Станислав Щербаков
Для российских тепловых станций характерна крайняя изношенность оборудования. Фото Reuters
В настоящее время электроэнергетика России переживает очень непростые времена: угроза эскалации рецессии, снижение темпов инвестиций, общее замедление темпов роста промышленного производства и, как результат, замедление процесса модернизации оборудования в энергетической сфере, снижение спроса и потребления электроэнергии.
Отсутствие роста означает отсутствие инвестиционной привлекательности. Если рост производства при снижении спроса все же есть, то мы получаем не менее печальную картину – рост конкуренции среди производителей, снижение прибыли, дальнейшее падение инвестиционной привлекательности, появление резерва по производственным мощностям, что снижает и без того невысокие темпы техперевооружения.
Однако электроэнергетика (и теплоэнергетика, в частности) – одна из неотъемлемых сфер экономики страны. Это свет, связь, ЖКХ, тепло (что для нашей страны немаловажно), транспорт (его отдельные виды), практически все отрасли промышленности, где электрическая энергия превращается в механическую (или тепловую – в металлургии).
Таким образом, в данном сегменте рынка складывается неоднозначная ситуация – высокая конкуренция, низкая, но постоянная маржа при достаточно высоких объемах (не менее 10% электроэнергии потребляется на собственные нужды, не считая оборудования для генерации).
«Нести тяжело, а бросить жалко» – перед такого рода дилеммой стоит каждый отечественный электромашиностроитель. Несомненно, можно «бросить» и сконцентрироваться на более инновационных направлениях, но пока что опыт электромашиностроителей, избравших этот путь, неоднозначен. Если изъясняться в терминах матрицы BCG – каждый «трудный ребенок» мечтает стать «звездой», но не у всех это получается, то есть любому инновационному продукту требуется рыночный сегмент и платежеспособный спрос.
Далее речь пойдет о тех компаниях, которые выбрали путь «нести».
Существует два основных направления генерации – использующие возобновляемые источники энергии и невозобновляемые. В числе возобновляемых гидро- и ветрогенерация, а также более экзотические виды энергии – приливные, волновые, геотермальные и т.д. К невозобновляемым относятся тепловая и атомная энергия. Если смотреть на текущее относительное распределение, то получается, что первое место по объему генерации занимают тепловые (угольные и газомазутные) станции, далее следуют атомные и гидростанции. Все остальные в процентном соотношении – это не более 2–5% от общего объема.
Очевидно, что вопрос трендов и перспектив компании – производителя энергетического оборудования концентрируется вокруг тепловой, атомной и гидроэнергетики.
Кратко о теплоэнергетике. Сразу оговоримся, что все приведенные цифры и оценки получены из внутренних источников и формируются исходя из бизнес-коммуникации с большим количеством экспертов и эксплуатантов энергооборудования.
Тепловые электростанции (ТЭС), призванные решать проблемы тепла и электроснабжения, были построены в середине прошлого века и давно выработали свой ресурс. По статистике, 76% всех ТЭС имеют возраст более 30 лет, 90% всех действующих турбин – более 15–20 лет. Высокая доля изношенного оборудования ведет к снижению показателей эффективности отечественной энергетики, которые уступают зарубежным мировым аналогам. В последние несколько лет этот вопрос встал особенно остро. Неэффективное использование топливных ресурсов приводит к огромным финансовым потерям в отрасли, что влечет за собой значительное удорожание стоимости электроэнергии. А это уже напрямую влияет на конкурентоспособность нашей экономики.
Структура генерирующих теплоэнергетических мощностей России в настоящее время уникальна. До конца 70-х годов прошлого века она развивалась очень динамично и ни в чем не уступала, а во многом даже опережала теплоэнергетику западных стран. Однако односторонняя ориентация на преимущественное строительство АЭС, практически полное прекращение инвестиций в теплоэнергетику и энергомашиностроение в последующие годы привели к консервации энергетического оборудования на техническом уровне начала 80-х годов. Фактически мы движемся в фарватере стратегических решений отрасли, принятых более 30 лет назад. Сегодня же появились новые вызовы, к примеру вопросы экологии. Не секрет, что после окончания срока эксплуатации атомная станция консервируется и становится памятником самой себе на долгие десятилетия (или даже столетия). К тому же атомная генерация особо чувствительна к интеллектуальному и профессиональному уровню персонала.
Гидроэнергетика также долгое время не являлась приоритетным способом генерации. Активизация ее развития произошла в последние 8–10 лет, когда были запущены программы по модернизации действующих и строительству новых станций.
В тепловой энергетике, как правило, происходит локальная замена устаревшего оборудования, зачастую под замену попадают только самые аварийные участки. При этом важно понимать, что замена изношенного оборудования не решает проблем эффективности теплоэнергетики. Без комплексного подхода модернизация и автоматизация генерации не делает ее по-настоящему эффективной.
