Владимир Мухин
- Виталий Егорович, можно ли считать это интервью "НГ" своеобразной реакцией на те действия, которые предприняло руководство Минобороны РФ в ваш адрес?
- Я бы не стал так ставить вопрос. Я никого не боюсь и говорю только в интересах дела. Катастрофа Ми-26 произошла не по вине экипажа и не по вине командующего армейской авиацией. Вертолет подбили боевики из переносного зенитно-ракетного комплекса типа "Стрела" или "Игла". Это уже доказано.
Я очень переживаю за гибель людей. Но я не согласен с докладом Верховному главнокомандующему, что меня сняли за плохое планирование, плохую организацию и обеспечение этого полета, приведшего к катастрофе. Я не планировал и не организовывал этот полет. Я не инструктировал экипаж. Я был в Москве и вообще не знал, что именно этот полет должен состояться. У меня другие функции и задачи как командующего армейской авиацией, и этот полет, как и другие полеты в Чечне, организовывался по приказу командующего группировкой.
- Расскажите, как вас отстранили от должности?
- Меня отстранили 20 августа. Мы прилетели в Ханкалу, часа через 3-4 туда прилетел министр обороны и заслушал в течение 30-40 минут командующего оперативной группировкой в Чечне. Сергей Иванов передал собравшимся слова нашего президента, что гибель Ми-26 - это, мол, второй "Курск"... Ну, а потом мы ушли, а он остался с главкомом Николаем Кормильцевым. Через минуту вызывает меня и говорит: "Мне нужно сказать прессе, что я вас отстраняю от должности". После этого Иванов вышел к журналистам и объявил, что он уже нашел много недостатков и отстраняет от должности командующего армейской авиацией Героя Советского Союза генерал-полковника Павлова. Вот и все.
- Как заявил министр обороны, вы сами приняли решение уволиться с военной службы. Вы писали на имя Иванова по этому поводу рапорт?
- Рапорта никакого я не писал, на службе не был, так как нахожусь в госпитале. Но я действительно принял решение уволиться из рядов Вооруженных сил, о чем рассказал одному из заместителей министра обороны, который меня посетил в госпитале. Но хочу отметить, что увольняюсь не из-за катастрофы, происшедшей в Ханкале, а потому, что категорически не согласен с действиями отдельных начальников в отношении меня и моих подчиненных, а также с решением переподчинить армейскую авиацию Сухопутных войск Военно-воздушным силам.
- Есть информация, что виновников трагедии могут привлечь к уголовной ответственности. С вами уже встречались представители военной прокуратуры?
- По факту катастрофы Ми-26 возбуждено уголовное дело, но не в отношении меня. Я и мои сослуживцы были допрошены представителями Главной военной прокуратуры в качестве свидетелей.
- Министр обороны утверждает, что ваши подчиненные нарушили приказ, запрещающий перевозку людей на Ми-26...
- Есть приказ МО 225 от 1997 года, который запрещает перевозку личного состава на вертолетах Ми-26, Ми-6 и Ми-14. Но это приказ для мирного времени. На учениях же, тем более в боевых условиях, мы возим солдат на Ми-26, самом большом в мире военно-транспортном вертолете. Он для этого и предназначен. До недавнего времени, да и сейчас, основная переброска войск в Чечне у нас проводилась и проводится пока по воздуху. Это самый безопасный и оперативный путь. Именно нынешний начальник Генштаба генерал армии Анатолий Квашнин еще недавно ставил задачу, когда был начальником оперативной группы и командующим СКВО, о создании непрерывного воздушного моста по переброске личного состава. Мы только за семь месяцев этого года в основном на вертолетах Ми-26 перевезли 121 тысячу личного состава.
- Но, может быть, сейчас руководство страны и Минобороны считают, что ситуация в Чечне - это ситуация мирного времени?
- Это вопрос политический. Если мы будем говорить, что в Чечне не ведутся боевые действия, тогда зачем нам платят так называемые боевые деньги? Если нет боевых действий, почему гибнут от рук боевиков наши военнослужащие? Конечно, если мы хотим скрыть эту войну от народа, тогда да. Переходим на рельсы мирного времени. Теперь будут перевозить личный состав на бронепоездах, в автоколоннах - с охраной, с инженерно-саперным обеспечением. В мирное время так людей не перевозят...
- Сколько по нормативным документам может перевезти Ми-26?
- В документах на вертолет Ми-26 записано, что он предназначен для десантирования и перевозки личного состава. Там 82 посадочных места, или же по грузу вертолет может перевезти 20 тонн. С полной заправкой. Бывало, что раненых в Чечне мы возили на этом вертолете по 150-160 человек. А когда мы рекорд Гиннесса по загрузке вертолета в августе 1999 года в Анапе устанавливали, то 225 человек в воздух на Ми-26 подняли из 27 стран. Там присутствовал генконструктор, он разрешил. Так что людей на этот вертолет можно брать много.
Если бы не было нарушения инструкции по посадке личного состава, то летчиков Ми-26 можно было бы представлять к награде. В вертолет попала ракета на высоте 100 метров, и случилось это прямо на территории военного городка Ханкалы. И все-таки они сумели отвернуть машину и сесть на поле. Но здесь надо задаться вопросом: почему боевики с ПЗРК смогли так близко подойти к аэродрому?
- Генерал Кормильцев поддержал решение министра обороны об отстранении вас от должности командующего. У вас с ним были конфликты?
