Иван Родин
Валерий Зорькин считает Конституцию залогом стабильности. Фото ИТАР-ТАСС
Валерий Зорькин убежден, что политики и ученые, выступающие с идеями коренного преобразования Конституции, недооценивают социально-политические и экономические риски перемен: эти люди, «видимо, не вполне ощущают, какую огромную роль играет стабильность и сбалансированность конституционного текста». Глава КС настаивает: возможны только точечные изменения в тексте Основного закона. Так ли это?
Как сообщил «НГ» президент «Фонда конституционных реформ» Олег Румянцев, в его организации завершается работа над дополнительными главами Конституции. И выглядят они совсем не точечными. К примеру, Румянцев предлагает существенно повысить роль парламента. В частности, закрепить в Конституции право депутатов на парламентские расследования: «Наша группа подготовила предложение по главам «Гражданское общество», «Избирательная система» и «Парламентский контроль». Это уже не просто идеи, мы готовим конкретный нормативный текст, конкретный проект глав Конституции, чтобы был некий материал, с которым можно было бы работать».
Заметим, что реформа высших судов – не первая решительная правка Основного закона в последнее время. Разговоры о Конституции как гарантии государственной стабильности относятся скорее всего лишь к первым двум главам Конституции: «Права и свободы граждан» и «Основы конституционного строя». Но там и механизм изменений чрезвычайно сложен: через Конституционное собрание. Закон о котором власть категорически отказывается принимать, настаивая на его неактуальности.
Между тем первые две главы состоят из прекрасных, но общих положений. В то время как разделы Конституции, в которых отражается современный политический контекст, – полномочия органов власти, их взаимоотношения – как раз и поддаются корректировке. Даже те изменения, которые произошли, носят фундаментальный характер. Достаточно вспомнить удлинение избирательного цикла – Дума теперь заседает пять лет, а президент находится на своем посту шесть.
Российская политика становится все более динамичной. Оппозиционер Алексей Навальный превращается в политика, на равных конкурирующего с московским мэром.
Кандидат от «Гражданской платформы» Евгений Ройзман становится мэром крупнейшего регионального центра. Михаил Прохоров заявляет о своих партийно-избирательных амбициях и вручает президенту проект земельной реформы. И Путин обещает использовать его наработки в Послании Федеральному собранию. Кремль провозглашает курс на минимизацию использования административного ресурса на выборах. И последовательно проводит национализацию элит. Одновременно демонстрируя жесткость в отношении радикальной оппозиции (тянущееся «болотное дело», заключение под стражу участников акции Greenpeace).
Результат: массовые протестные акции сошли на нет, договороспособных политиков из радикальной оппозиции приглашают на кремлевские мероприятия, молодежь занялась борьбой с распространением наркотиков, а понятие «партия власти» практически исчезло из обращения. Во всяком случае, про ЕР, партию Дмитрия Медведева, так давно никто не говорит.
Ситуация в политике меняется быстрее смены непомерно удлиненных межвыборных циклов. Но страна живет в условиях, когда до следующей президентской кампании – пять лет, до парламентской – три года. Думе некуда спешить? Ускорение темпов политического развития, становления гражданского общества, появление новых фигур в политике требуют адекватного отражения в законодательстве и в практике государственного управления. Но в условиях размазанной по тарелке стабильности, которой на самом деле нет, как и партии власти, все гадают: кто пойдет в президенты в 2024 году?
 |
| Евгений Ройзман и Михаил Прохоров вносят новые акценты в отечественную политику. Фото ИТАР-ТАСС |
Еще один пример правки Конституции де-факто – постановление КС о «криминальном фильтре» для кандидатов на любые выборные должности. Судьи фактически разрешили его пожизненное применение, хотя и сделали замечания Госдуме за ошибки при оформлении соответствующего закона. Между тем в Конституции остается норма о том, что в избирательных правах ограничиваются лишь граждане, которые решениями судов признаны недееспособными или осужденными к лишению свободы. Но кому теперь нужна эта уже чисто формальная норма?
Теперь же, как известно, КС должен решить, сохранять ли в прежнем виде положение Конституции о приоритете международных обязательств России перед ее внутренним законодательством. Если высший суд страны скажет, что все зависит от обстоятельств, тогда получится, что перетолкованию подвергнется одна из основ конституционного строя. Ведь слова о приоритете международных договоров записаны в статье 15 главы 1 Конституции, которую можно изменять исключительно через созыв Конституционного собрания.
Член научного совета Московского центра Карнеги Николай Петров объясняет происходящее маневрами власти, которая намерена серьезно изменить Конституцию в связи с ликвидацией Арбитражного суда: «А чтобы эти изменения не привлекали большого внимания, Кремль вбрасывает другие сюжеты, на фоне которых слияние судов якобы выглядит мелким техническим уточнением». Эксперт уверен, что это даже не пробные шары – общественное мнение готовят к тому, что Основной закон так или иначе надо менять.
Однако чего, собственно, не хватает власти в нынешней Конституции? В ее рамках благополучно существовали совершенно разные политические режимы: ельцинский, два срока путинского, медведевский… По мнению Николая Петрова, есть очень важная вещь, которая «проскакивает в том числе во время последней дискуссии – то, что Конституция имеет приоритет перед любыми международными обязательствами и решениями международных судов»: «Именно этого режиму не хватает в действующей Конституции – разного рода зацепок, которые позволяли бы власти игнорировать и отклонять решения по России, принятые международными организациями. Внутри страны Кремль делает все, что угодно, и Конституция ему здесь не помеха. А для мировой арены – для международных судов, для международных организаций очень было бы полезно с точки зрения Кремля добавить в Конституцию положения, позволяющие игнорировать решения европейцев по «делу ЮКОСа» и по другим делам, которые принимаются не в пользу российской власти». Эксперт уверен – если и стоит ожидать системных изменений Конституции, то только в этом духе: мол, это наш суверенитет и к нам не суйтесь.
Таким образом, сейчас отчетливо прослеживается тенденция модернизации Конституции в рамках современного политического контекста. Что, в общем-то, время от времени и должно происходить. В принципе ничего страшного здесь нет. От закрепленных в Конституции 1993 года уже устаревших реалий, наверное, избавляться надо. Но делать это нужно не так.
Во-первых, следует перестать твердить о незыблемости Конституции, имея в виду, что это ограничение распространяется на всех, кроме власти. Во-вторых, надо открыто обсудить с обществом, какие нормы Конституции мешают стране развиваться и что требуется вписать в Основной закон вместо них. После чего парламент исполнит привычную техническую работу по нажиманию кнопок.
А пока этого не случилось, в Думе ходят слухи о перспективах конституционного развития. Самые горячие из них касаются статуса правительства. Якобы есть и такой вариант: отделенной от президента исполнительной власти не будет, то есть в президентскую республику французского образца добавят чуток американизма в виде главы государства, одновременно возглавляющего и кабинет министров. Еще популярен слух, что ностальгия по славному советскому прошлому может наконец отразиться и в Конституции. Гражданам предложат парламент, который собирается на сессии по два раза в год на пару недель, чтобы одобрить законы, которые подготовило правительство. Кстати, этот аналог Верховного Совета СССР сулит немалую экономию бюджетных средств.
А тревожные заявления Зорькина Петров объясняет «обеспокоенностью председателя КС тем, что, сделав первый шаг по объединению высших судов, Кремль не остановится и наступит очередь Конституционного суда». В таком случае власть сошлется на США, где есть один Верховный суд и нет никакого Конституционного.
Дарья Гармоненко 
