Феодальные пережитки поработили армию

На службу – без энтузиазма и радости.
Фото Михаила Циммеринга (НГ-фото)

– Владимир Петрович, можно ли справиться с крайне болезненной для всего российского общества проблемой дедовщины или надо создавать еще какие-то специальные структуры или ведомства?

– Конечно, справиться можно. И, по-моему, сейчас для этого складываются благоприятные предпосылки. Прежде всего имею в виду тот факт, что проблема дедовщины наконец привлекла должное внимание и общества, и средств массовой информации, и органов военного управления, и власти. Ведь пока о проблеме не говорят, не замечают ее (или делают вид, что не замечают), она как бы не существует.

Другое дело, что покончить с дедовщиной очень непросто. Ведь она стала своего рода традицией – недоброй, порой преступной, но традицией. А ломать традицию всегда крайне сложно. Для этого необходима политическая воля руководства, в том числе высшего, соответствующие усилия со стороны всех органов государственной власти, общественности, прессы и, конечно, надлежащие усилия офицеров всех уровней. К сожалению, некоторые из них забыли о понятии офицерской чести. В большинстве случаев именно они и виноваты в нарушениях прав человека в армии. Причем не надо всю ответственность сваливать на офицеров в воинских частях. Работник органов военного управления, гонящийся за планом и выпускающий преступный приказ, – не будем забывать о том, что такое понятие есть, – сотрудник военкомата, врач, признающий годным к военной службе больного юношу, уже нарушают права человека, в том числе создают условия для дедовщины.

Уверен, что справиться с этой проблемой можно только при условии, если каждый человек, связанный с военной службой, не будет ни на секунду забывать о том, что он прежде всего именно человек, от которого зависят судьбы таких же, как он, людей, пусть и временно находящихся от него в зависимости.

В общем, необходимо добиваться эффективной и, главное, нормальной работы существующих государственных институтов и институтов гражданского общества. Это, однако, не исключает создания новых структур, например военной полиции. Если же есть сомнения в необходимости и эффективности деятельности военной полиции, то следует сделать это в экспериментальном порядке.

– На всех уровнях государственной власти звучат призывы повернуться лицом к армейским проблемам, в Министерстве обороны и Генштабе совместно с общественными организациями проводятся различные мероприятия, составляются правильные планы. Выходит, высокопоставленные чиновники и общественные деятели просто занимаются бумаготворчеством?

– Я бы так не сказал. Ведь, как известно, вначале было слово. Всегда и везде, особенно в политике, которой не бывает как таковой без анализа имеющихся проблем и выработки мер по их преодолению. Без политической воли руководства государства и военного ведомства проблему дедовщины не решить. Поэтому составление, как вы выражаетесь, правильных планов – дело необходимое. Насколько они эффективны, как они будут реализованы и будут ли реализованы вообще – вопрос другой. В этом контексте я воспринимаю как хороший сигнал проведение совещания в Главной военной прокуратуре и Всеармейского совещания.

Ведь сам феномен дедовщины во многом является отражением процессов, происходивших в стране в последние два десятилетия. В их числе прежде всего назвал бы отсутствие внятной государственной политики, низкий уровень правового воспитания, криминализацию общества, утрату многих нравственных ориентиров. Вследствие низкого уровня финансирования армия оказалась в роли пасынка и главным образом боролась лишь за выживание. Все это явилось причиной резкого снижения уровня правовой и социальной защищенности военнослужащих, грубых и массовых нарушений их прав. Хорошо, что в последнее время общество уделяет более пристальное внимание положению дел в армии. Обнадеживает и изменение позиции высшей государственной власти по отношению к нуждам и проблемам военнослужащих.

Грустно только, что для этого потребовалась трагедия, происшедшая с Андреем Сычевым. И это – не единственный случай. Другой настораживающий момент заключается в том, что происшедшее вызвало политический и общественный резонанс только благодаря усилиям правозащитников и прессы.

Не сказал бы, что бумаготворческой работой занимаюсь и я как уполномоченный по правам человека. Хотя бумаг у нас тоже хватает: за 2005 год к уполномоченному обратились 2244 военнослужащих, граждан, уволенных с военной службы, и членов их семей, что в 2,14 раза больше, чем в 2003 году, и в 1,21 раза больше, чем в 2004 году. Основная часть обращений вызвана снижением уровня жизни военнослужащих и ветеранов военной службы (отсутствие жилья, лишение льгот, низкое денежное довольствие, недостаточное пенсионное обеспечение). Но вот с жалобами на дедовщину – дефицит. Возможно, многие солдаты, сержанты просто не в курсе, что уполномоченный в рамках своей компетенции может помочь и в этом.

