О.Чиж― 19 часов 8 минут в Москве, добрый всем вечер. Это программа «Особое мнение», меня зовут Оксана Чиж, а особое мнение представляет главный редактор «Независимой газеты» Константин Ремчуков. Добрый вам вечер.
К.Ремчуков― Добрый вечер.
О.Чиж― Вот, сегодня Forbes опубликовал очередной ежегодный рейтинг долларовых миллиардеров. Ну, вообще список-то внушительный, больше 2 тысяч человек. 96 из них – это россияне, на 12 человек больше, чем в прошлом. Это что значит? Как-то экономика оживилась? Или нет никакой прямой взаимосвязи?
К.Ремчуков― Миллиардеры возникают в наших условиях, когда изменяются мировые цены на нефть и другое сырье. За последние месяцы цены на нефть увеличились процентов на 25-30, и на многие виды сырья. Автоматически происходит, условно говоря, индексация стоимости активов. Это один первый и базовый источник миллиардерской стоимости, ну, кроме, пожалуй, Галицкого.
И другой источник повышения стоимости – это ясные стратегические планы успешных компаний, которые понятны потенциальным инвесторам. Вот, в частности, Михельсон, который на первом месте, он один из крупнейших акционеров там и Новатэка, и Сибура. Но надо сказать, что Сибур является одной из самых прогрессивных компаний России, абсолютно стратегически нацеленная в будущее, инвестиционные проекты по 7-9 миллиардов долларов, ясное представление о рынках сбыта, колоссальные инвестиции в подготовку и переподготовку персонала.
Я помню, в 80-е годы изучал японский опыт, и секрет японского чуда объяснялся в том числе тем, что ведущие японские компании тратили не меньше 50 дней в год на переподготовку своих сотрудников. Ну, когда ты делишь на 52 недели и у тебя получается минимум один день в неделю людьми занимались. 2 недели отпуска у японцев. А каждую неделю день тебе выделяет компания, образовывает тебя. И, вот, у Сибура такая же стратегия инвестиций в собственный персонал – они людей за полгода меняют фактически.
О.Чиж― То есть это какое-то повышение квалификации или что?
К.Ремчуков― Повышение квалификации, понимание основных трендов, культура корпоративная, тимбилдинг. То есть с этой точки зрения Сибур как кусок для инвестиций у инвестора, потому что, все-таки, стоимость акций отражает спрос инвесторов на те или иные акции (рыночный спрос). И, вот, рыночный спрос у них, допустим, формируется за счет цены, там, на газ, которая в свою очередь связана с ценой на нефть, на сырье. А, с другой стороны, будущие перспективы рыночной капитализации зависят от доступа на различные рынки. И насколько я понимаю, Михельсон, являясь акционером этих динамичных современных компаний, которые с точки зрения всех международных инвесторов является чуть ли не самой продвинутой компанией-корпорацией России, она, безусловно, манит инвестора. Ну и, соответственно, твоя доля в пакете акций возрастает по цене.
Вот, 2 источника. Один, чисто механический – повышение цены на сырье. Второй – это этот фактор плюс корпоративные практики.
О.Чиж― Хорошо, если мы говорим про второй фактор, получается, что, скажем, внешняя среда не так уж и важна? Ну, вот, инвестор всё равно манится, несмотря на то, что имеет дело с компанией из страны, к которой есть много вопросов у западного сообщества.
К.Ремчуков― Безусловно. Инвесторы – они аполитичны в 99,9% случаев. Аполитичны.
О.Чиж― Но, ведь, не пугает же их, получается, что есть какие-нибудь там громкие дела уголовные, связанные с бизнесом внутри России? То есть опыт подсказывает, что теоретически может быть успешный бизнес, может быть крупная компания, а потом, оп, и внезапно Следственный комитет.
К.Ремчуков― Вы знаете, все-таки, инвесторы – они очень сильно анализируют качество покупаемого актива, и туда включаются все факторы, включая риски, связанные с уголовными делами, с позицией человека во власти, с макроэкономической позицией страны, с позицией данной страны во внешнеэкономических отношениях, перспективы ее присоединения к тем международным организациям, которые гарантируют права инвесторов, и так далее, и тому подобное. Поэтому решение по покупке акций в любой стране проходит очень серьезное обсуждение на инвестиционном комитете, на Совете директоров. Поэтому они, как правило, знают лучше журналистов и иногда даже исследователей риски, которые есть.
О.Чиж― А вот если говорить про общий рейтинг, вот, впервые он перевалил в своем количестве за 2 тысячи человек. 2043 фигуранта в этом списке. Как человек, который бесконечно далек от 1 миллиарда долларов, я не очень понимаю, что это значит. Если увеличивается количество долларовых миллиардеров, это что такое? Это становится больше денег или увеличивается разрыв между бедными и богатыми по всему миру? Почему это происходит?
К.Ремчуков― Нет. Данный конкретный случай увеличения числа долларовых миллиардеров в мире является отражением политики денежного расширения, которую успешно проводят после кризиса 2007-2008 года США – они первые накачали экономику деньгами, так называемые фиат-мани. Это деньги, которые через инвестиционные компании передают на выкуп каких-то активов с тем, чтобы не снизить ликвидность. Потому что Бернанке, на тот момент председатель Федеральной Резервной Системы, его научные интересы, когда он был академическим человеком, сводились к исследованию проблем Великой Депрессии.
Великая Депрессия, как только крах произошел на нью-йоркской бирже в 1929 году, индекс Доу-Джонса восстановился, если мне память не изменяет, только в 1954 году. То есть четверть века не мог восстановиться.
Поэтому Бернанке, зная вот это, что главной причиной была дефляция, то есть снижение цен, он сказал «Мы не можем этого допустить», поэтому они начали накачивать деньги.
