"Трампизм" и торговля

ФОТО ERIC THAYER /THE NEW YORK TIMES Дональд Трамп, претендент на выдвижение в президенты США от Республиканской партии, на предвыборном митинге в г. Бока-Ратон, штат Флорида. Снимок марта 2016 года.

Нил Ирвин, экономический корреспондент New York Times, недавно написал хорошую аналитическую статью о «трампизме» и торговом дефиците США (читайте ее здесь: nyti.ms/1RHDIk4). Однако можно допустить, что статья немного страдает оттого, что в ней обсуждаются последствия отрицательного сальдо торгового баланса в нормальных условиях. А нынешние времена нормальными не назовешь.

В нормальных условиях противовесом торгового дефицита выступает приток инвестиций, который снижает процентные ставки, и нет никаких оснований полагать, что торговый дефицит сокращает занятость, даже если он перераспределяет рабочие места. Но мы по-прежнему живем в мире, где сплошь и рядом избыточные сбережения и неадекватный спрос, а процентные ставки больше не могут падать, поскольку они уже балансируют у нуля. То есть мы в ловушке ликвидности. А в таком мире торговый дефицит действительно стоит рабочих мест, и приток инвестиций, по сути, не приносит выгод: у нас уже больше желаемых сбережений, чем мы способны инвестировать.

Вот один индикатор того, как меняются правила в этих обстоятельствах: помните, как заламывали руки по поводу зависимости Америки от китайских финансов, говоря о том, как взлетят процентные ставки в США, если Китай прекратит покупать наши облигации? Что ж, китайцы перестали покупать наши облигации и начали продавать их. Но процентные ставки в США остаются очень, очень низкими – все еще ниже 2% по 10-летним облигациям.

Я не хочу сказать, что Дональд Трамп хоть чуточку разбирается в том, что говорит о торговом дефиците: ничего он в этом не понимает. Но мы живем в мире, в котором пока, а, возможно, если окажутся правы теоретики длительной стагнации, еще и в течение долгого времени, меркантилизм будет вполне разумен.

Реалистичные перспективы роста

Не могу дождаться, когда закончатся президентские праймериз с тем или иным результатом. Но мне все же кажется, что я должен немного поговорить о том, что разумного может сказать прогрессист о перспективах экономического роста в США при лучшем политическом режиме.

Я бы сказал, что здесь имеют значение три цифры. Во-первых, это темпы потенциального роста экономики предложения – темпы, которыми она способна расти при постоянном уровне безработицы. Во-вторых, это уровень разрыва между фактическим и потенциальным производством – объем дополнительной продукции, которую мы получили бы, обеспечив полную занятость. В-третьих, это предел, до которого мы можем ускорить потенциальный экономический рост.

Что касается первой цифры, в последние пять лет экономический рост в США колебался в районе 2%, в то время как безработица постепенно снижалась. Это дает веские основания предполагать, что темпы потенциального роста будут менее 2%. Почему такие низкие? Производство слабое, а численность населения трудоспособного возраста растет значительно медленнее, чем раньше, в то время как бебибумеры выходят на пенсию.

Как насчет разрыва между фактическим и потенциальным производством? Зарплаты все еще плохо растут, а инфляция относительно низкая, что указывает на то, что безработица еще может существенно снизиться, возможно, до 4% или даже ниже. Стандартная формула закона Оукена гласит, что уменьшение безработицы на один процентный пункт прибавляет дополнительные 2% к ВВП. Может быть, мы могли бы допустить, что появится сверхбольшая группа разочарованных рабочих и в итоге разрыв между потенциальным и фактическим производством достигнет 3%. В абсолютных цифрах это огромный объем нереализованного производства.

Однако разница не такая уж громадная, когда мы говорим о долгосрочных перспективах роста. Преодоление трехпроцентного разрыва производства в течение 10 лет увеличивает 10-летние темпы роста только на 0,3%. А 2016 год не 1933-й, когда разрыв производства составлял, быть может, около 30%, сделав возможными громадные темпы роста на протяжении последовавшего десятилетия. Тогда мобилизация военного времени наконец обеспечила почти полную занятость и еще много чего.

