Александр Ципко
Эмблематичная фигура для сплочения протестного электората найдена? Фото Reuters
Что можно к сказанному выше добавить? Что следует из того несомненного факта, что не только сентябрьские 2013 года выборы московского мэра, но и все выборы в истории посткоммунистической России тоже проходили под знаком холодной гражданской войны? Что следует из того, что именно либеральная интеллигенция за эти годы больше всех прибегала к принципу «Цель оправдывает средства»?
Ответы на эти вопросы очевидны.
Холодная гражданская война
Первое. У нас все эти годы после распада СССР не было выборов в европейском смысле этого слова, как открытой и честной конкуренции равноценных в моральном и гражданском отношении политиков, которые предъявляют обществу различные варианты преодоления трудностей, с которыми столкнулась страна. У нас выборы все 20 с лишним лет – это спор между сторонниками существующего режима и его противниками. Оппозиция всегда называет сторонников власти «нерукопожатными», а сторонники власти называют представителей оппозиции «врагами нации и государства». У нас выборы всегда отмечены психологией холодной гражданской войны, ибо носят характер формационного спора, спора о базовых, фундаментальных основаниях современной России. При такого рода выборах никому не интересны такие мелочи, как, к примеру, пенсионная реформа или причины оттока капитала из страны. Как мы помним, и на выборах мэра Москвы 8 сентября сторонники Навального настаивали прежде всего на «разрушении существующего режима».
Второе. В рамках этой психологии никогда не утихающей холодной гражданской войны нет ни моральных, ни мировоззренческих условий для становления полноценной многопартийной системы, где партии борются за власть в рамках конституционного строя. Кстати, наша Конституция 1993 года была составлена так, чтобы коммунисты никогда и ни при каких условиях не вернулись во власть. На самом деле психология холодной гражданской войны заложена в нашей Конституции, утверждающей сверхпрезидентскую республику и, по сути, отрицающей разделение властей. Когда мы говорим об особенностях психологии политической культуры посткоммунистической России, то нельзя забывать, особенно в эти дни, что у нас, как это было в октябре 1993 года, холодная гражданская война вполне может перерасти в «горячую» гражданскую войну с танками и кровью. Обратите внимание: КПРФ пользовалась популярностью у населения в середине 90-х прежде всего как партия борьбы с «олигархическим режимом Ельцина». Но как только при Путине КПРФ превратилась в действительную системную оппозицию, ведущую с властью спор о реальных проблемах развития страны (последний пример – спор о РАН), – она, КПРФ, стала неинтересна для значительной части протестного электората. И как только на выборах мэра Москвы 8 сентября 2013 года появился более «крутой» борец с режимом, чем Зюганов, часть протестного электората проголосовала за Навального. Раньше отсутствие в бюллетене графы «против всех» прибавляло около 10% голосов КПРФ, теперь подарок от реформы нашей избирательной системы 2006 года получил Навальный.
Третье, также важное для понимания того, что есть в мировоззренческом и политическом отношении современная Россия (и что никак не могут понять либеральная интеллигенция и прежде всего работники СМИ на Западе). В том-то и дело, что в наших специфических русских условиях сохраняющейся психологии гражданской войны не могли появиться подлинная либеральная интеллигенция и соответственно либеральные партии в европейском смысле этого слова. У нас в России после 70-летнего коммунистического эксперимента, когда произошел полный разрыв времен (которого, кстати, не было в таких странах Восточного блока, как Польша, Чехия и Венгрия), не могли появиться как массовое явление интеллектуалы, исповедующие прежде всего принцип морального равенства всех людей. И драма нашей демократической интеллигенции (сейчас она себя называет «либеральной», хотя, как говорят у нас в Одессе, это две большие разницы) состоит в том, что она никогда не умела и не умеет говорить на языке большинства населения, открыто предъявлять избирателям своих лидеров, свои ценности, свои цели. Политическая мимикрия все эти годы прежде всего отличала поведение либеральной интеллигенции. И тут сказывается не только ценностный, мировоззренческий раскол между либеральной интеллигенцией и остальной, подавляющей частью современной России, различное отношение и к традициям российской державности, и к роли православия в российской истории, и к роли государства в экономике и организации национальной жизни и т.д., но и исходный, структурный раскол российской нации со времен Петра. Образованная Россия у нас и до революции была другой, ненародной российской нацией. Правда, надо видеть, что на выходе из коммунизма образованная Россия в мировоззренческом отношении оказалась куда дальше от народа, чем дореволюционная. Все-таки профессора-земцы, составляющие ядро кадетской партии, как-то умудрялись находить общий язык с неграмотной Россией и побеждать на выборах в Думу. Наши же либералы, профессора ВШЭ, умеют, как правило, только разоблачать из статьи в статью культурную неполноценность «русского архетипа».
