Юрий Голик
Государство все больше начинает зависать не то в пустоте, не то в пространстве. Фото Reuters
В последнее время мы наблюдаем очередной всплеск интереса к тому, что принято называть конспирологией, а также к теории заговора, мировому правительству и т.п. Такие всплески нередки в нашей истории. Вспомним хотя бы, как заговорили о «Протоколах сионских мудрецов» в начале прошлого века, когда революционная закваска уже вовсю бродила в промышленных центрах России. Потом о них как бы забыли, объявили фальшивкой и даже вроде бы нашли автора, но в конце 80-х они снова выплыли наружу, будоража общественное мнение. Но пока «Протоколы» отдыхали, было «мировое правительство», Бильдербергский клуб (кстати, именно его объявили «архитектором» текущего кризиса в Украине) и другие страшилки.
Попутно стали развиваться еще и такие темы, как, например, существование идеи «золотого миллиарда», а главное, как в него попасть, кто принимает решение по этому вопросу, да и принимает ли вообще.
Почему так происходит?
Неудобства и проблемы нашей жизни (иногда это очень значимые, буквально жизненные проблемы) требуют своего решения. И очень часто эти решения нельзя отложить на потом. А их нет. Не могут никак отыскаться. То ли ума не хватает, то ли сноровки, то ли еще чего, но нет решений. Тогда надо найти или назначить врагов, виновных в этом. Лучше всего таких, о которых все знают, но в глаза не видели. На них все и свалить. Так и появляются всякого рода теории заговоров.
Однако надо всегда отделять зерна от плевел. Кроме словесной шелухи и всяких домыслов есть вполне конкретные факты. Эти факты, как правило, свидетельствуют о том, что мы живем в очень сложном мире. И сложность его увеличивается чуть ли не с каждым днем. И с этим нельзя не считаться. Непосчитавшийся оказывается изначально в проигравших. Именно сегодня стали появляться государства, которые получили в политологии название несостоявшихся – failed state. Это именно те государства, которые не просто утратили свой суверенитет, но и потеряли свое лицо. Но вернемся, однако, в Россию.
Мы все знаем, что у нас сегодня своих проблем выше крыши. Очень часто вместо того, чтобы их решать, начинают отвлекать внимание от этих проблем чем-то второстепенным и явно несущественным.
Один из способов отвлечения внимания – это переименование того или иного органа или вида деятельности. Была полиция, пришли большевики и заменили ее милицией. Вроде это больше подходит народу. Хотя они прекрасно понимали, что ни одно государство в мире не обходится и еще долго не обойдется без тюрьмы и полиции, как бы ее ни называли. Пытались наказание заменить мерой социальной защиты, бандитов, у которых руки по локоть в крови, призывали к служению трудовому народу…
Прошли годы. Надоела милиция. Точнее, милиция сама по себе надоесть не могла – слишком необходимый инструмент внутренней политики. Надоело слово. Не придумали ничего лучше, как вернуть старое название. Стало лучше? Или бандитов поубавилось? Да нет, конечно. Слова на эти процессы не влияют.
Или вот еще. С середины 90-х годов у нас со страниц печати стало исчезать словосочетание «правоохранительные органы». Вместо них появились слова «силовые структуры», «силовики». Звучит громко и грозно. Даже привлекательно. Только вот незадача: правоохранительные органы призваны защищать права и законные интересы граждан. Именно для этого они и создаются государством. У силовых же структур совсем другие задачи. Они, конечно, могут и граждан защитить, но это если прикажут. А если не прикажут? У них защита прав и законных интересов граждан если и стоит, то где-нибудь там, на обочинах российских дорог. Не потому, что они плохие, а потому, что они другие. И граждане это хотя бы на подсознательном уровне, но понимают.
Ползучим образом все это начинает проникать в законодательство. Так, ст. 8 Уголовно-процессуального кодекса (УПК) утверждает, что назначение уголовного судопроизводства: «1) защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступления (а где, например, здесь государство? – Ю.Г.); 2) защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод». Ни о каком установлении истины по делу речи не идет, а раз не надо устанавливать истину, то можно и не расследовать. Все равно никто не спросит. Главное – защищать злодеев от необоснованных претензий. Обидятся еще чего доброго. Это уже привело к тому, что количество нераскрытых преступлений с момента принятия кодекса перевалило за 10 млн, а если учесть очень высокую латентность, то эта цифра уже давно зашкаливает как минимум за 30–40 млн. Да и разница между поданными заявлениями о преступлениях, возбужденными уголовными делами и осужденными за преступления исчисляется цифрами со многими нулями. И это всего лишь статистика.
Отчуждение граждан от полиции и от всей правоохранительной системы продвигается семимильными шагами.
Другой пример. У нас в стране, наверное, с 1956 года повсеместно были размещены собесы – отделы социального обеспечения. Ютились, как правило, где попало, да и публика там постоянно толкалась не особенно притязательная – пенсионеры. Сегодня вместо них появилось Министерство социальной защиты со своими структурами и пенсионные фонды. Эти отгрохали себе помпезные здания (за счет пенсионеров, разумеется) и что-то там постоянно пересчитывают.
Казалось бы, какая разница: обеспечение или защита. Колоссальная! Обеспечиваются все те, кому это обеспечение положено по закону вне зависимости от условий и настроений. Положено – получи, не положено – заслужи. А защищаются – слабые. При этом их можно защищать, а можно и не спешить с такими порывами. Не спешить по самым разным причинам: нет средств (чемпионат очередной проводить будем), нет желания, нет благоприятной международной обстановки (Обама, треклятый, опять санкциями грозит) и т.д. То есть помощь начинает выступать как милость государства. А это никакая не милость. Это элементарный платеж по счетам, который люди давным-давно заработали своим трудом. Потом, а иногда и кровью.
