Руслан Хасбулатов
РАСКОЛ - вот что буквально пронизывает чеченское общество; оно оказалось разделенным на отдельные фрагменты еще в конце 80-х годов, когда необычайно быстро происходило имущественное расслоение: на одном полюсе сконцентрировались малоимущие группы населения (более 70%), на другом - "респектабельная" часть (5-6%); остальные группы населения (в основном русскоговорящие в городах, национальная интеллигенция и т.д.) - люди со средним достатком (25-26%) - в основном городские жители и сельская интеллигенция.
Предпосылки для раскола в Чечено-Ингушетии развивались и ранее, но общественный баланс обеспечивался системой централизованного и довольно жесткого партийного руководства во главе с представителем Центра, проводившего в основном довольно гибкую и умелую политику. Деформации, однако, сохранялись, и прежде всего в народном хозяйстве: с одной стороны, в республике была развита мощная нефтедобывающая, перерабатывающая и химическая промышленность, обслуживающая стратегические потребности СССР, и одновременно сохранялись крайне отсталые формы сельского хозяйства, практически отсутствовала сфера услуг, слабое развитие получили отрасли легкой промышленности.
Следствием этого явилось то обстоятельство, что собственно чеченское население, живущее на селе, находилось в необычайной бедности, здесь традиционно высока была безработица, которая частично решалась за счет такого явления, как шабашничество (выезд рабочих бригад за пределы республики по договорам). Многочисленные инженерно-технические должности в нефтехимии, переработке и иных смежных современных отраслях промышленности в Грозном занимали, как правило, русские специалисты, издавна живущие в республике и интегрировавшиеся в ней.
Процесс вхождения чеченцев и ингушей в промышленность начался с конца 60-х годов и шел довольно успешно вплоть до конца 80-х годов, когда "ускорение" демократического процесса и хозяйственных реформ серьезно его деформировало. Появление в качестве первого руководителя республики чеченца совпало с процессом бурного развития кооперативного движения в рамках горбачевских реформ, когда узкий слой нуворишей внезапно разбогател на сомнительных кооперативных и иных операциях и стремительно стал сращиваться с партийно-советской верхушкой республики. В этот же период стало значительно ухудшаться социально-экономическое положение большинства людей. Все это вызывало недовольство и ропот в обществе, усиливало имущественное неравенство в собственно национальном обществе - явление, исторически новое для народа.
Такие предпосылки легли в основу официального раскола общества, который произошел сравнительно легко в августе-сентябре 1991 года (в связи с попыткой путча ГКЧП в Москве, поддержанного руководством Чечено-Ингушетии). В той обстановке маргинальное меньшинство силой захватило власть в Грозном и, используя многочисленные коллизии на уровне федеральной власти, так или иначе сумело довольно длительное время контролировать жизнь населения республики.
Возможно, длительность трагедии объясняется историческим феноменом - все известные в прошлые века трагедии чеченского народа так или иначе были связаны с внешним фактором (нападение противника, освободительная война и т.д.), что касалось всего народа в целом, занимающего одну простую и ясную позицию в политике и действиях власти в отношении народа. И даже страшные репрессии и депортация 1944 года были менее болезненными в силу того обстоятельства, что они касались всех и каждого. Эта всеобщность беды способствовала консолидации народа вокруг своих традиционных извечных духовных и религиозных ценностей, сплачивала народ, развивала отношения сотрудничества, взаимопомощи, уважения института старших и т.д.
Ситуация, сложившаяся после августа 1991 года, коренным образом отличалась от всего того, что происходило в прошлом, - она расколола народ на враждующие части. Часть народа, оказавшаяся у власти, вбирала в себя наименее образованную, наименее интеллектуальную часть общества, а также часть интеллектуалов, сознательно или неосознанно избравших путь карьеры и сугубо личного благополучия, хотя и под патриотическими лозунгами ("борьба за независимость" и т.д.).
Патриархальные институты, которые были и ранее основательно размыты и почти сведены на нет, формально восстанавливались с целью их использования в борьбе властвующего меньшинства против недовольного большинства, и поэтому они не играли и не могли играть какой-либо существенной роли в новых условиях. И поэтому их реанимация способствовала лишь расширению социального цинизма, углублению раскола традиционного чеченского общества.
