Обеспеченные редко бывают скромными

R. CONRAD/THE NEW YORK TIMES Предметы роскоши, приобретенные в магазине Bergdorf Goodman, украшают элитную квартиру на улице Централ парк-юг в Нью-Йорке. Fred

Над Дэвидом Бруксом насмехаются за то, что в своей колонке, опубликованной недавно в New York Times, он предложил богатым жить по «кодексу приличий», отказавшись от роскошного образа жизни, который они могут себе позволить. Не хочу присоединяться к хору глумливых окриков. Вместо этого я предпочитаю поговорить об экономике выставления напоказ собственного богатства. Во-первых, следует сказать, что ожидать от богатых отказа от демонстрации своего благосостояния, конечно, нереалистично. Если вам кажется, что богачи вели себя более сдержанно в 1950-х и 1960-х, то это потому, что ни в абсолютном, ни в относительном выражении они далеко не были такими богатыми. Марк Твен не без основания назвал период, когда гигантские особняки и яхты выставлялись напоказ так открыто, как сегодня, Позолоченным веком. И именно тогда наше общество в последний раз было настолько же неравным, как сейчас.

Кроме того, для многих богачей все дело именно в позерстве. Жить в доме площадью 30 тыс. кв. футов не намного лучше, чем в доме площадью 5 тыс. кв. футов. Полагаю, есть на свете люди, способные по-настоящему оценить бутылку вина стоимостью 350 долларов. Но большинство покупателей  таких товаров не заметили бы, замени вы эту бутылку на 20-долларовую, а может быть, даже и на бутылку, предложенную по акции в сети Trader Joe. Даже действительно хорошая одежда во многом оправдывает свое назначение для ее владельца благодаря тому, что другие не могут ее себе позволить. Так что во главу угла ставится демонстрация, что мог бы, конечно, подтвердить вам социолог и экономист Торстейн Веблен. Так зачем бороться с выставлением богатства напоказ вместо того, чтобы изъять в виде налога часть дохода? Возможно, вы скажете, что налоги снижают действенность стимула обретения богатства. Но тот же эффект оказали бы и законы по регулированию доходов, которые поубавили бы охоты становиться богатым, и «кодекс приличий», который опять-таки лишал бы удовольствия хвастаться нажитым (а именно для этого многие люди и хотят иметь тонны денег). Скажу больше. Если вы считаете, что люди, публично демонстрирующие свое относительное богатство, вредны для общества, по сути, вы согласились с мнением, что большое состояние крайне негативно влияет на остальное население. А это – аргумент в пользу прогрессивного налогообложения, опережающего темпы обогащения. И еще: подумайте о том, как все это отражается на экономическом росте. Наша экономика стала значительно богаче с 1980 года, но большая доля прибыли идет людям с очень высокими доходами. Это люди, для которых предельная полезность потраченного доллара не только мала, но определяется в основном в результате борьбы за статус, которая является игрой с нулевой суммой. Так что значительная часть нашего роста была растрачена впустую, не приведя ни к чему, кроме ускорения темпов гонки за богатством в стане наиболее состоятельных людей. А теперь мне пора, соблюдая все приличия, отправиться на работу – пешком и в общественном транспорте, где я буду тешить себя мыслями о своем моральном превосходстве, злорадствуя над людьми, не получившими так же много ученых наград. О, постойте.

КОММЕНТАРИИ ЧИТАТЕЛЕЙ С САЙТА NYTIMES.COM

Реальная проблема – неравенство, а не богатство

Дэвид Брукс пишет с точки зрения человека, имеющего дом стоимостью 4 млн долл., который общается с людьми, владеющими домами за 12 млн долл.

– Без имени, Аризона

Не вижу проблемы в том, что богатые наслаждаются своим богатством. Я поступил бы так же. Я против их алчности, пагубного политического влияния и чувства, что они вправе делать, что хотят.

– Steven, Новая Зеландия

Забудьте про справедливость и нравственность. Давайте просто посмотрим на экономику, чтобы понять, почему неравенство – это зло. В США было два среднесрочно-долгосрочных периода очень сильного неравенства – в 1920-х и нулевых. Оба привели к катастрофическим экономическим периодам. С другой стороны, был длительный период с 1946 по 1973 год, характеризовавшийся как эпоха большого процветания. Это заставляет меня сделать вывод, что сильное неравенство – плохо для страны. Неравенство также стимулирует финансовые спекуляции. Что делать богатым, когда у них оказывается столько денег, что они не могут сказать наверняка, сколькими домами они владеют? Они спекулируют средствами. А к чему приводит дикая спекуляция? Взгляните, что произошло в 1929 и 2008 годах.

– Len Charlap, Нью-Джерси

Фраза о «борьбе за статус» – ключевая. Рост статуса значительно важнее роста состояния для многих миллиардеров. Потеря 5% богатства не отразится на их жизни, а перемещение на 10 пунктов в списке 500 по версии Fortune? Вот тут есть чем похвастаться.

– Peter Boswell, Флорида

Сейчас прослеживается некая тенденция, в рамках которой консерваторы намекают на то, что демократия – это нечто такое, что просто не работает. Вот что я вижу, читая колонку Брукса: «Надо вырасти из детского представления о том, что нам не нужен ответственный руководящий класс, что власть можно передать непосредственно народу».

Демократия – это власть народа, и она работает лучше, когда народ защищается от коррупции. Это означает, что нужно держать в узде элиту, которая предпочла бы покончить с демократией в угоду собственному руководству.

– Jen Smith, Невада

Не думаю, что есть существенная разница между демонстрацией богатства и его накоплением. Парадокс воды и алмазов говорит нам, что предельная полезность самого редкого блага делает его наиболее ценным. Подумайте о крайне богатых коллекционерах предметов искусства. Некоторые из них тратят деньги направо и налево и демонстрируют свои богатства в собственных домах или государственных музеях. Другие очень замкнуты и делятся своими произведениями только с избранными или же наслаждаются ими в одиночестве. Все эти люди владеют очень редкими вещами. Для остальной части общества неважно, нравится ли им, что другие знают об их богатстве. Дело в том, что показное потребление – это вопрос конкуренции с теми, кто по размеру состояния является ровней тебе, а не с какими-то учеными, зарабатывающими 300 тыс. долл. в год и отложившими несколько миллионов.

– Robert Baesemann, Калифорния