Страны БРИК и ЮАР подчинились большинству в G20

Глава Народного банка Китая Чжоу Сяочуань дискутирует с министром экономики Франции Кристин Лагард об экономических дисбалансах.
Фото Reuters

Министры финансов и главы центробанков стран «большой двадцатки» в Париже согласились утвердить контрольные индикаторы для оценки дисбалансов национальных экономик. Однако им не удалось выработать единой позиции по реформированию мировой валютной системы и контролю за скачками цен на сырьевые товары. Эксперты назвали итоги заседания G20 провальными, считая неудачным сам формат решения проблем международной финансовой системы.

В пятницу и субботу в Париже заседали финансовые руководители «большой двадцатки». Финансовый саммит проходил под председательством министра экономики Франции Кристин Лагард. Большинство предложений по реформированию, повышению устойчивости и управляемости международной финансовой системы и мировой экономики исходили от Франции, которая возглавила «двадцатку» с ноября прошлого года. Президент Пятой республики Николя Саркози еще полгода назад изложил основные цели, которые, по его мнению, следует достичь в ближайшее время. В их числе – реформа международной валютно-денежной системы, контроль перетока капиталов и борьба с изменчивостью цен на сырьевые ресурсы.

Накануне парижского заседания стало известно, что Франция и Германия будут настаивать на введении индикаторов экономического развития, которые позволят объективно оценивать дисбалансы стран – членов G20 и принимать превентивные меры по недопущению нового кризиса. Эта инициатива поначалу вызвала протесты стран БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай и недавно присоединившаяся к ним ЮАР).

Париж настаивал на включении в систему индикаторов дефицита бюджета, госдолга, объема частных накоплений, баланса текущих расчетов, торгового баланса, размера золотовалютных резервов, а также реального курса национальной валюты. Вокруг этого и развернулась дискуссия. Глава Минфина Бразилии выразил солидарное мнение своих коллег по БРИКС, заявив, что их страны отказываются учитывать баланс текущих расчетов и хотели бы заменить его балансом товаров и услуг. Наиболее активно инициативе Парижа и Берлина воспротивился Пекин, не заинтересованный во внешней оценке дисбалансов развития своей экономики.

Однако западным странам, представляющим в G20 большинство, все же удалось убедить партнеров из БРИКС в необходимости введения индикаторов оценки состояния экономики. Результатом бурной дискуссии стало принятие системы показателей, в которую вошли госдолг и дефицит бюджета, частные накопления и частные задолженности, торговый баланс и сальдо текущих инвестиций. Помимо этого решено учитывать индикаторы обменного курса, показатели налоговой и валютной политики.

Впрочем, окончательная точка в этом деле еще не поставлена. Замминистра финансов России Дмитрий Панкин, возглавлявший в Париже российскую делегацию, подводя итоги заседания, заявил, что в течение года участникам G20 еще предстоит определить пороговые значения индикаторов и решить, какие действия должны осуществляться в случае выхода за установленные рамки.

Независимые эксперты также считают, что заседание G20 нельзя считать прорывным. До тех пор, пока не будут определены пороговые значения индикаторов дисбалансов развития экономик, все достигнутые в Париже договоренности не представляют особой ценности, считает главный экономист «Тройки Диалога» Евгений Гавриленков. «Мне кажется, что результат этого совещания абсолютно нулевой», – подчеркнул он. Однако даже после того, как установят пороговые значения, едва ли появится ясный ответ на вопрос, что такое дисбаланс для конкретной страны, считает Гавриленков. Допустим, у кого-то в G20 огромный профицит по внешнеторговым операциям – очевидно, что это дисбаланс. Но тогда под это определение попадают множество мелких государств, на которые сейчас никто не обращает внимания, поскольку они не втянуты в зону интересов США. Например, Сингапур. Между тем в этих странах тоже живут люди, которые могут выйти на площади. По мнению Гавриленкова, гораздо большие угрозы таятся во внутренних дисбалансах экономического развития отдельных стран, которые становятся следствием политических решений. И у G20 весьма ограниченные возможности, чтобы призывать к порядку своих членов.

«Парижская встреча еще раз подтвердила недееспособность «большой двадцатки», – говорит директор Института проблем глобализации Михаил Делягин. По его словам, G20 представляет собой не что иное, как «клуб стран должников и кредиторов», образовавшийся после кризиса конца 90-х годов. Формат получился неудачный, а потому и результаты часто контрпродуктивны. Сама по себе идея принять индикаторы экономических дисбалансов, безусловно, заслуживает внимания. Однако экономики стран G20 неоднотипны, поэтому едва ли можно будет применять ко всем единый стандарт. Именно этим Делягин объясняет протесты стран БРИКС, прежде всего Китая, обеспокоенного тем, что создаваемая система будет работать в интересах развитых стран Запада и в ущерб странам с переходной экономикой.