Сепаратизм
Северокавказский сепаратизм, конкретно его чеченский вариант, реализовавшийся в 90-е годы, и аналогичные процессы, неуклонно развивающиеся в соседних республиках, хотя и меньшего масштаба, не являются объективно обусловленным феноменом, как бы с "железной необходимостью" пробивающим себе путь в силу внутренних закономерностей самого явления (логика исторического материализма).
В том-то и истинная трагедия, что длинная цепь ошибок, неверных решений и оценок и даже откровенных преступлений, связанных с тайными оружейными, нефтяными и финансовыми операциями, - вот истинная природа формирования того явления, которое принято называть чеченским сепаратизмом.
Особенности "чеченского сепаратизма" следующие.
Явление стало формироваться "сверху" самим руководством республики (вначале, со второй половины 80-х годов до августа 1991 года - самим партийно-советским руководством республики, а позже - генералом Дудаевым и его сподвижниками). Причинами выступали попытки, во-первых, насадить своих приспешников на экономически выгодные должности; во-вторых - стремление освободиться от контроля со стороны Центра. При этом и в первый период, и в последующие мотивы действий были сходными: дескать, "наш народ всегда подвергался дискриминации и угнетению, и мы никогда не были хозяевами в своем доме". Эти аргументы оказывали, разумеется, сильное воздействие на бедствующих людей.
Особенно сильный импульс сепаратизму был придан после захвата власти маргинальным меньшинством в результате путчистского переворота в августе - сентябре 1991 года. И уже в качестве официальной политики и идеологии власти стал распространяться как в самой республике, так и за ее пределами. В этом, очевидно, одна из причин его относительного успеха, но и для этого нужна была соответствующая социальная среда и причины.
Тем не менее чеченский сепаратизм отторгается большинством населения в силу ряда причин: очевидная несостоятельность "вождей" и идеологов, их личная нечистоплотность и очевидное стремление к личному обогащению, практика репрессий, которыми сопровождались "новые порядки".
Ситуация в Чечне приобрела особо драматический характер на фоне осуществляющихся в России экономических реформ, когда официальная идеология уступила место откровенному стяжательству и духу наживы независимо от источника происхождения богатства. Ключ ко всем событиям в республике как раз находится в этой плоскости. У правящих кругов "новой Чечни", в среде ее чиновничества, даже в электоральной массе режима, не было и нет никаких идеалистов-романтиков, мечтающих о свободе для народа, хотя бы ценой собственной жизни. Другая эпоха - другие ценности. Все и вся в высшей степени оказалось подчиненным "грубой материи" - задаче приобретения личного благополучия. Для одних это - роскошные заграничные виллы и счета в банках, для других - мелкие подачки за публичные кривляния в поддержку "лидеров" и их "освободительной борьбы".
От раскола - к разложению
Дудаевщина как политический режим, теория и практика означали ускоренное разложение чеченского общества, когда для обеспечения устойчивости этого режима использовались самые гнусные средства и приемы. Людей умерщвляли в морально-нравственном отношении - оскорбляли и унижали, заставляли играть роль шутов, показывая публично ничтожность личности. Некоторые представители интеллигенции охотно играли отведенные для них роли этих шутов (ныне они полагают, что этого никто не помнит). Это тоже болезнь интеллигенции, с которой, однако, человек может справиться, только сам нелицеприятно оценивая собственные поступки, собственный нравственный выбор, сверяя последний с печальной участью своей исторической родины.
Шельмование всех тех, кто не становился под "знамена Дудаева", стало официальной идеологией и политикой грозненского режима. Какие только преступления не приписывались противной стороне! Грязные ярлыки, публичные оскорбления в телепередачах, на газетных страницах, на каких-то сборищах - все пускалось в обращение, способствуя откровенному развращению, разложению общества, углублению раскола в нем. Самые уважаемые писатели, ученые, деятели культуры, духовные старцы - все они в миг превращались, с позиций официальной дудаевской власти, в ничтожества, "врагов нации". Рушились извечные понятия о чести, совести, уважительном отношении к своим естественным лидерам. В одночасье в "видных авторитетов" превращались какие-то местные проходимцы или заезжие авантюристы - богословы из неких "исламских государств". "Друзьями" провозглашались сомнительные правозащитники, "борющиеся с империей".
