоге оказалась ненужной из-за того, что по ней нечего было возить. За данным проектом стояли какие угодно соображения, но только не экономические. Поэтому неудивительно, что и на самой Украине экзотический нефтетранспортный проект встречает неоднозначное отношение.
Все это неудивительно. Мы живем во времена, когда страны мира все глубже втягиваются в процесс глобализации. Одна из его сторон - ослабление контроля национальных правительств за международными потоками финансовых ресурсов, товаров, инвестиций, которые проходят через их страны, и за сменой государственной и национальной частной собственности собственностью интернациональной. В этот процесс, несущий в себе мощные стимулы для экономики, страны бывшего СССР, включая и Украину, входят при только что установившейся государственности, в атмосфере опасений за свою национальную безопасность. Поэтому в каждой из этих стран сравнительно острый характер носит борьба между теми, кто видит залог упрочения национальной государственности в эффективном включении в международную экономику, и теми, кто делает упор на стратегию "опоры на собственные силы". Многие из государств бывшего "третьего мира" уже прошли такую полосу. И потому региональная интеграция находит там (например, в странах Юго-Восточной Азии и Дальнего Востока) особо благоприятную почву. На пространствах СНГ дела идут хуже, поскольку экономика, политика и национальные чувства завязаны в тугой узел, и его нелегко распутать.
Часть новых независимых государств подвергаются искушению "интегрироваться только в одну сторону" - или, точнее, в любую, кроме одной. Так, чтобы одновременно использовать интеграцию через одни границы как барьер на других. И тем самым противопоставляют себя побеждающему в мире стремлению к гармоничному сочетанию глобализма, региональной интеграции и национализма, понимаемого как стремление к суверенной государственности. Определенную роль при этом играют и расчеты (или надежды) добиться успеха, поставив на карту теории о вечном глобальном противостоянии между США и Россией.
Похоже, однако, что такое представление начинает устаревать в мире третьего тысячелетия. Пусть и не так быстро, как хотелось бы. Не выглядит случайным, например, что в международную рабочую группу, которая обсуждает вопросы нефтяной геополитики Украины, помимо первого вице-премьера ее правительства входят послы Польши и США. Америка проповедует идеологию "поливариантности" маршрутов каспийской нефти - этой шкуры еще не убитого медведя. Что будет дальше, предсказать трудно. Главное - не допустить, чтобы на пространствах Евразии стремление к национальной безопасности и к сотрудничеству с самыми динамичными экономическими системами мира оказалось подменено установлением новых барьеров на пути интеграции. Это касается и Украины, и России, и США. Словом - всех.
Дарья Гармоненко 
