Искушение тратить деньги

ФОТО MERIDITH KOHUT/ THENEW YORK TIMES Жители Каракаса, столицы Венесуэлы, стоят в очереди, чтобы купить субсидируемые государством продукты. В этой стране самый высокий уровень инфляции в Латинской Америке.

Как я уже недавно писал, политика Банка Японии, решившего печатать деньги, столкнулась с мощной оппозицией. Кроме того, на правительство оказывается серьезное давление, чтобы вынудить его повысить налоги. И это мало чем отличается от происходящего в остальном развитом мире: центральные банки, которые проводили политику количественного смягчения, делали это вопреки политическому давлению, а не вследствие оного, а фискальная экономия свирепствует почти везде.

Забавно, но когда вы просите привести аргументы в пользу политики твердой валюты и урезанного бюджета в условиях переживающей депрессию и низкую инфляцию экономики, то ответы зачастую начинаются с рассуждений о том, что печатание денег и бюджетный дефицит очень привлекательны для политиков и поэтому нельзя позволять им даже понюхать эти лакомые кусочки, вызывающие у них привыкание не хуже наркотиков.

Все это зачастую преподносится как великая мудрость, основанная на уроках истории.

Однако, как отметил в своем блоге экономист из Оксфорда Саймон Рен-Льюис (bit.ly/1tELNIX), а также я в прошлом, история ничему подобному нас не учит. В США фискальное стимулирование не только никогда не становилось перманентным явлением, а, напротив, всегда прекращалось слишком быстро, а монетарная экономия наступала еще быстрее. Даже в 70-е годы, когда ситуация действительно вышла из-под нашего контроля, это была совсем не та история, которую консерваторам нравится пересказывать, – не история про то, как центральные банки печатают деньги, чтобы покрыть дефицит бюджета. На самом деле дефицит тогда не был большим, а инфляция случилась из-за нефтяных шоков и макроэкономических просчетов, а вовсе не из-за популистских позывов политиков.

И подобное происходило в Латинской Америке, да и сегодня происходит в Венесуэле и Аргентине. Так почему же такого не было в США, Европе и Японии? Почему во времена дефляционного давления на политической арене преобладают призывы к затягиванию поясов?

Я, честно говоря, не понимаю, почему так происходит, хотя это тайна, достойная изучения.

У трендов есть пределы

Джастин Фокс из Harvard Business Review недавно отметил в своей статье (ее можно прочитать тут: bit.ly/10jFjTU), что наш мир еще не плоский и на самом деле не проявляет тенденции стать таковым, глобальная «связанность» по ряду показателей, похоже, устаканилась. К примеру, торговля по линии «Север–Север» вообще не развивается.

Я пытался сказать нечто похожее. Как представляется, «гиперглобализация» (резкий рост торговли по отношению к ВВП в течение 20 лет после 1990 года) была разовым явлением, вызванным либерализацией торговли в развивающихся странах и развитием контейнеризации, что привело к разрыву цепочек создания добавленной стоимости, переносу трудоинтенсивных производств в Китай и другие развивающиеся страны. Не было сравнимого по масштабам бума в торговле между экономиками с одинаковым уровнем зарплат. Если что и произошло, то это упадок межрегиональной торговли и специализации в США.

Мир перестает становиться плоским, и это ни плохо, ни хорошо. Просто так бывает, когда какой-то тренд достигает своих пределов.

Однако важно понимать, что тренды имеют свойство поступать именно так. 

КОММЕНТАРИИ ЧИТАТЕЛЕЙ С САЙТА NYTIMES.COM

Куда делись все популисты?

Глобализация – это временное явление. Аутсорсинг возможен только до тех пор, пока люди в других странах не начнут требовать тех же прав в плане зарплат, безопасности на производстве и охраны окружающей среды, что и американские рабочие. И тогда преимущество низкой стоимости труда исчезнет.

Стоимость перевозки больше не будет компенсироваться другими преимуществами, и рабочие места вернутся на родину.

Производить на месте в конечном счете дешевле.

– R., Нью-Джерси

Инфляция – это очень рискованная вещь в США с политической точки зрения. 70-е годы вспоминают как время медленного роста, высокой безработицы и стагнирующих зарплат. Это было время слабых лидеров – Никсона, Форда и Картера.

Рональд Рейган был избран президентом, потому что обещал бороться с инфляцией, и его помнят за это и за возрождение экономики (после катастрофической рецессии, вызванной антиинфляционной политикой). Американцы не привыкли думать о балансовых отчетах или о реальных (в противовес номинальным) ценностях, так что средний класс не понимает, как он выиграл благодаря тому, что ипотечные долги, взятые ими в 60-е, испарились благодаря высокой инфляции 70-х. И большинство представителей среднего класса в ужасе от того, что их зарплаты не поспеют за инфляцией.

– John T., Мичиган

Все это свидетельствует о провале профессиональных экономистов. Большинство политиков слабо разбираются в экономике и, как и все остальные, больше полагаются на свои инстинкты.

А эти инстинкты убеждают их, что, когда у тебя долги, просто нелепо брать новые кредиты.

Если бы экономисты в последние десятилетия вели себя как физики и выступали единым фронтом в поддержку какой-либо политики (например, увеличения расходов на инфраструктуру), то ни один политик не рискнул бы выглядеть дураком и идти наперекор мнению целого профессионального сообщества.

К сожалению, экономисты расколоты, поэтому политики прислушиваются к тем советам, которые в наибольшей степени отвечают их инстинктам.

– Michael Hutchinson, Нью-Йорк

Вы спрашиваете, почему в условиях дефляционного давления призывы к затягиванию поясов доминируют на политической арене.

Я не уверен до конца, однако мне кажется, что хотя бы отчасти в этом виновата пропаганда. Самый богатый класс в периоды экономии продолжает получать прибыль в виде процентов, а в случае инфляции его активы (и долги других людей) потеряют в цене. Естественно, они дают кучу денег политикам и НКО, которые ратуют за экономию и говорят нам, что это хорошо, несмотря на доказательства обратного.

– J. Gabriel, Нью-Йорк

Разве не странно то, что многие из сторонников экономии принадлежат к числу менеджеров хедж-фондов и воротил с Уолл-стрит, хорошо известных своей привычкой набирать огромные кредиты, а потом, когда дела начинают идти плохо, прятаться за закон о банкротстве?

– R. Law, Техас

На Западе полно макроэкономического популизма. В Великобритании политика экономии бьет по беднякам, инвалидам и молодежи, а представители среднего класса наслаждаются психологическим очищением, живя в обществе, занятом самобичеванием, и при этом они от него фактически не страдают.

Мы проводим макроэкономическую политику, которая высасывает спрос из экономики ради того, чтобы сохранить низкие процентные ставки. Если мы живем в обществе, где рост зарплат более не связан напрямую с ростом ВВП и где политически влиятельный класс домовладельцев страдает от избыточной задолженности, то последнее, чего правительство может хотеть, – это возобновление нормального роста ВВП наряду с пятипроцентными ставками.

Налицо макроэкономический популизм, хотя он проявляется не в сборе, а в распределении. Это экономика упадка.

– Z.G., Швейцария