По большевистскому пути
Очевидно – это лежит на поверхности, – что наша так называемая либеральная интеллигенция взяла на вооружение все большевистские методы борьбы за власть, и прежде всего принцип «Цель оправдывает средства», не только в силу своей исходной советской, марксистской закваски (не забывайте, все наши шестидесятники были и остаются марксистами), но и в силу своего существования как специфического культурного и мировоззренческого гетто, живущего в окружении, как им кажется, враждебной им народной массы. Отсюда и совсем не европейская ставка в политике на подставные фигуры (о чем пишет в своих последних статьях Станислав Белковский), на манекены народности. В начале 90-х демократическая интеллигенция ставила на «таран», на «крутого» Ельцина, любящего выпить, а сегодня – на «смелого борца с Путиным». Отсюда и мимикрия, перехват либеральной интеллигенцией чужих, но популярных в народе лозунгов. Ленин победил, перехватив у эсеров лозунг «Землю – крестьянам», демократы начала 90-х уже прошлого века победили «партийную номенклатуру», перехватив у своих идейных врагов-почвенников лозунг «Даешь суверенитет РСФСР!», сегодня либеральная оппозиция пытается не столько победить, сколько вернуть себе утраченные в начале нулевых высоты власти, используя старые лозунги КПРФ, и прежде всего политику разоблачения коррупции в верхах и эгоизма правящей верхушки. И в этом глубинное, кричащее противоречие стратегии либералов. С одной стороны – поклонение отцу реформ Гайдару, а с другой – «навальная» критика результатов реформ, и прежде всего критика образа жизни «лондонской аристократии».
Как только вы посмотрите на все, что происходило в Москве во время сентябрьских выборов, в контексте последнего русского политического столетия, то обнаружите, что ни по своему мировоззрению, ни по методам борьбы за власть мы так и не вышли за пределы 1917 года. В качественном отношении в русской политике ничего нового не появилось. Тем более демократии в европейском смысле этого слова, условий для развития демократии. Все серьезные мыслители дореволюционной России видели основную причину победы большевиков в том, что марксистское учение о борьбе классов было по душе русскому человеку. Марксистское учение о классах, отрицающее буржуазное право, могло победить только в стране с низким уровнем правового сознания. На мой взгляд, ложью является утверждение, что справедливость выше права. Не может быть никакой справедливости, если люди не уважают закон и право. Наша кровавая гражданская война была связана и с тем, что у нас, у русских, как недавно признался Путин, жизнь человеческая ничего не стоит.
Только у нас в России, где недооценивают самоценность и уникальность каждой человеческой личности, мог привиться, стать государственной идеологией марксизм с его исходным социальным расизмом и, самое главное, с его идеей коллективной ответственности класса. Что стоит на самом деле за учением о делении общества на эксплуататоров и эксплуатируемых? Только то, что любой промышленник, буржуа, банкир, а также любой представитель правящего класса, независимо от своих моральных качеств и образа жизни, по определению называется вором, то есть тем, кто живет за счет труда рабочего.
