Пол Кругман
BERTRAMS/HET PAROOL-AMSTERDAM, NETHERLANDS/CARTOONARTS INTERNATIONAL/ THE NEW YORK TIMES SYNDICATE
Ответ, конечно же: никогда. Слишком много истории, слишком много громких заявлений, слишком много амбиций связано с единой валютой, чтобы люди, причастные к ее созданию, признали свою ошибку. Даже если этот проект закончится полным крахом, они будут настаивать, что это не евро подвел Европу, а Европа подвела евро.
Однако мне кажется, что будет полезно еще раз изложить мои взгляды по поводу того, от чего именно страдает Европа и что можно в этой связи предпринять.
Начнем с того, что представляла собой Европа в конце 90-х. Это был континент со множеством проблем, но ничего похожего на кризис там не наблюдалось. Не было и признаков, что она идет по неверному пути. Затем появился евро.
Первым следствием введения евро стал всплеск эйфории: внезапно инвесторы поверили, что все европейские долги одинаково надежны. Процентные ставки упали по всей европейской периферии, что повлекло приток капитала в Испанию, Грецию и им подобные страны.
Эти потоки капитала подпитывали огромные пузыри в сфере недвижимости и в целом привели к буму в странах-реципиентах.
Этот бум, в свою очередь, привел к дифференцированной инфляции: издержки и цены в странах периферии выросли гораздо сильнее, чем, например, в Германии и во Франции. Периферийные экономики становились все менее конкурентоспособными, что, впрочем, не было проблемой, пока продолжался приток капитала. Однако это должно было стать проблемой, когда приток капитала прекратится.
А ведь именно это и произошло. Итогом стал серьезный спад в странах периферии, где серьезно сократился внутренний спрос, а спрос внешний так и остался низким из-за потери конкурентоспособности.
Это обнажило серьезную проблему с единой валютой: страна – член еврозоны не может легко исправить ситуацию, когда обнаруживает, что издержки стали слишком большими. В лучшем случае периферийным экономикам грозил длительный период высокой безработицы, пока они переживали медленную «внутреннюю девальвацию».
Ситуация значительно усугубилась, когда снижение доходов в сочетании с перспективой длительной экономической слабости привело к возникновению больших бюджетных дефицитов и сомнений в платежеспособности. Причем это затронуло даже страны, которые вступили в кризис с бюджетным профицитом и небольшим долгом. Хороший пример такой страны – Испания. На рынке облигаций началась паника, а европейские тяжеловесы в обмен на помощь потребовали прибегнуть к экономии.
Экономия, в свою очередь, спровоцировала еще более глубокие спады на периферии, а поскольку экономия на периферии не была скомпенсирована увеличением расходов в странах центра, то спад накрыл всю европейскую экономику. Одним из последствий стало то, что экономия привела к еще большему росту доли долга по отношению к ВВП, а не к ее снижению.
Была пара моментов, когда все это грозило привести к коллапсу в Европе, сопровождающемуся политической нестабильностью, потерей финансового доверия, долговым кризисом, банковским кризисом, что означало новую нестабильность и замкнутый круг проблем. Пока что Европейскому центральному банку удавалось предотвращать коллапс с помощью прямых и непрямых интервенций для оказания помощи странам-должникам. Однако хоть финансовую панику и удалось сдержать, лежащая в ее основе макроэкономическая ситуация продолжает ухудшаться.
Что могла сделать Европа, чтобы не допустить подобного развития событий? С самого начала кризиса критики вроде меня призывали сделать три вещи. Во-первых, ЕЦБ должен был предпринять интервенцию, чтобы стабилизировать стоимость заимствования. Во-вторых, нужна была агрессивная кредитно-денежная и бюджетная экспансия в странах центра, чтобы облегчить процесс внутренней коррекции. В-третьих, необходимо было смягчить требования экономии в отношении стран периферии, чтобы уменьшить негативные последствия для населения. Мы же получили только первый пункт, а второго и третьего не было.
При этом европейские чиновники по-прежнему отказываются признавать, что на самом деле лежит в основе всей ситуации. Они продолжают говорить о бюджетной безответственности, которая даже для Греции составляет лишь часть проблемы, а для других стран вообще не актуальна. Они продолжать трубить об успехах экономии и внутренней девальвации, используя любые предлоги: иллюзорный рост производительности в Ирландии у них превращается в доказательство эффективности внутренней девальвации; снижение ставок по облигациям вслед за интервенцией ЕЦБ объявляется оправданием экономии.
Вот в каком положении мы сейчас находимся. И трудно себе представить, что у этой истории может быть счастливый финал.
КОММЕНТАРИИ ЧИТАТЕЛЕЙ С САЙТА NYTIMES.COM
Евро был обречен с самого начала
То, что вы предлагаете, абсолютно немыслимо. Не потому, что ваш анализ неправильный, а потому, что люди не доверяют друг другу, а недоверие – это причина требований экономии. Восстановление доверия может позволить преодолеть кризис в Европе. Проблема в том, что доверию нужно много времени, чтобы вырасти и окрепнуть. В голландской поговорке сказано: «Доверие приходит пешком, но уезжает верхом».
– Dirk-Jan Weijers,
Нидерланды
Создание евро было плохой идеей. Тот факт, что экономия сейчас является доминирующим политическим курсом, означает скорый конец евро.
– S.I., Канада
Когда вы, респектабельные экономисты, признаете громко и четко, что европейский валютный союз должен распасться на части? Когда вы откровенно скажете, что, поскольку союз не работает, самым разумным решением является возврат к национальным валютам? Когда же вы скажете, что, хотя отказ от евро будет болезненным, эта боль не окажется сильнее той, которую мы уже вытерпели?
– Andy, Италия
Каламата – красивый город. Я считаю его Ниццей Греции. Мне рассказывали, что в 60-е годы его гавань всегда была полна кораблей со всего мира, которые приходили туда за грузом фиг, оливок и оливкового масла.
В наши дни гавань, как правило, пуста – суда идут в Турцию. Единственный известный мне завод в Каламате производит сигареты. Фиговых деревьев больше нет. Оливки еще выращивают, но крупнейшим производителем оливкового масла в этом районе является австрийский экспат. Что же произошло?
Неужели растущая греческая бюрократия требует слишком много рабочей силы? Проблема с большой бюрократией заключается в том, что всем бюрократам надо что-то делать, и в Греции они занимаются тем, что опутывают население множеством правил. Процедуры, на которые в США нужно несколько минут и самое большее – один чиновник, в Греции занимают часы, а гражданину при этом приходится метаться между полудюжиной служащих. Я спрашивал греков, почему они терпят это, и те отвечали, что каждый надеется сам занять одну из этих должностей или посадить на нее члена своей семьи.
– Bill M., Канада
Г-н Кругман, хотя я, как правило, соглашаюсь с вашими рекомендациями, я не могу согласиться с вашим видением предкризисной ситуации. Отдельные страны на периферии еврозоны могли пережить масштабное снижение производительности из-за бума, подпитываемого притоком капитала, но это однозначно не относится к стране вроде Италии.
Неверно представлять страны периферии в роли жертв злого евро. В этих странах годами была низкая стоимость заимствования, но полное отсутствие структурных реформ привело к катастрофической потере конкурентоспособности.
И хотя с началом евроавантюры возможность девальвации исчезла, Италия со товарищи счастливо игнорировала этот факт. Деньги были дешевы, и вечеринка продолжалась. Затем реальность напомнила о себе.
– Andrea, Великобритания
Дарья Гармоненко 