С другой стороны, совсем недавно утверждена схема территориального планирования в энергетике России до 2030 года. Схему планирования подписал премьер-министр РФ Дмитрий Медведев. Согласно ей планируется ввести в строй следующие АЭС: Кольская АЭС-1, Центральная АЭС-2, Курская АЭС-2, Смоленская АЭС-2, Нижегородская, Татарская, Белоярская, Южноуральская и Северская АЭС. До 2030 года будут введены в эксплуатацию четыре гидроаккумулирующие станции – Ленинградская, Курская, Центральная ГАЭС и Загорская ГАЭС-2. Кроме вышеперечисленного должны быть построены 27 гидростанций (ГЭС) различной мощности и 16 ветроэлектростанций (ВЭС) мощностью от 100 МВт до 1000 МВт.
На первый взгляд все три основных направления генерации уравновешены и активно конкурируют друг с другом. Несомненно, этот процесс позитивен, так как способствует снижению себестоимости (но не тарифов). К сожалению, в битве частного инвестора и госкорпорации обычно победитель ясен заранее, и это серьезно снижает инвестиционный климат в энергетике.
Однако если смотреть глубже, в отечественных производственных мощностях и программе модернизации электроэнергетики заложен системный дисбаланс.
Не секрет, что последние 25 лет электромашиностроители испытывали определенные трудности. Темпы обновления производственных мощностей высоки (по крайней мере, на примере нашей компании), но недостаточны (у каждого отдельного предприятия) для того, чтобы «переварить» потребность в оборудовании, формирующуюся из данных планов модернизации. Все это не в силу отсталости или системного недостатка, а потому что, например, процесс производства машины для атомной отрасли на порядок сложнее технологически, чем производство аналогичной по мощности электрической машины для тепловой энергетики.
Для примера приведем абстрактные цифры: если для тепловой энергетики предприятие способно технологически произвести 300 машин в год, то для атомной – только 50. А текущая инвестиционная программа в электроэнергетике требует совершенно обратного – 100 машин для атомной и 50 для тепловой. В итоге в кровопролитной конкурентной борьбе отечественные машиностроители получают заказ на 20 машин для атомной отрасли и 30 – для тепловой, попадая в состояние хронической недозагрузки, в то время как на строящиеся объекты осуществляются поставки оборудования из Западной и Восточной Европы.
В целом сегодня отрасль не имеет защитных механизмов, которые традиционно способствуют развитию производства в стране. Эти механизмы идут вразрез с принятой доктриной глобальной конкуренции и рыночных тенденций. Электротехническая промышленность нуждается в том, чтобы ситуация с защитными мерами выглядела симметричной, чтобы не было «игры в одни ворота». Сейчас в этом вопросе наблюдается явный дисбаланс. К примеру, сравним: ввозные пошлины на электродвигатели для иностранных компаний на наш рынок составляют 0%, притом что размер пошлины для ввоза нашей продукции на китайский рынок составляет около 13%.
Основная помощь государства для частного бизнеса и, в частности, для электротехники, по нашему мнению, должна быть направлена на принятие адекватных мер по отношению к иностранным поставщикам, а не на создание для них идеальных условий для товарной экспансии, к примеру той же продукции из Китая.
На сегодняшний день экономика России является самой ресурсоемкой и самой энергозатратной среди промышленно развитых стран, стран G8. Асинхронные двигатели – основные потребители энергии в промышленности, сельском хозяйстве, строительстве, ЖКХ. На их долю приходится до 40% всех энергозатрат в названных отраслях.
Такая структура энергопотребления существует во всех промышленно развитых странах, в связи с чем они активно переходят на производство и закупки исключительно электродвигателей повышенной энергоэффективности.
Передовые страны – США, Объединенная Европа (и даже Китай) – с 16.06.11 перешли на применение энергоэффективных электродвигателей класса IE2, директивно запретив применение электродвигателей низкого класса (IE1), а с 1.01.15 должен быть осуществлен переход на еще более высокий класс – Premium (IE3), данный переход должен завершиться к 2017 году. В дальнейшем предусматривается разработка еще более эффективных машин – Super-Premium (IE4, IE5).
Однако в России ситуация обратная – у нас выгоднее потреблять колоссальное количество топлива вместо внедрения энергоэффективных технологий. Поток высвободившихся производственных мощностей по производству низкокачественных электродвигателей был перенаправлен в страны третьего мира и в Россию.
Вот такие задачи постоянно подбрасывает частным компаниям, работающим в энергетическом сегменте, невидимая рука рынка. Как результат в электромашиностроении каждый год закрывается 1–2 предприятия. Их место занимают (за редким исключением) фактически сборочные производства из импортных комплектующих.
Вместе с тем нельзя не отметить и некоего позитива – выделился костяк предприятий и объединений, сохранивших интеллектуальный и производственный потенциал, способных конкурировать со своей продукцией не только на рынках РФ и стран СНГ, но и на глобальных рынках. Всего-то нужно – четкая система во взаимодействии государственных структур, госкорпораций и частного промышленного капитала.