Но государство об этом как бы забыло. Можно дать льготы, можно их монетизировать, трансформировать и вообще… Можно просто рыкнуть: «Вы, че, старичье!» И все. Приехали. Приближается 70-летие Великой Победы. Готовимся встречать. Опять начались разговоры о необходимости обеспечить всех ветеранов войны жильем. Простите, мне 60 с лишним лет, и впервые я услышал об этой проблеме еще школьником в 1965 году, в год празднования 20-летия Победы. Мне стыдно!
Государство таким образом отталкивает от себя граждан. А иногда просто делает их своими врагами. При этом вразумительного объяснения этой политики вы никогда и ни от кого не услышите. В результате государство все больше и больше начинает зависать не то в пустоте, не то в пространстве. Зависать и слабеть. Государство – это ведь не только армия, твердая внешняя политика. Государство – это прежде всего граждане. Многочисленные социологические опросы показывают, что граждане не верят полиции, не верят в правосудие, не верят правительству, не верят депутатам и т.д. Верят только Владимиру Путину. Это очень хорошо, но этого катастрофически недостаточно!
Что касается переименований, то надо понять: это не игра словами и не терминологические изменения. Это – изменение сущностных характеристик. Государство отторгает от себя своих граждан. Рынок – выплывайте сами. Отсюда начинают плодиться всевозможные правозащитные и квазиправозащитные структуры и организации. Наша Конституция предусматривает должность уполномоченного по правам человека. Институт, который хорошо известен мировой практике и хорошо зарекомендовал себя. Все уже признали, что он нужен и без него в современном мире не обойтись. Но вот на этом фоне стали плодиться и уполномоченные по другим направлениям: по правам ребенка (хотя мне это и не нравится, но не считаю возможным выступать против, зная бедственное положение многих наших детей), уполномоченный по делам предпринимателей и что-то там еще. Дело закончится тем, что по любому направлению нашей жизни придется вводить аппарат уполномоченных, иначе дело с места не сдвинется. Хотя и уполномоченные мало на что уполномочены.
И еще один момент: ложь. Она заполонила все средства массовой информации: врет официальная статистика, врут министры, врет правительство. Примеры? Да хоть отбавляй. Темпы снижения преступности. Если эту болтовню не остановить, то где-то году к 20-му, в крайнем случае 25-му, преступности вовсе не станет. Специалисты же утверждают, что последние 8–10 лет латентность (скрытость) преступности растет как никогда. Наверное, они все ошибаются и заблуждаются?
В ноябре 2014 года прошел «Форум действий» Общероссийского народного фронта. Станислав Говорухин на форуме констатировал, что распоряжения по так называемым майским указам президента выполнены всего лишь на 23%. Это, конечно, не 11% президента Бориса Ельцина (в начале 90-х годов ровно на столько процентов выполнялись его распоряжения, включая даже указы о награждении). При этом наше телевидение достаточно часто показывает встречи президента с региональными руководителями, которые бодро докладывают о выполнении всех полученных ими поручений. Не тех показывают, что ли? Или поручения имеются в виду другие?
Коррупция куда-то пропала. Никто о ней не говорит в последнее время. Президент в своем Послании 4 декабря, по-моему, ни разу не использовал это слово. Употреблять не употреблял, но несколько сочных примеров на эту тему привел. Например, он дважды отметил (чтобы лучше усвоили!), что «одни и те же объекты одного и того же назначения в соседних регионах в разы отличаются по стоимости. Ну что это такое?» А это – для непонятливых он повторял – хрестоматийный пример коррупции. Прямо для учебника. Интересно, какая будет реакция правоохранительных органов (позволю себе называть их именно так)?
Почему коррупция продолжает процветать? Да потому, что настоящего отпора она так и не получает. Гребут мелкоту и отчитываются мелкотой. Так бороться можно вечно.
Кстати, знает ли Владимир Владимирович, сколько наших чиновников затаили на него зло и держат булыжник за пазухой после внедрения программы импортозамещения? Откаты-то – того, тю-тю, накрылись. То, что хорошо для России, отнюдь не всегда хорошо для российской бюрократии. Так, увы, было всегда. В советский период это явление истребляли, а в постсоветский стали поощрять. Сейчас выжидают. Мне недавно рассказали, как где-то, что называется, в дальнем Подмосковье, к производителям сельхозпродукции приехали сборщики откатов. Мол, теперь вы будете поставлять продукцию, вам и платить. Ребята попались им не хилые, настоящие крестьянские мужики. Они показали на угол, где стояли вилы, и пообещали сборщиков унасекомить. Я не понял, при чем здесь вилы. Мне пояснили, что насекомых для коллекции накалывают на булавочки. Вот такая крестьянская логика.
В более глобальных масштабах мы постоянно сталкиваемся с перекодировкой внимания. Были в фокусе права человека, им на смену пришли общечеловеческие ценности, потом – устойчивое развитие, затем демократия…
Подавляющее большинство конспирологических теорий не просто отвлекает человека от потребностей дня сегодняшнего, но и закладывает ему в подсознание вредную, глупую, но очень приятную лично для него идейку: раз все предопределено, не надо надрываться и пуп рвать, скоро приедет некто добрый и все устроит и наладит. Но этот некто где-то застрял и все никак не доедет. Пора понять: он никогда не приедет.
Дарья Гармоненко 