И как только вы поймете, что же на самом деле стоит за марксистским учением об эксплуататорах, то станет понятно, почему у нас героем стал Навальный, который посягнул на моральное, человеческое достоинство абсолютно всех членов «Единой России». Выпад Навального против ЕР, которую он назвал «партией жуликов и воров», лег на наше советское классовое сознание. Мы в массе за последние 20 лет после смерти коммунизма так и не свыклись с мыслью, что нельзя человека называть вором до тех пор, пока его не признает таковым суд. Ведь не надо обладать особой совестью, чтобы понимать, что Навальный своим выпадом против «Единой России» посягнул на достоинство многих очень приличных людей, которые, кстати, составляют цвет современной российской нации и которые на самом деле не имеют никакого отношения ни к бизнесу, ни к деньгам. Но все, абсолютно все, и так называемая наша либеральная элита, я уже не говорю о населении, спокойно проглотила и даже в глубине души согласилась с этим выпадом Навального против ЕР. Конечно, сказывается традиционное русское недоверие к власти, традиционное убеждение, что они там, наверху, думают только о себе и «набивают себе карманы». Но лично меня поражает больше всего, что против этого покушения на их достоинство не выступили, причем в суде, наши известные спортсмены, которые являются членами ЕР, ученые с мировым именем (к примеру, академик Садовничий). И это говорит о том, что Россию 2013 года, как это было и в 1917 году, легко покорить, деморализовать беспределом бессовестности, открытым вызовом правилам поведения и морали. И это еще одно доказательство того, что мы так и не вышли за рамки драматического 1917 года.
Понятно, почему бедная Россия, поглощенная заботами о тарифах на ЖКХ, не воспротивилась выходке Навального. Трагедия состоит в том, что до сих пор в России те, кто «внизу», не доверяют тем, кто «наверху», а тем более – богаче их. Но, честно говоря, трудно объяснить, почему интеллигентные, образованные люди, составляющие ядро либеральной оппозиции, начали аплодировать Навальному, который посягнул на достоинство и честь таких же, как и они. Неужели наша либеральная оппозиция не знает, что многие деятели культуры – Марк Захаров, Геннадий Хазанов, Константин Райкин – поддерживают Путина и его «Единую Россию», поддерживают просто во имя сохранения стабильности, сохранения возможностей для развития страны. Очевидно, и это до боли банально, что действительно от ленинизма до, так сказать, навальизма один шаг, ибо наша правовая культура и наши нынешние политические инстинкты не выдерживают никакой критики. Не могу не напомнить, что даже большевики проявили при критике «прогнившего царского самодержавия» куда больше деликатности и такта, чем нынешние разоблачители «преступного путинского режима».
Аморализм и беспринципность
И здесь возникает главный, последний вопрос. Если это так, если мы, россияне, так и остались рабами классового, аморального в своей основе сознания и если вся наша реальная политика пронизана агрессией классовой морали и принципов коллективной ответственности, то каковы наши реальные шансы на реальную декоммунизацию, на строительство демократии европейского типа, предполагающей уважение к достоинству каждой личности и прежде всего то, чего у нас нет в помине, – уважение к достоинству большинства, которое сегодня поддерживает власть?
Если смотреть на вещи трезво, то чем дальше мы уходим от 1991 года, тем этих шансов у нас становится меньше. По крайней мере очевидно, что советская молодежь 1991 года, пришедшая защищать Белый дом, куда больше была проникнута ценностями гуманизма, чем нынешняя московская молодежь, идущая за Навальным. Нельзя не видеть (на это настойчиво обращает внимание в своих последних публикациях в «МК» Михаил Ростовский), что сегодня на самом деле дух тоталитарного сознания, психология ненависти и вражды куда больше присущи так называемой просвещенной части общества, так называемым деятелям «демократической оппозиции», чем самой власти, которую она, либеральная оппозиция, обвиняет в сталинских замашках. И самое очевидное, что чем дальше мы уходим от 1991 года, тем меньше шансов на победу в России демократической интеллигенции в точном смысле этого слова как людей, кто в политике делает ставку на разум, на права и свободы личности, на гражданственность как на личную ответственность человека за свой политический выбор. Остатки рациональности в политике у нас вытесняются не только психологией заговора, которая целиком покорила сторонников «особой русской цивилизации», но и аморализмом, беспринципностью либеральной оппозиции, которая согласна на все, лишь бы расширить фронт борьбы с ненавистным ей Путиным. За аморализмом и беспринципностью нашей столичной политики стоит победа иррационального над рациональным, погружение страны в психоз поиска врагов, недоверия друг другу, взаимной подозрительности.