Экономика, производственная деятельность, работа - все это было забыто, власть перестала интересоваться этой "материей". Приоритет был отдан разовым финансовым операциям дельцов. На этой последней базе произошло в определенном смысле сращивание дудаевской власти с федеральным военно-гражданским чиновничеством и влиятельной группой "новых русских", специализирующихся на финансовых операциях, продаже оружия, масштабных сделках с нефтепродуктами, включая международные транзитные операции через грозненский аэропорт. В то же время основная масса населения оказалась безработной, предоставленной судьбе. Социальные институты общества деградировали, исчезла культурная жизнь, учеба для молодежи перестала быть притягательной. "Обогащение здесь и сейчас!" - вот что стало модным и привлекательным. Соответственно, стремительно нарастала преступность, кражи, разбойные нападения, убийства. Виновников некому было отлавливать - правоохранительные органы оказались подорванными и тотально коррумпированными, они отныне обслуживали исключительно интересы правящей верхушки и "влиятельных людей". Целые шайки молодежи специализировались на ввозе краденых машин из других государств, городов России, СНГ. Наркомания, проституция, бытовое разложение, а несколько позже - работорговля в форме похищения людей для получения выкупа - эти совершенно чуждые ранее для чеченского общества явления стали быстро распространяться повсюду. Все эти разлагающие процессы развивались под неусыпный вой правящей камарильи и их добровольных пропагандистов о "торжестве идей суверенитета", "уникального независимого ичкерийского государства", "восстановления истинных шариатских норм", дикий рев и сумасшедшую беготню грязных толп на некогда прекрасных грозненских площадях, загаженных и заплеванных сбродом ошалевшего отребья, изображающего из себя верующих мусульман. Так маргинальное меньшинство установило полный контроль над оппозиционным, но пассивным большинством населения, опасающимся расправ со стороны власти. Тем не менее это молчаливое большинство буквально пожиралось режимом, поскольку лишь поедая народ, режим находил силы для своего существования.
ВНЕШНИЙ (ФЕДЕРАЛЬНЫЙ) ФАКТОР
Дудаевский режим не смог бы просуществовать так долго, если бы помимо ошибок, которые совершались на федеральном уровне (типа введения ЧП указом Ельцина в 1991 году без соответствующего ресурсного обеспечения), эта ситуация не использовалась разными влиятельными политическими силами в интересах борьбы, которая развернулась в тот период за выбор пути развития России.
Противники высшей законодательной власти, не брезгующие никакими средствами, стремились сохранить дудаевский режим как одну из сил, борющихся с Верховным советом и его председателем. На этой базе укреплялось антиконституционное политическое и финансово-экономическое сотрудничество федеральных центров реальной силы и некоторых российских бизнес-элит с Грозным.
Другой аспект проблемы заключается в самой сложной природе федеральной власти, которая со времени распада СССР так и не стала единой органической целостностью, определяющей и осуществляющей цельную федеральную политику (безотносительно того, какая она, эта политика, "плохая" или "хорошая"). На федеральном уровне действовали и ныне действуют разные ее "органы" (структуры, группы), интересы которых в отношении Чечни (Чечни как фактора, мощно влияющего на федеральную политику) часто имеют диаметрально противоположный характер.
ВОЙНА И ПРОПАГАНДА
Причинами первой войны (1994-1996 гг.) были, несомненно, далеко не только противоречия федеральной власти с дудаевским режимом. Они таились прежде всего во внутренней ситуации России, крайне неблагоприятной для властей. Ближайшее окружение президента пыталось за счет "победоносной" и сравнительно "легкой", как им казалось, "победы" достигнуть ряда взаимосвязанных задач: отвлечь внимание людей от ухудшающегося материального положения, не допустить прихода к власти в Чечне "других" людей, приструнить региональных лидеров и т.п. Одновременно заинтересованные в ней круги хорошо понимали, что любая война - это "сверхдоходное предприятие".
Более сложный характер имела вторая война, начавшаяся с разбойничьего рейда одного из прихвостней грозненской камарильи на приграничные села дружественного Дагестана в августе 1999 года и не законченная по сей день. Таким образом, эта вторая война в отличие от первой была прямым образом спровоцирована грозненским режимом, что отнюдь не оправдывает тотального разрушения городов и сел, уничтожения мирного населения, внесудебных расправ и массовых репрессий со стороны Вооруженных сил Федерации. Война фактически перешла за пределы Чечни, в нее определенно втянуты соседние народы. Они усматривают в жестоких расправах с мирным населением свою собственную судьбу, которая может настигнуть их в любое время.