– Почему руководство Вооруженных сил на всех уровнях не в состоянии справиться с казарменным хулиганством, какие, по-вашему, эффективные социальные, экономические, юридические меры необходимы?

– Не секрет, что «деды» рассматриваются некоторыми командирами как помощники. Это, конечно, явление нетерпимое.

Что касается необходимых мер по преодолению казарменного хулиганства, то я неоднократно излагал свои предложения на сей счет в ежегодных докладах о деятельности уполномоченного, в специальных докладах «О нарушении уставных правил взаимоотношений между военнослужащими при отсутствии между ними отношений подчиненности» и «О соблюдении прав граждан в связи с прохождением военной службы по призыву». Назову некоторые из них.

Прежде всего надо вести борьбу с юношеской преступностью, алкоголизмом и наркоманией. Уверен, что призывной возраст должен быть не менее 20 лет, а срок службы уменьшен до одного года. Следует сделать все для того, чтобы на военную службу не призывались психически и физически больные ребята, алкоголики и наркоманы. Необходимо усиление правового образования или, если хотите, воспитания молодежи, призывников, солдат и матросов: они обязаны знать свои права, законные способы их защиты, осознавать ответственность за нарушение требований законодательства. Нужно также усилить дисциплинарную и уголовную ответственность за насильственные воинские преступления, в том числе восстановить дисциплинарный арест военнослужащих с содержанием на гауптвахте. Нуждается в совершенствовании нормативная база в сфере военной службы, включая принятие новых современных общевоинских уставов, соответствующих нормам международного и отечественного законодательства. Отдельный блок вопросов связан с деятельностью командиров. Считаю весьма полезным создание военной полиции, основной задачей которой являлось бы обеспечение правопорядка в войсках.

Крайне важно сформировать систему общественного гражданского контроля над армией. Она должна включать в себя обязательное участие представителей общественных организаций в работе призывных комиссий и мониторинг соблюдения прав военнослужащих, доведения до них положенных норм довольствия, условий быта, личной неприкосновенности. Разумеется, общественные организации должны участвовать в обсуждении законопроектов, затрагивающих права и свободы граждан в связи с прохождением военной службы.

Помимо этого, я считаю, что повышение престижа военной службы по призыву, надлежащее финансирование армии и решение социальных проблем военнослужащих могли бы стать чем-то вроде пятого национального проекта.

– Как реагирует аппарат уполномоченного по правам человека на факты казарменного хулиганства?

– Только за последние два месяца сотрудниками аппарата уполномоченного были проведены проверки фактов неуставных взаимоотношений в Дальневосточном военном округе – в Хабаровске, в Сибирском военном округе – в Новосибирске, в Ленинградском военном округе – в Вологде, в Московском военном округе – в подмосковном поселке Кубинка. Как я уже говорил, мы тесно взаимодействуем с Минобороны и военной прокуратурой и такие проверки проводим совместно. Сотрудничаем и с организациями солдатских матерей. Например, деятельное участие в проверке условий службы солдат в Хабаровске принимала председатель местного Комитета солдатских матерей Решеткина.

Во время проверок посещаются казармы, столовые, медицинские учреждения, изучаются документы, проводятся беседы с солдатами, офицерами, представителями местных общественных организаций. Причем мы стараемся своими глазами увидеть, как живут солдаты, побеседовать в первую очередь с командирами, которые непосредственно работают с личным составом. Поэтому большие начальники иногда и обижаются. Например, командующий войсками одного из военных округов, отвечая на мое обращение по фактам нарушения прав военнослужащих в подчиненной ему воинской части, посетовал на то, что проводившие проверку сотрудники аппарата уполномоченного с ним не встретились.

Отдельные факты неуставных отношений были проверены на местах уполномоченными по правам человека Свердловской области, Республики Татарстан, Алтайского края и т.д. Ряду высших воинских должностных лиц по результатам проверок направлены соответствующие обращения с предложениями об устранении выявленных нарушений и причин и условий, способствовавших совершению преступлений. По подтвержденным фактам неуставных отношений военной прокуратурой возбуждены уголовные дела.

– Может быть, настала пора изменить сами Вооруженные силы и тогда воинская служба будет не тягостной, а более привлекательной?

– Даже самые прогрессивные реформы в Вооруженных силах мало что дадут, если военная служба будет связана с неоправданным риском для здоровья и самой жизни, с ущемлением прав и человеческого достоинства людей в погонах, с из рук вон плохим материальным и моральным стимулированием. Да, армия неизбежно ограничивает людей в правах. Но она не должна обрекать на бесправие. Армия России должна в скорейший срок преодолеть пережитки феодализма и превратиться в правовой инструмент правового государства. Без этого решение обсуждаемых нами проблем вряд ли возможно.