Париж на любой вкус

 – М.: Новое литературное обозрение, 2013. – 944 с.

Вероятно, лучшим временем в истории человечества был французский XIX век. Об этом писал еще Бродский: «Зачем нам двадцатый век, если есть уже девятнадцатый век». В стихотворении, из которого приведена цитата – «Развивая Платона», много примет именно французского классического романа – «…там была Опера, и чтоб в ней ветеран-тенор исправно пел арию Марио… я б скучал в Галерее, где каждое полотно – особливо Энгра или Давида… Там была бы эта кофейня с недурным бланманже… менаж-а-труа… подъезд с торсом нимфы в нише и прочая ерунда… VivelaPatrie!..»

Из всего богатства того столетия трудно выбрать какую-то одну эпоху. Известный искусствовед Вера Мильчина отдала предпочтение 1814–1848 годам, времени Реставрации и Июльской монархии, важнейшей трети века. До того во Франции правил Наполеон – эпоха героическая, но скучная и малопродуктивная по части культуры и бытовых удобств. Под пятой императора жизнь лишь едва пульсировала. После же 1848 года наступило время анархии Второй республики, а затем установилась Вторая империя, эпоха шикарная, но в чем-то вторичная, хотя для собственно Парижа – критическая. В любом случае автор, видимо, сочла, что нельзя объять необъятное.

Париж в означенное время совершенно справедливо продолжал считаться столицей мира, хотя его политическое и экономическое значение упало в сопоставлении с Лондоном. Зато тем ярче и пышнее была жизнь духовная и материальная. Недаром в Париж тянулись и российские помещики, и английские торговцы, и немецкие политэмигранты, и итальянские карбонарии. Культурная революция XIX века свершалась именно здесь, равно как и бытовая.

Описываемые 20–40-е годы – это время возникновения и торжества романтизма в литературе, живописи, музыке, приятно дополнявшееся реализмом Бальзака и тогда еще малоизвестного Стендаля. «Париж в 1814–1848 годах» – необходимый справочник при чтении Флобера и Гюго, при созерцании картин Делакруа или рисунков Домье.

Автор в начале книги дает общий исторический обзор политической жизни Франции, протекавшей по преимуществу в столице, – реставрация Бурбонов, «Сто дней» Наполеона, «вторая Реставрация», Июльская революция 1830 года и одноименная монархия Луи-Филиппа. Начало было многообещающим, «замечательные времена Реставрации, когда у людей была романтическая душа и классическая выучка», – как писал классик. Парижане восторженно приветствовали возвращение Людовика XVIII и без боя сдали город войскам союзной коалиции, соответственно великодушно отнесшимся к побежденным. Вопреки устоявшимся штампам правление Бурбонов было на редкость мягким, но с первых же дней на них обрушилась лавина информационной войны. А престарелые короли – Людовик и сменивший его Карл X, воспитанные в традициях старого доброго времени, ничего не могли противопоставить напору нового времени, и потому их сменил Луи-Филипп, «король-буржуа», жизнь при котором стала менее аристократичной, более мещанской. Политика была важна, как писала газета «Мода» – «прежде излюбленным предметом обсуждения служила молодежи танцовщица из Оперы; теперь молодежь обсуждает речи, произнесенные в палате».

Но книга Мильчиной хотя и затрагивает и политику, и экономику, и культуру, в первую очередь о городской жизни, этом своеобразном феномене, находящемся на пересечении множества сфер. Из нее мы узнаем о тогдашней системе управления – мэра города не существовало, а имелась должность префекта департамента Сены. Вторым лицом в городской системе власти был префект полиции. Автор дает нам портреты всех префектов рассматриваемого времени.

Снабжение Парижа, торговля, строительство и поддержание инфраструктуры, транспорт – все, чем занимались префекты, подробнейшим образом разбирается в книге. Как пишет Мильчина, в 1819 году «Парижу требовалось в год более 800 000 кубометров дров, около 2,5 миллиона вязанок сучьев и хвороста, около 3 миллионов гектолитров древесного угля, свыше 400 000 гектолитров каменного угля и около тысячи мешков торфа». Извольте поуправлять таким городом!

Всякий раз вместе с автором мы проходим все круги «парижского ада» сверху вниз – от модных кафе и дорогих ресторанов до дешевых харчевен и кабаков для подлого народа, от уважаемых театров с вековой традицией до варьете и уличных представлений, от шикарных музеев вроде Лувра до знаменитых Катакомб, где хранилось 5 млн. скелетов. Перед нами мелькают редакции газет и журналов, светские львы и игорные дома, загородные парки увеселений, танцы простонародья, строящиеся храмы, каналы и мосты…

Конечно, особая глава посвящена парижским женщинам. Но в ней интереснее всего не классификация гризеток, лореток, субреток, а представление роли и места парижанок, особенно на взгляд русских современников. Один из них писал: «Куда ни погляни, везде женщины: в магазинах, в винных погребах, в трактирах. В театрах они отворяют ложи, берегут плащи, раздают афиши и берут на водку… Многие легкие ремесла, на которые мы тратим дюжих, способных работников, в Париже предоставлены женщинам… Таким умным примером мог бы воспользоваться и Петербург; но где у нас женщины, знающие бухгалтерию или способные управлять домом, ведаться с полицею и судами»?

Едва ли не главная прелесть книги заключается даже не в дотошном  рассмотрении всех возможных сфер парижской жизни, но в ее бесчисленных картинках, найденных Мильчиной в книгах того времени, в том числе русских путешественников и мемуаристов. Вот американский дипломат Генри Викоф отмечает, что проститутки «держатся с той же непринужденностью и с тем же изяществом, что и все прочие женщины, окружающим же и в голову не приходит смотреть на них с презрением, обращаться с ними грубо или упрекать их в том образе жизни, какой они ведут».

После прочтения «Парижа в 1814–1848 годах» остается только одно пожелание автору – написать такую же книгу о периоде 1852–1870 годов, Париже барона Османа, когда великий город стал таким, каким мы его привыкли представлять. Без исполнения этого пожелания труд Веры Мильчиной будет незавершенным. При учете отличного задела книги, думается, читательская просьба не так уж неисполнима.