Пытаясь оправдать войну, расправы с мирным населением, уничтожение чеченских городов и сел, центры федеральной власти развязали пропагандистскую войну в целом с чеченским этносом. Такой пропаганды ненависти к целому народу не было в СССР никогда, только гитлеровский режим позволил себе встать на такие позиции в отношении всех евреев; пропаганды, которая осуществляется на протяжении почти десятилетия в отношении "всех чеченцев". Целая армия журналистов, аналитиков-политологов, представителей всевозможных "партий" и "движений" и даже должностные лица - все они "выдают" свои рецепты "избавления" страны от "чеченской опасности". Кто-то предлагает сбросить чуть ли не атомную бомбу, другие - "разделить" и вручить Чечню "генерал-губернатору", третьи - "установить санитарный кордон" и построить "китайскую оградительную стену". Все рецепты построены на "установленных" постулатах: "чеченцы - не такие, как все люди", "они не понимают современной цивилизационной культуры", "они - разбойники" и т.д.
Аналогичные представления - и у многих должностных лиц, вроде бы "ответственных" за "чеченские дела". Поразительно низок их интеллектуальный уровень. Создается впечатление, что они не понимают самых простых цивилизационных истин вроде того, что понятия "добро" и "зло" еще с добиблейских времен народами МИРА понимаются в однотипном смысловом значении. Вор, коварный убийца, лжец, развратник, трусливый негодяй - эти понятия и для полудиких племен в глуши современной Амазонии, и просвещенных народов Европы, и для русских, и для кавказцев имеют одинаковую смысловую нагрузку. Но те, кому поручено наладить мирную жизнь в Чечне, кто взял на себя смелость комментировать печальные события в ней, безжалостно и хладнокровно сеют ложь и ненависть к чеченцам, внушая обществу, что "у чеченцев - другие понятия", что "разбойники и главари банд у чеченцев слывут героями". И это в то время, когда эти все разбойники отвергались и отвергаются народом как люди, принесшие горе и страдания, спровоцировавшие войну. Каково слышать все это жителям Чечни, живущим единственной надеждой на торжество справедливости! Читая эту ложь и пасквили, часто наблюдая в прямой речи с телеэкранов льющуюся по отношению к ним ненависть, люди в республике буквально сходят с ума от ярости и негодования. А что им делать? Кому пожаловаться? Где найти справедливость? Население полностью изолировано от внешнего мира. Для того чтобы законсервировать его изоляцию, в течение целого года не вводилась связь, не пускались поезда, нет воздушного сообщения, хотя условия для их функционирования существуют более года.
ИЗМЕНЧИВОСТЬ ОБЩЕСТВЕННЫХ НАСТРОЕНИЙ И НАЦИОНАЛЬНАЯ УНИКАЛЬНОСТЬ
Известно, что общественные настроения имеют свою внутреннюю логику и динамизм, они необычайно подвижны в зависимости от конкретных жизненных условий. Особое значение в изменениях настроений населения Чеченской Республики имеет жестокость Вооруженных сил России. В первый период, особенно после ввода армии в республику как акт возмездия на разбойничий налет "масхадовских генералов" на соседний дружественный Дагестан, большинство населения в целом поддерживало объявленную Путиным контртеррористическую операцию, надеясь, что она избавит народ от тиранического местного режима. Однако позже настроения людей существенно изменились. Главная причина радикального поворота в воззрениях людей - жестокость Вооруженных сил России в отношении гражданского населения. Массовые репрессии, насилие, произвольные аресты, "зачистки", откровенное мародерство и грабежи, разлагающая деятельность военных чинов, с жадностью ухватившихся за нефтяные скважины и наживающиеся на нелегальных операциях с нефтью, цветными металлами, взимающего дань с нищего населения за проход и проезд блокпостов, продающие даже трупы убитых ими людей - все это вызывает откровенное отчуждение не только к Российским вооруженным силам, но и к федеральной власти в целом и их местным ставленникам, неспособным даже поднять голос в защиту обездоленных людей.
