Наталья Савицкая
Известные артисты Ольга Кабо и Владимир Стеклов приняли участие в обсуждении темы защиты семьи и детей. Фото предоставлено пресс-службой кинофестиваля «В кругу семьи».
В рамках деловой программы XII международного фестиваля семейного и детского кино «В кругу семьи» с участием заслуженных артистов РФ, представителей патриархии и законодательной власти, а также иностранных ученых прошли круглые столы, посвященные горячим темам – ювенальной юстиции и обсуждению законопроекта «Профилактика семейно-бытового насилия». Две трети преступлений против детей совершают женщины. А за прошедший год почти 28% из совершенных в отношении детей преступлений были совершены родителями. Таковы страшные факты этой повестки.
Ювенальная юстиция – тема нервная, острая и все время горячая. Тому подтверждением и анонсированное выше мероприятие. Примеры, которые прозвучали на круглом столе, описывающие сегодняшнее положение дел, действительно устрашают. Не меньше пугает и то, что на вопрос Как органы опеки могли так поступить?» идет вполне определенный ответ: «Они действовали по инструкции». Именно по этой причине законопроекты, касающиеся такой тонкой и деликатной темы, как вмешательство в семью, и требуют самого пристального внимания.
Так что на круглом столе в Ярославле не спешили, обсуждая сегодняшнее положение дел, ситуацию с законодательной базой, возможными изменениями и статистикой последних лет. И все это в потоке цифр, фактов и комментариев.
Если подойти к теме даже просто прагматически, то детских домов не должно быть вовсе. На ребенка в детском доме тратится в среднем от 50 до 70 тыс. руб. Сегодня в России, судя по официальным данным, насчитывается примерно 120 тыс. сирот. Умножьте и получите сумму, равная годовому бюджету города с численностью населения порядка полумиллиона жителей. Выводов отсюда два – бороться за семью ребенка или способствовать устройству ребенка в семью.
И второй вопрос: «Как бороться за семью?» Всегда ли есть необходимость привлечения общественности? Правомерны ли законодательные формулировки об «оставлении в опасности», «по медицинским показателям», «малообеспеченная семья» и другие, изобилующие в нынешних документах по теме. А еще больше вопросов вызывают критерии. Можно ли изымать ребенка из семьи за «грибок в ванной» или «одутловатость лица родителей» (критерии, выдвигающиеся сегодня). Если описывать все примеры, приведенные на круглом столе чиновниками, не хватит места в полосе. Вот только одна такая страшная история. Мама, воспитывая, шлепнула ребенка. В школе он рассказал об этом учителю. Та сообщила директору. Директор школы отреагировала со всей строгостью: отправилась вместе с комиссией к мальчику домой. Там, в коммунальной квартире, они застали его в комнате одного (мать ушла по делам), забрали и увезли в интернат. Мать сбилась с ног, разыскивая мальчика. Ей, конечно же, никто не поспешил сообщить о случившемся. Закончилось все страшно. Через месяц мытарств, походов по большим начальникам и бессонных ночей под окнами детдома мать умерла. Ребенок остался один. Вопрос: кто ответит?
Или рассмотрим другой аспект: а что вообще представляют собой организации, органы и сообщества, способствующие сохранению семьи в сложных жизненных ситуациях? Как рассказал на круглом столе руководитель совета общественного уполномоченного по защите семьи в Санкт-Петербурге Андрей Цыганов, сегодня большинство программ по защите детства мало того что «переводные» и просто «калькированы» с зарубежных аналогов без учета национальных традиций, так они еще и транслируются исключительно через органы власти. А общественные фонды почему-то активны на законодательном поле, где править бал должны исключительно профессионалы. Теперь возьмем гранты благотворительных организаций, прокладывающих дорогу ювенальным проектам. Это международное сотрудничество, или действия в интересах других государств? Андрей Цыганов рассказал случай, как пять судей из Санкт-Петербурга выехали в Швецию на обучающий семинар, а вернувшись, один из них даже применил «положительный опыт ювенальной юстиции» у себя (вопреки действующему законодательству).
Второй круглый стол в Ярославле был посвящен обсуждению законопроекта, который активно продвигается его апологетами сегодня в Госдуме РФ. Считается, что этот проект направлен на защиту интересов семьи. На самом же деле, считают его оппоненты, это не что иное, как попытки расширить понятие семейного насилия. В основе законопроекта, считает Андрей Цыганов, положено не что иное, как манипуляции с цифрами. Например, на просторах Интернета гуляют цифры, что 40 актов насилия над детьми случаются в семье. А вот официальная статистика МВД говорит иное. За 2016 год было совершено около 70 тыс. преступлений по отношению к несовершеннолетним. Из них около 19 тыс. (28%) противоправных действий совершено родителями. И даже эта цифра заключает в себе «расширенные понятия». Что это такое?
Согласно законопроекту, рассматривается четыре вида насилия: физическое (бить ребенка нельзя), психологическое (например, высказывание угроз: «ты у меня получишь»), сексуальное (понятие в законопроекте расширено), экономическое (лишение ребенка средств на его нужды). Еще законопроект также вводит особый субъект – ответственность членов семьи. И допускает внешнее регулирование семьи.
«И это очень опасно, – говорит «НГ» президент Общенациональной программы «В кругу семьи» Александр Ковтунец. – Институт семьи при вмешательстве в процесс людей со стороны просто разрушается. Поймите, столь деликатные вещи не регулируются законом извне, тем более формальными критериями». Он же рассказывает «НГ», что и он сам когда первый раз без специалистов читал этот законопроект, даже не обратил внимания на некоторые довольно смыслообразующие вещи, которые в будущем (прими Госдума РФ этот законопроект) сыграли бы с нашим обществом очень злую шутку. Настолько в тексте проекта все завуалировано. Но видеть опасность надо. Бездумная деятельность людей, заинтересованных в продвижении законопроекта, считает Александр Ковтунец, вредна еще и тем, что этими действиями вбивается серьезный клин между органами опеки и родителями. Органам, призванным защищать интересы ребенка, перестают доверять, и родитель остается один на один со своими большими проблемами. Если раньше, случись что с ребенком, бежали сразу же в полицию, то сегодня родители предпочитает обращаться в полицию в уже совершенно безвыходных ситуациях.
Сегодня, продолжает Ковтунец, мы можем смотреть иностранные фильмы, где по сюжету отцу, разведенному с матерью, не дозволяется подходить к ребенку более чем на 200 метров, – и даже смеяться этому. Только за рубежом эти сюжеты воспринимаются уже иначе, с печалью. И как знать, не ждет ли то же самое и нас, если сегодня мы будем молча взирать на то, как в наш дом пробирается чужая и странная «мораль».
Дарья Гармоненко 