И ничто так не подтверждает нашу российскую особенность, проявляющуюся в том, что сам по себе рост образованности населения не ведет к политической культуре, к способности самостоятельно мыслить, как нынешняя готовность какой-то части молодой, успешной Москвы пойти на баррикады во имя полной и окончательной победы своего лидера Навального.
Политика двух стульев
И последнее. Все сказанное означает, что в новой России, о которой нам поведал успех Навального, в России, где опять иррациональность, усталость от того, что есть, и даже усталость от благополучия начинают вытеснять здравый смысл, где мутная, нерасчлененная жажда перемен подавляет инстинкт самосохранения, все прежние технологии и удержания, и захвата власти уже не работают. И с этим, на мой взгляд, в первую очередь должна считаться команда Путина. Иллюзорными в свете сказанного, в свете того, что мы продолжаем жить в условиях холодной гражданской войны, являются надежды Путина снова, как и в начале 90-х, встать над схваткой либералов и державников, быть президентом вне партии. Независимо от своего политического выбора, независимо от того, на кого в первую очередь он будет опираться, Путин все равно останется врагом для одной из противостоящих друг другу партий. Если он окончательно, что, по-моему, неизбежно, сделает ставку на консервативную, православную Россию, займется всерьез консолидацией провластных сил, то, конечно, ненависть к нему либеральной интеллигенции будет только расти. Но если он вернется к политике двух стульев, будет одновременно нажимать на педаль либерализма и на педаль патриотизма, как он это делал в 2001–2002 годах, то он, естественно, вызовет недовольство у своего бывшего «путинского большинства», оно может оценить это как предательство.
Но еще хуже дела у либеральной интеллигенции, особенно у той ее части, которая делает ставку на разум, на реформу политической системы, на Михаила Ходорковского, который уже через несколько месяцев, судя по всему, выйдет из тюрьмы. В том-то и дело, что в условиях иррационализации настроений, примитивизации мотивов политической активности у таких политиков, как Михаил Ходорковский, не будет никаких шансов. И в этом смысле его политическая судьба ничем не будет отличаться от политической судьбы Григория Явлинского. Он, Ходорковский, уже чужой, демократ другой эпохи, для той части протестного электората, которую сплотил Навальный. А для «остальной» России, для России у черты бедности, он чужой, потому что он олигарх, потому что он миллиардер.
Даже если (хотя это и маловероятно) очередной макияж борца за интересы народа типа Ельцина или Навального победит или на выборах, или путем победоносной цветной революции, он никогда не сможет передать ее, свою победу, своим спонсорам, если даже захочет. Не забывайте, что Ельцин, к которому демократическая интеллигенция относилась как к тарану, не способному ни к чему, кроме пробивания стен «аппаратного Кремля», так и не выполнил своего обещания, не сделал своим преемником Бориса Немцова, то есть представителя либеральной интеллигенции. Только самоубийца в нынешних условиях, победивший на выборах благодаря «остальной», провинциальной России, рискнет отдавать свою власть либеральной элите. Это тот случай, когда крепостному не надо будет выкупать свою свободу, он может просто выставить своего бывшего хозяина за дверь. И, кстати, это прекрасно понимает наиболее разумная и ответственная часть либеральной интеллигенции, которая не питает особых иллюзий по поводу примиренческих заявлений Путина, но которая все же признала опасность и негативные последствия попыток завоевать власть через такие подставные фигуры, как Навальный.
В том-то и дело (если говорить серьезно), что начатый четверть века назад переход России к демократии так и не прибавил нам шансов по-настоящему гуманизировать и цивилизовать жизнь в России. Другое дело, что за четверть века нашей борьбы за демократию испарились многие иллюзии начала 90-х, и для трезвой части интеллигенции стали видны системные препятствия на пути ускоренного очеловечивания посткоммунистической России. Так и не преодоленное до сих пор наше классовое сознание как раз и напоминает нам об этом. Вот почему нет сегодня более важной задачи, чем воспрепятствовать очередному, как было в 1993 году, перерастанию холодной гражданской войны в «горячую».
Дарья Гармоненко 