На этом общем фоне в чеченском обществе давно зреет идея о необходимости единства под угрозой физического истребления и морального разложения народа. Но на этом пути много препятствий: существующий раскол, разные интересы у большинства народа и некоторых национальных представителей бизнес-элиты, сросшейся общими интересами с российскими бизнес-группами и поддерживающими их политическими структурами, гипертрофированные эгоизмы "микролидеров" и др.
Но самая главная причина продолжения раскола - это некая национальная уникальная черта. У многих народов имеются свои яркие специфические черты, возможно, они есть и у чеченцев, но я не специалист в этой проблеме, мне они неизвестны, за исключением одной особенности. Это - полное отсутствие чувства самосохранения как народа, нации. Чувство самосохранения на индивидуальной основе развито необычайно мощно, но инстинкт сохранения народа как объединенная совокупность индивидуальных устремлений полностью отсутствует. Это делает весьма проблематичным торжество миростроительства, урегулирование военно-политического конфликта на общей объединительной базе, как это обычно происходит у любого народа, попавшего в сходную с чеченской беду.
Поэтому ситуация конфликта, в которой находится республика, вполне возможно, продлится гораздо дольше, чем это допускается самыми пессимистическими ожиданиями, пока в конце концов через разные трансформации власть в республике окончательно не перейдет под контроль какой-нибудь талибанствующей банды.
КАЧЕСТВО РУКОВОДСТВА
Все элементы, составляющие конфликт, необходимо учитывать, но при том непременном условии, что федеральная власть действительно стремится к восстановлению нормальной жизни в республике. В особенности они важны для конкретных должностных лиц, несущих прямую ответственность за разрешение кризиса как на федеральном, так и республиканском уровнях. Сторонники ичкерийской независимости по всему миру провозглашают и пропагандируют свои лозунги - "независимость Ичкерии", "свободу - чеченцам", "суверенитет" и т.д. Не будем говорить о цене этих лозунгов - каждая семья без исключений, живущая в Чеченской Республике, на своем собственном опыте знает, что это за лозунги на самом деле и сколько они стоят.
Но дело в том, что эти лозунги действуют, они дают результаты, в том числе и в плане финансирования боевиков - в мире плохо знают реальные дела бывших "лидеров", но зато хорошо представляют ужасающие последствия от одной лишь телевизионной картинки с изображением разрушенного Грозного, с ужасом воспринимают информацию о тысячах убитых мирных граждан, мародерстве солдат, обирающих несчастные жертвы войны. А как должны строить работу противники сепаратистов, пророссийские силы? Под какими лозунгами им действовать, работая с населением, подвергающимся чуть ли не ежедневному произволу?
Под какими лозунгами выступать сегодня представителям самого спокойного, неконфликтного разрешения кризиса с позиций субъективности в Российской Федерации? Федеральная политика и жестокие действия Вооруженных сил буквально загнали в угол своих многочисленных сторонников в Чеченской Республике, не оставляя им возможности для гибкого маневрирования в борьбе с сепаратистами и другими сторонниками продолжения войны.
Это - прямое следствие качества руководства всем процессом "наведения конституционного порядка". Анализ показывает невысокий профессиональный уровень тех людей, которые несут прямую или косвенную ответственность за решение поставленной задачи, склонность к авантюризму и заговорщицким (незаконным) методам, вера во всесилие военно-репрессивно-административного рычага (ресурса), неразборчивость в выборе партнера по сотрудничеству из местных сил. Обнаруживается их бессилие и растерянность, когда делается попытка компенсировать очевидные поражения силовыми подходами, что ведет к еще большему ухудшению общей ситуации.
ЧТО ДЕЛАТЬ?
Банкротство всей этой "чеченской политики" федеральных властей более чем очевидно. Нужен крутой разворот в ней, в частности, в двух аспектах. Во-первых, необходимо полностью прекратить репрессивную деятельность вооруженных сил на территории Чечни; во-вторых, существенно расширить социальную базу миротворческого процесса, вовлекая в работу таких лиц и общественных деятелей, которые на деле являются авторитетными для всех социальных групп чеченского общества.
