Фото Reuters
Премьер-министр РФ Дмитрий Медведев, отвечая на вопрос журналистов газеты «Ведомости» о том, зачем ему лидерство в «Единой России», заявил: «Если хочешь чего-то добиться в политике, нужны люди, готовые реализовывать твой курс, люди, на которых можно опереться». Спорить с этим сложно. Не менее сложно понять сегодня, что такое курс Дмитрия Медведева.
Ровно пять лет назад, 10 сентября 2009 года, была опубликована статья нынешнего премьера, а тогда президента России, под заголовком «Россия, вперед!». Был взят курс на модернизацию, инновационную экономику, перезагрузку отношений и технологическое партнерство с Западом. Дмитрий Медведев заявил о себе как о самостоятельной политической фигуре. Совершенно не случайными были последовавшие за этим разговоры о том, что Медведев и Путин могут противостоять друг другу на президентских выборах – как представители модернизационной и консервативной частей общества соответственно.
Противостояния не случилось. Сегодня правительство Дмитрия Медведева занято выполнением майских указов президента Владимира Путина, то есть левой социально-экономической программы, которая имеет мало общего с курсом, объявленным пять лет назад. Премьер в интервью объясняет, что сейчас, когда Россия обложена санкциями со всех сторон, не лучшее время для инноваций. Но программным приоритетом российской власти модернизация перестала быть задолго до санкций. Проект «Сколково» продолжает существовать и, по словам премьера, развиваться, но он сместился на обочину официального дискурса.
«Бессмысленно делать вид, что сейчас страна находится в том же положении, как, например, в 2009 году. Тогда были свои вызовы и свои трудности, свои приоритеты», – говорит Дмитрий Медведев. Однако на рубеже 2011 и 2012 годов, когда разговоры о модернизации стали сворачиваться, в положении страны ничего по большому счету не менялось. За исключением того, что часть общества, ориентированная на модернизацию, вдруг захотела активнее влиять на политику. В итоге власть перестала заигрывать с либеральным электоратом и сделала однозначную ставку на левого избирателя и левую повестку дня.
Курс, объявленный Дмитрием Медведевым в 2009 году, предполагал стратегическое взаимодействие с Западом. Было ясно, что без западных технологий, инвестиций и предпринимательского опыта никакая успешная модернизация в России невозможна. Программной при этом являлась мысль, что модернизация необходима для экономического роста.
Сейчас премьер Медведев публично защищает идею консолидации внутренних ресурсов как условия экономического роста. Он приводит в пример Китай, которому международные санкции 1989 года не помешали развиваться. Это вполне понятный политический дискурс, но он куда ближе Сергею Глазьеву, Геннадию Зюганову или Владимиру Жириновскому, нежели автору статьи «Россия, вперед!». Дмитрий Медведев как политик растворяется в лево-патриотическом дискурсе, суть которого сводится к тому, что слишком активное сотрудничество с Западом вредит отечественному предпринимателю, тормозит его рост, лишает доходов.
Премьер также довольно уклончиво отвечает на вопрос о приоритете международного права, признавая его фундаментальный характер, но вместе с тем указывая на необходимость его модернизации. Тем самым он также встраивается в «патриотический» тренд последних лет.
В рамках путинской вертикали власти идеальный премьер-министр – это исполнитель без декларированных политических амбиций, весомая, но все же инструментальная фигура. Когда осенью 2011 года Путин и Медведев объявили о рокировке, казалось, что этот алгоритм для премьера может измениться. Этого не произошло, и в том, что журналисты продолжают задавать вопросы Медведеву как самостоятельному политику, скорее есть дань прошлому, нежели оценка нынешней политической действительности.
Дарья Гармоненко 
Иван Родин 