В итоге какой подъем потенциального роста было бы разумно прогнозировать? Большое увеличение инфраструктурных инвестиций определенно пошло бы на пользу. Другие приоритеты прогрессистов в лучшем случае дали бы смешанные результаты, что касается их влияния на измеряемый ВВП. Например, гарантированные программы ясельного и детского образования могли бы оставить на работе больше родителей, которые продолжили бы заниматься оплачиваемым трудом; с другой стороны, увеличение соцвыплат могло бы (и должно) заставить ряд людей меньше работать и уделять больше времени своим семьям.

И никто не знает секрета увеличения роста производства. В общем, любой экономист, говоря о потенциальном росте, должен скромно начать: ничто из того, что мы знаем или видели в прошлом, не оправдывает того, кто станет много обещать. В любом случае мы должны попробовать все, что приходит на ум, но наша политика должна быть разумной, даже если окажется, что влияние на долгосрочный рост невелико.

Я бы счел неразумным утверждать, что в следующие 10 лет рост превысит двухпроцентную отметку более чем на доли процента, скажем, верхняя планка – 2,5%. Возможно, мы можем показать лучший результат, но нам не стоит на это рассчитывать.

Позвольте сказать, что у прогрессивной повестки дня есть замечательная черта: она не требует давать больших обещаний, чтобы все работало, поскольку в эту повестку дня входят элементы, хорошие сами по себе. Консерваторам надо обещать чудеса, чтобы оправдать политику, которая непосредственно направлена на обеспечение комфорта тех, кому уже комфортно (снижение налогов для богатых), и причинение больших страданий страждущим (уменьшение социальных гарантий). Прогрессистам нужно лишь защищаться от обвинений, что благие дела каким-то образом задушат экономический рост. Не задушат, и этого должно быть достаточно.

КОММЕНТАРИИ ЧИТАТЕЛЕЙ С САЙТА NYTIMES.COM

Экономическая политика приносит выгоду богатым, а не рабочему классу

На промышленных предприятиях платят хорошую зарплату (или по крайней мере платили), поскольку рабочая сила на заводах часто находится под защитой профсоюзов.

Без профсоюзов зарплаты были бы минимальными, невзирая на уровень квалификации работников. Глобализация просто дала капиталистам возможность обойти профсоюзы.

– S., Теннесси

Главной проблемой торговли всегда был недостаток спроса. В наши дни спрос слабый, поскольку у большинства людей не остается денег после удовлетворения базовых потребностей, таких как пища и жилье.

Эта проблема может быть решена за счет передачи людям большего количества денег с помощью более высоких зарплат или улучшения системы социального обеспечения, или даже путем прямых выплат.

Где нам взять деньги на это? Мы можем повысить налоги на 1% самых богатых американцев и на корпорации, который сидят на кучах денег.

– Bruce, Нью-Йорк

Когда людям вроде Дональда Трампа напоминают об их невежестве в вопросах экономической политики, они не принимаются ликвидировать пробелы в знаниях, чтобы улучшить мнение о себе. Они просто злятся на своих критиков.

Это, похоже, характерно для всей Республиканской партии. В последнее время мы ни от кого из них не слышали ни одной рациональной экономической инициативы.

Зато слышали множество гневных высказываний.

– S., Нью-Йорк

То, что страна продолжает накапливать иностранную задолженность, имея при этом постоянный дефицит внешнеторгового баланса, само по себе неплохо.

Не забывайте, что США шли по этому пути на протяжении всего XIX века. Заемные средства использовались для импорта средств производства и технологий, а Америка инвестировала в государственное образование и инфраструктуру, что привело к повышению производительности в сельском хозяйстве и промышленности. 

Также были построены трансконтинентальные железные дороги и телеграфные линии, были созданы новые отрасли промышленности: сталелитейная, нефтяная, газовая, электрическая, автомобильная и авиационная. К концу Первой мировой войны США превратились в кредитора и экономическую державу.

– George H. Blackford,  Мичиган