- Никаких конфликтов с ним никогда не было. После моего отстранения от должности негласно начал обсуждаться вопрос об этом переподчинении. Мои заместители предложили Кормильцеву: давайте позвоним в округа, спросим мнение их командующих по этому вопросу. Он сказал тогда, что это уже сделал и что командующие военных округов против передачи АА в ВВС. Но позже свою позицию Кормильцев обозначил на коллегии - он высказался за переподчинение. Тогда вопрос решился всего за 5 минут, без обсуждения, без рабочих групп, без учета чьих-то мнений... А считаю, что, если армейскую авиацию передадут в ВВС, это будет очередная ошибка, если не вредительство в отношении наших Вооруженных сил. Если это произойдет, то уменьшится налет часов летчиками, но самое главное - ухудшится взаимодействие летного командования с командирами полков и батальонов. И, безусловно, уменьшится участие в поддержке мотострелковых и танковых подразделений.
- Чья идея переподчинить армейскую авиацию ВВС?
- Как мне известно, на коллегии только главком Николай Кормильцев и Анатолий Квашнин выступали по этой проблеме. Остальные ее участники и слова не сказали, кроме моего заместителя, начальника штаба АА СВ генерал-майора Анатолия Сорцукова, делавшего доклад. Он сказал, что главная цель армейской авиации - поддержка общевойсковых соединений на передовой, на поле боя, поэтому ее нужно оставить в составе Сухопутных войск. Генерал Квашнин начал возражать: "Что вы тут говорите!? Фронтовая авиация на 100% решает задачи в интересах пехоты". Но если так рассуждать, то и корабли тоже решают задачи для пехоты. Но они решают задачи в ее интересах за 500, 300, 120 км от переднего края. И там действует фронтовая авиация. Но на "передке" всегда работают вертолеты.
- А руководство ВВС могло выступить с такой инициативой?
- Нет, не нужна армейская авиация Главкому ВВС. Это обуза для него. Это не его род войск. У вертолетных полков СВ совсем другая штатная организация, чем в ВВС.
- У вас были какие-то проблемы во взаимоотношениях с Генштабом?
- Проблемы всегда есть и будут. Есть принципиальные, от которых я никогда не отказывался и не откажусь. Особенно от тех, которые касаются безопасности нашей родины. Скажем, начальник Генштаба Анатолий Квашнин не раз заявлял, что после модернизации вертолетов, уменьшая их количество, мы не уменьшаем боевого потенциала вертолетной группировки. Мол, мы модернизируем машину, и новый модернизированный вертолет будет в 5-6 раз эффективней прежнего. Это абсурд. Чтобы увеличить боевой потенциал вертолета в 5-6 раз, нужно новый вертолет делать. Нового поколения. И Квашнину мы это пытались доказать.
Иногда мы с генералом Квашниным "конфликтовали" по поводу планирования сроков ремонта и сроков модернизации наших вертолетов. Он зачастую прислушивался к тем, кто, скажем, в промышленности, в правительстве ему обещал сделать модернизацию вертолетов и дешево, и в короткие сроки. Я всегда ему говорил: "Анатолий Васильевич, не верьте, вот расчеты, возможности. Сроки модернизации будут большими". И, как правило, это всегда подтверждалось. Мы до сих пор не приступили к промышленной модернизации нашего вертолетного парка, хотя бьемся над этим третий год. При сегодняшних средствах в госбюджете можно модернизировать 2-3 машины в год. А надо в сотни раз больше. Если мы не модернизируем вертолеты, мы через 5 лет все вертолеты по причине ветхости порежем на металлолом.
- Сейчас идут поставки новых вертолетов в войска?
- За последние 7 лет мы не получили ни одной новой винтокрылой машины. Средний возраст наших вертолетов Ми-8 15-20 лет, а Ми-24 - от 20 и старше. Относительно новыми считаются Ми-26. Но в среднем 70% парка всех наших вертолетов требуют ремонта. При этом каждый третий вертолет у нас стоит, так как нет тех или иных агрегатов, запчастей, лопастей и т.п.
- Почему в последнее время наши вертолеты стали поражаться оружием типа "Стрела" или "Игла"? Боевики узнали секрет системы "свой-чужой"?
- Может быть. Но не исключено и другое. Скажем, когда мы поставляем ПЗРК другим государствам, на них нет такой системы.
- Значит, вы допускаете, что вертолеты подбиваются ПЗРК, которые закупались у России или СССР другими странами?
- Я этот вариант вовсе не исключаю.
- Сколько за две чеченские кампании было сбито вертолетов из ПЗРК?
- 19 августа и 1 сентября боевики сбили два вертолета - Ми-26 и Ми-24. И еще можно с уверенностью назвать 2 случая, что вертолеты были сбиты из ПЗРК. Один Ми-8, другой - Ми-24. Но пусков по нашим машинам было, конечно, больше. А в первую чеченскую кампанию ни одного вертолета не было сбито из переносного зенитного комплекса. Их сбивали вертолеты из гранатометов и стрелкового оружия. В Ботлихе, например, наш вертолет подбили из ПТУРСа "Фагот".
- Говорят, что Ми-26 поразили из-за того, что на нем не было пиропатронов, которые при их отстреле уводят зенитную ракету с тепловой головкой самонаведения от вертолета...
- Кассеты с пиропатронами (180 единиц) на вертолете были. Но вертолетчики их не пускали. Командир вертолета сам принимает решение, когда применять пиропатроны, в каких условиях. Ханкала считается безопасным местом. Пиропатроны мы применяем в боевой обстановке, скажем, в горном ущелье, когда где-то на скалу высаживается десант, а по вертолету со всех сторон стреляют. Ми-26 сбили на высоте 100 м над жилым городком дивизии. Здесь, видимо, вина тех, кто сделал возможным выход боевиков так близко к нашему аэродрому. Летчики за это не отвечают.