Надо понять то очевидное обстоятельство, что дело урегулирования ситуации - это прежде всего задача самих чеченцев и населяющих республику других народов, и только при таком подходе возможно обеспечить мир, в том числе и с точки зрения интересов России. Никто, никакая сила, кроме самого чеченского общества, не справится с существующей ситуацией. Этот ключевой момент проблемы надо понять всем участникам конфликта и общественным силам, способным влиять на ситуацию:
- народу Чеченской Республики и ее интеллектуалам, как живущим в республике, так и вынужденно ее покинувшим;
- федеральным властям в Москве;
- руководству Вооруженных сил России в Чечне;
- командирам вооруженных отрядов, заявляющим о своей борьбе с Россией за независимость республики.
Федеральные же власти не должны пытаться играть в деле урегулирования решающую роль - это невозможно. В этом контексте откровенно провокационными являются чечено-ненавистнические, а попросту говоря, преступные суждения каких-то политиканствующих хулиганов относительно "назначения в Чечню генерал-губернатора, но не чеченца" или идеи "раздела республики на две части (горную и равнинную)". Эти лица даже не понимают того, что в Чечне уже более 10 лет правят как раз "генерал-губернаторы", в том числе и "не чеченцы", и множество проблем как раз и возникло из-за их генерал-губернаторского правления, когда народ оказался отсеченным от принятия решений, касающихся его собственной судьбы.
Важно и другое: попытки использовать в государственном устройстве Чеченской Республики давным-давно отжившие (патриархальные) институты (съезды народа, тайпов, "мяхк-кьел" и пр.) - совершенно бессмысленное занятие, лишь дискредитирующее народ. Бессмысленным это занятие является, как часто принято говорить, "по определению", поскольку у самого народа нет абсолютно никакого тяготения к этим институтам. Это всего лишь игрушки в головах неразумных интеллектуалов, которые, будучи неспособными к плодотворной мысли, пытаются идеализировать остаточные явления и институты, которые в современной жизни народа не могут играть никакой позитивной роли. Они, эти институты, "не вписываются" в современную жизнь кавказских народов, тем более - в жизнь чеченцев, традиционно отличавшихся высоким уровнем социального развития как наиболее многочисленного народа на Северном Кавказе.
Общественный консенсус в Чеченской Республике должен быть достигнут не на базе тайповых и религиозных начал (разумеется, эти факторы должны учитываться, и очень серьезно), не на неких "особых" путях развития северокавказских этносов, а на общих цивилизационных ценностях, признанных всем мировым сообществом, - образованность, интеллект, честность, отсутствие "хватательных инстинктов", уважение и любовь к Человеку, особенно к старшим (уважение Старости), детям, стремление служить Отечеству, быть полезным людям, обществу.
Идеализируя патриархальные, тайповые начала, некоторые представители чеченской интеллигенции уже нанесли огромный ущерб своему народу, возвеличивая недостойного только потому, что он имеет отношение к "такому-то тайпу", и принижая другого, превосходящего первого по уму, чести и достоинствам, и совершенно игнорируя значительную часть нечеченского населения, традиционно проживающего в республике, для которого она всегда была близкой и родной, не менее чем для любого чеченца. Одно дело - история, как предмет изучения специалистов, другое дело - когда далекая история, реальная или мифологическая, становится предметом повседневной пропаганды, превращаясь в навязчивую идеологию, вбираемую незрелыми и непросвещенными умами. Такого рода трансформации уже произошли в головах чеченской интеллигенции; это требует большого внимания, самоанализа и ухода от ошибочных суждений.
На федеральном уровне необходимо понимание того важного факта, что две войны не могли пройти без глубокого надрыва всего чеченского общества, без крупного отчуждения между чеченцами и федеральной властью и в определенной степени между чеченцами и русскими. Это тоже реальность. Горькие последствия этих войн мы еще долго будем пожинать. Роковой ошибкой было бы стремление навязать республике статус какой-нибудь средней российской области и пытаться руководить ею из Ростова, через назначенных министров, прокуроров, судей и т.д. Это прямой путь, ведущий к новым конфликтам. Поиски и разработка адекватного статуса Чеченской Республики - очень важная задача, требующая высокого профессионализма, честности, отсутствия комплексов.
ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗАЦИЯ ДЕЙСТВИЙ ПО МИРОСТРОИТЕЛЬСТВУ
В чеченском обществе, и прежде всего среди населения, постоянно проживающего на территории республики и испытывающего все "прелести" правления как масхадовцев, так и оккупационных властей "федералов", все более укрепляется мнение о необходимости интернационализировать поиски мира и действия, направленные на установление мира (миростроительство).
Это крепнущее убеждение непосредственно связано с неэффективностью действий федеральных военных и гражданских властей с точки зрения достижения задач по установлению мира. Они лишь способствуют массовой гибели мирного населения, тотальному уничтожению народного хозяйства, медицинских, культурных, образовательных учреждений, "замораживанию конфликта".
Центральной идеей международного механизма урегулирования военного конфликта, как известно, выступает конструкция принуждения к миру воюющих сторон, что соответствует настроениям людей, которые как раз утверждают, что "обе стороны - и федеральная, и сепаратистская - должны быть принуждены к окончательному и бесповоротному миру, поскольку основной объект нападений и первой, и второй стороны - это мирное население".
По глубокому убеждению множества людей, далеких от политики и односторонней симпатии к той или иной стороне, обе стороны военного противостояния желают продолжения войны как можно больше. Обе стороны извлекают от войны вполне конкретные материальные выгоды и имеют формальные моральные оправдания своим грязным действиям. И с этим можно покончить, лишь принудив обе стороны к миру.
Рассмотренная позиция логически сформулирована конкретными обстоятельствами, и, нравится нам или нет, она существует и динамизируется, подпитываясь теми жестокими реалиями, которые связаны с войной, произволом, насилиями, циничным обманом.
Российская Федерация - это федеративное государство, и специфика ее заключается в том, что федеративные качества ей придают входящие в ее состав национальные республики - государства (так они назывались даже в сталинской Конституции 1936 года). С такой точки зрения совершенно неважно, какая доля процента приходится на национально-автономные государства и какая доля процента - на русские области и края. Проблема - в другой плоскости, а именно в чрезвычайной чувствительности всей Федерации к национальному моменту в построении государства. Атаки на национальную составляющую Федерации, откровенные попытки уничтожить третий по численности российский этнос (чеченцев) вызывают не только открытое отчуждение малых народов России от этой политики Центра, но и косвенную их реакцию - стремление в большей степени придать своим автономиям черты полноценного государства, усилить национальный элемент в общественной жизни, дистанцироваться от федерального Центра.
Северный Кавказ - один из наиболее опасных регионов для единства и целостности Российской Федерации. Все народы здесь исторически и этнически связаны между собой, находясь в близкой или отдаленной родственной и соседской общности. По существу, здесь невозможно сколько-нибудь продолжительное время проводить политику вражды и натравливания одного народа на другой. Социальное положение в республиках далеко от благополучного, материальные и социально-культурные проблемы приобретают все более сложный характер. Эти условия создают благоприятную среду для формирования целого ряда очагов для вооруженных конфликтов в будущем, если продолжать осуществление "чеченской модели" в северокавказской политике властей.
Не следует слишком увлекаться пропагандой и риторикой в отношении "рейда Басаева" на дагестанские села - главной вдохновляющей силой этого события были условия и среда, создавшиеся на территории самого Дагестана. Скорее всего это был один из первоначальных опытов, закончившийся, бесспорно, не "поражением сепаратистов". Серьезные выводы из этих событий, похоже, не сделаны, и лучшей иллюстрацией тому является война в Чечне, которая могла быть давно завершена, если бы было адекватное ее понимание с точки зрения долгосрочных последствий для самой России.
При развитии ситуации в этом направлении никакая сила не будет в состоянии оказать сколько-нибудь существенное влияние на подавляющую часть населения Кавказа, которое вполне осознанно может избрать путь полной независимости от России. При этом очевидно, что для народа также неприемлема масхадовщина, практика и политика которой полностью ими отвергается и осуждается, в равной мере как и репрессивные российские власти, неспособные к созидательной деятельности.
Если не желать такого сценария развития, надо уже в ближайшем будущем исправить грубейшие ошибки, совершенные в предыдущие полтора года в Чечне. В противном случае ситуация приобретет необратимый характер, и вовсе не следует полагать, что задача приобретения независимости Чеченской Республикой в современных условиях является принципиально невозможной.
Дарья Гармоненко 
