Велимир Разуваев Арктическая заявка России в ООН – явление не менее важное, чем крымский вопрос или ситуация в Украине как таковая. И дело не только в том, что РФ может получить доступ к разработке нефтегазовых месторождений с 5 млрд т условного топлива. Южные задачи страны имеют уже устойчивую дефиницию – «проблемные», в то время как тема Арктики таит в себе целый спектр возможностей.
Историки знают: сила США определяется, в частности, так называемой открытой границей. Свободная миграция на запад позволила Штатам расширить сферу своего влияния. И могущества. Но мало кто говорит, что сила России, по сути, определяется тем же понятием. Миграция на восток, безусловно, сопровождалась поражениями: Крымская война (в Европе ее называют Восточной)– именно она позволила Российской империи завоевать Среднюю Азию, Японская – после нее пошла Столыпинская реформа с переселением миллионов человек в Сибирь, Первая мировая и Гражданская, обернувшиеся новым покорением тайги, начало Великой Отечественной – и снова тот же процесс.
Наши политики, может, и не до конца, но поняли, что потенциальная и естественная мощь страны таится не только в той же Сибири или на Дальнем Востоке – но и в Арктике. Полноценные стратегические программы освоения этого региона появились поздно, под занавес нулевых, но, видимо, это один из тех немногих случаев, когда стратегия не просто есть, но и планомерно воплощается в жизнь. Тем более что к этому призывает и проблематика: в регионах, которые могли бы поддерживать Русский Север, за период с начала 90-х по конец нулевых наблюдалась серьезная отрицательная динамика миграции. Так что сейчас речь идет о новом покорении российского Востока, сравнимом с присоединением запада к США в свое время.
Ведь освоение Арктики, как неоднократно указывалось, возможно только при создании необходимой инфраструктуры на юге. Тут и развитие городов Сибири, и обеспечение обслуживания Северного морского пути, и вклад в крупнейшие российские компании. Север – как пресловутый экономический драйвер для востока, и все финансовые вложения в него окупаются синергетическим эффектом.
Но и ставки здесь огромны, а проигрыш будет стоить слишком дорого. В Арктике Россия столкнется с рядом проблем. В первую очередь с США. У последних не так много оснований претендовать на арктические богатства – граница интересов является продолжением Аляски, оторванной от «тела» страны, а сфера влияния и расположенных на ней ресурсов пока не так велики, как у других государств. Да и американский ледокольный флот, как недавно признал адмирал Джон Ричардсон, уступает российскому.
Однако причин оспаривать наши права на ресурсы у Штатов действительно хватает, а потому Ричардсон продолжил: у США есть план действий в регионе. Так что логично предположить, что российская заявка встретит принципиальные возражения со стороны единственной сверхдержавы – и конфликт (не военный, а дипломатический и, видимо, научный) неизбежен.
Проблематика Арктики не заканчивается этим традиционным противостоянием. Если вспомнить Киплинга, то тут идет «большая игра». И игроков множество. Помимо упомянутых – Норвегия, Дания и Канада. Есть мнение, что две последние страны поддержат наши претензии. Причины просты: все три игрока могут продлевать границы до самого полюса без особого ущерба друг для друга. Однако слишком велик риск того, что антироссийский тренд и давление четвертой силы окажутся сильнее – а потому и рассчитывать на чью-то помощь особо не приходится.
С другой стороны, в игру не просто могут вступить, а – с 99-процентной вероятностью – вступят и другие претенденты. Пока на повестке дня – Китай и ЕС. И те, и другие могут как поддержать претензии РФ, так и выбрать других фаворитов. Цена вопроса – перевозки по Северному морскому пути, кратчайшему между Китаем и Северной Европой. И есть определенная уверенность, что только названными участниками дело не ограничится. На карту помимо грузоперевозок поставлено 25% ценных ресурсов планеты, а такой шанс не упустит никто.
Международные вызовы дополняются научными. В свое время мы столкнулись с проблемой карт рельефа дна, вылившейся в неприятие заявки 2001 года. Тогда ООН запросила научное обоснование присоединения к России хребта Ломоносова и других континентальных образований. Выводы были сделаны – к решению проблемы подключились ученые. На их разработки ушло более 10 лет. В мае на комплексные экспедиционные исследования дрейфующей станции «Северный полюс» было выделено еще 205 млн руб.
Серьезность намерений страны явно подчеркнута и усилением в регионе военного присутствия, и консолидацией судостроительной промышленности под эгидой государства, и созданием курирующей Арктику правительственной комиссии. Разумеется, перед страной стоит и ряд других вызовов: Арктика – сложный регион в плане чисто человеческих возможностей, а потому работы там ведутся вахтовым методом. Нельзя забывать и про экологические конфликты, а также технологический, экономический и климатический вопросы – все это требует отдельного детального рассмотрения.
Но на самом деле ситуация проста: для России Арктика не менее важна, чем Украина. РФ защищает геополитические интересы, отвечая на активность НАТО у своих границ. И с той же степенью справедливости она настаивает на своем естественном географическом преимуществе на севере. Оно требует подтверждения в виде долгосрочных инвестиций, дипломатической гибкости и многих лет ожидания – та же заявка в ООН, видимо, будет рассматриваться в течение длительного времени, а затем дополняться и обосновываться, на что власти согласны. Остается надеяться, что опыт северной долгосрочной стратегии будет учтен и на юге.
Дарья Гармоненко 
