У Большого писателя всегда есть «но»

Сегодня у Распутина юбилей. Живой классик, как принято говорить. Но он и впрямь классик. Газеты патриотические просто поздравят, те, кто полиберальнее, тоже вряд ли промолчат. Хотя скажут, конечно, что-то вроде: «Большой писатель, но...»

У Большого писателя всегда есть «но».

И не только потому, что мистика всегда идет рука об руку с половой распущенностью – ну в смысле, что талант всегда идет рука об руку с червоточинкой. А потому, что Большого писателя мы рассматриваем в лупу, внимательно до чрезвычайности. Кому интересно искать пятна на старой и грязной рубашке? Если спать, то с королевой, если искать пятна, то на солнце.

Праздновать юбилей Валентина Распутина будут и в Москве и в Иркутске. Выйдет, насколько я знаю, специальный выпуск журнала «Сибирь», на открывшейся вчера ярмарке «Книги России» представят его четырехтомник, собрание сочинений. Целый раздел ярмарки, кстати, посвящен ему и Сибири.

Пару слов о герое. Родился 15 марта 1937-го в Иркутской области. Работал журналистом в разных газетах, первый рассказ напечатал в 1961 году, первую книгу – сборник очерков – в 1966-м. С 1967-го – член Союза писателей СССР, в 1968-м ему присуждают комсомольскую премию имени И.Уткина. Потом было много наград, в том числе и Госпремия, и премия Солженицына, ордена коммунистические в годы советской власти и ордена капиталистические в новое время, наградят его, уверен, и сегодня. Как – не знаю, конечно, хорошо бы президент приехал. По-моему, приятно.

Заслужил? Безусловно. Ни единою буквой не лгать невозможно, человек грешен, часто вполне искренне заблуждается. Распутин писал, как мог, у него своя правда. Он ее и защищает. Как может.

Да, деревня, да, Церковь (крестился, кстати, немолодым, в самом конце 70-х, то есть более чем сознательно). Да, ездил. Выступал. Занимал должности. Депутат Верховного Совета СССР. Говорил с трибун. Крещеный и с трибун. Бывает.

Да, многие любят «Живи и помни» (1974) и «Прощание с Матерой» (1976), а новые вещи – публицистику и написанную после долгого перерыва повесть «Дочь Ивана, мать Ивана» – не принимают.

Она прошумела, ее и либералы заметили. Потому что актуально. Если в двух словах, то – «Ворошиловский стрелок» (фильм такой с Ульяновым) в юбке. Мать застрелила кавказца, который изнасиловал ее дочь. Прямо в прокуратуре. Нормальная восточная месть.

«Даже если бы эти остолопы из прокуратуры дали тебе выстрелить и ты бы убил – закатали бы тебя без всякой пощады┘ ты бы убийца был, и больше никто. А мать, она и есть мать. Где мать имеет право не выдержать, отец терпи и не рыпайся. Ты бы убил, и через полгода забыли бы, что за дочь убил, честь родной дочери спасал, а помнили бы только, что убил┘ ни за что убил.

– Тамару Ивановну очень жалеют...»

Почему кавказец? Потому что человекоубийство все равно – человекоубийство. Ну а убийство кавказца┘

Такие вещи всплывают машинально, подсознательно, как-то надо ведь оправдать героиню? Вот возьмем советский фильм. Шпион какой-нибудь или белогвардеец вдруг раскаялся. Помог нашим. Но ясно ведь – враг. Что с ним делать? Убивать. Вот его и убивают. Плохие, конечно, убивают, и его, конечно, жалко, но не убить нельзя. Потому что все равно – не наш. Так и здесь. Гад, он гад и есть, но лучше если гад – еще и какой-нибудь чужой, кавказец, например. Я не вижу здесь ксенофобии, я вижу здесь уход от противоречий. Вот и Достоевский – он же не только старуху-процентщицу убил, нет, надо было ему погубить еще две души. Чтоб ужаснулся читатель. Привычное дело.

Уход в простое и знакомое, уход от сложностей. Потому и пьют русские, кстати, что страшно. Позади ничего, а впереди – страшно, лучше не видеть. Не видеть, ну хоть только сегодня, хоть прямо сейчас. А с утра похмелье, и снова голова другим занята. А там – видно будет.

Так что... ну, в общем, не вижу я причин для обвинений, не вижу и причин для того, чтобы поднимать на щит. Раньше не было у Распутина скинхедов и кавказцев с рынка. Но так раньше и не были они столь актуальны. Тенденциозно? А как же. Почти «триллер»? А что делать?

Русские патриотические писатели упорно страдают агорафобией. А ведь ей надо наслаждаться. А что до объединения писателей-патриотов с писателями-либералами, то оно неизбежно. Профессия уходит в небытие, угроза сильного внешнего врага – все мы его знаем, чудище обло, телевизионно и лайяй – внутренние противоречия сглаживает.

Молодым проще – поругался, выпил, помирился. Пожилым сложней, конечно. Но если совсем по рюмочке, совсем по чуть-чуть, а? Да и день рождения. Пейте, либералы, за Распутина, я вот выпью.