Следом Китай очень сильно подсуетился, напечатал деньги. То есть американцы… Я могу ошибаться (давно не смотрел данные), но в 2007-2008 году у них денежная база Федеральной Резервной Системы была типа 800 миллиардов, а сейчас, я думаю, около 4 триллионов. Вот, за всю жизнь существования Америки денежная база была 800 миллиардов, а сейчас, если я прав, 4 триллиона – это в 5 раз накачали.
Потом последовала Япония, Европейский Союз, Китай. Вот эти люди – они начали экономику деньгами. А когда есть деньги, люди начинают покупать различные активы. Вот эти многие миллиардеры – они производное вот этого хода вещей. Потому что если б не было такой эмиссии вот этих фиат-мани, то в результате могла получиться глубокая депрессия с большим количеством безработных, со снижением производства и так далее.
Ну, вот, пошли по этому более сложному, более заумному, как бы, способу поддержания деловой активности и финансовой активности, которая породила новые состояния, новые богатства.О.Чиж― Интересно. Это ужасно всё интересно. А есть ли какие-то опасности у этого пути? Но это мы уже буквально через несколько минут об этом поговорим.
К.Ремчуков― Ну, через 30 секунд. Опасности есть, безусловно, потому что всё зависит от точности американского регулятора. Он такой важный (этот американский регулятор, Федеральная Резервная Система), что буквально там четверть процента оказывает воздействие на весь мир. Поэтому там очень высокая компетенция и квалификация. И пока всё происходит. Но если рубить с плеча, то можно рубануть уже теперь всю глобальную экономику.
О.Чиж― Если продолжать тему миллиардеров, то вот сегодня стало известно о том, что умер Дэвид Рокфеллер. Ну, в общем, для нас это фактически нарицательное имя (я имею в виду в русском языке). Человеку был 101 год, и вот в контексте, я не знаю, XX века, современности, люди (вот, Рокфеллер как нарицательное) – они, все-таки, кто? Они какие-то теневые воротилы? Они столпы капитализма? Или мы просто как-то демонизируем вообще образ такого, американского миллиардера? Какова степень их влиятельности вообще?
К.Ремчуков― Ну, не теневые точно (уже сейчас можно говорить). Но 100 лет назад их называли по-английски «Robber Barons», то есть бароны-грабители. Ну, примерно как у нас олигархи. Какой эпитет к олигархам придумывают?
О.Чиж― Жадные.
К.Ремчуков― Не-не, «жадные» — это мягкое, интеллигентное слово. Ну, в общем, «Robber Barons» — почти официальный термин для всех вот этих ребят, которые стали богатыми на рубеже XIX-XX веков. И даже вот я недавно в Нью-Йорке книгу купил, главные мысли вот этих баронов-грабителей, которые отражают их взгляд на ведение бизнеса.
О.Чиж― Это цитатник такой?
К.Ремчуков― Цитатник такой, да. Это хорошо издано, всё. Ну, чтобы новое поколение знало, что вот эти толковые ребята создали свои миллиардные империи и у них есть какое-то правило. Причем, эти правила там самые простые, но которые кто-то говорит, например, «Вот, если б у меня был бизнес и у меня был свободным один доллар, я бы вложил его в рекламу», например. И люди должны понять, как из этой фразы проистекает стратегия, как реклама движет продажи, торговлю и так далее. Вот.
А потом проходит какое-то время, все легализуют свой капитал, свое участие, и в США огромное количество всевозможных фондов умных и благотворительных. Есть фонды, которые поддерживают политиков, и для того, чтобы не было обвинений, их делают, как бы, безличными. «Суперпэк» называется. Вот, обвинял Трамп Хиллари Клинтон, что она из этого суперпэка получала дотации в свой избирательный фонд. Они связаны с политиками, потому что они поддерживают и жертвуют деньги на выборы сенаторов, конгрессменов. Поэтому они очень сильно инсталлированы во всю систему и общества, и власти, и бизнес-решений.Плюс надо понимать, что, все-таки, Америка – это страна капиталистическая, и в этой капиталистической стране главное – это сохранить капиталистические порядки, то есть сохранить возможность капиталу зарабатывать деньги. И они не меняют этой сущности. Поэтому многие рекомендации, которые можно было бы сделать, проанализировав Америку, применительно к России – я не решаюсь этого сделать, поскольку у нас капитал не является той силой, которая является двигателем нашего прогресса, и его интересы (этого капитала) отражены в правительстве. У нас скорее бюрократический, там, номенклатурный, какой угодно капитализм.
Вот, вы сейчас мне задали вопрос интересный, я начал туда, в начало века возвращаться, и любопытную, интересную недавно прочитал книгу. Там пригласили на передачу, и я прочитал книгу (я у нас как-то рекламировал ее) о врагах «История ФБР». И читаю внимательно, потому что новые документы, несколько десятков тысяч расшифровали, и автор анализирует. Автор – пулитцеровский лауреат, поэтому великолепно написана, хорошо читается.
О.Чиж― Что за книга, не помните?
К.Ремчуков― Называется «Enemies: A History of the FBI». Я ее рекомендовал в нашей студии, но могу после эфира еще раз.
Великолепно написана. И вот я читаю. Конец XIX-го – начало XX-го века большое количество убийств лидеров различных стран. Объединительный термин для того, кто убивает, это анархисты. Анархисты против государства.
И американцы в 1917 году (идет Первая мировая война) принимают закон о шпионаже. По этому закону обладатель информации, которая может считаться враждебной интересам страны, должен оказаться за решеткой. Просто информация. Поэтому социалистка русских корней произносит фразу: «Я выступаю за то, чтобы Первую Мировую войну окончить». И ей раз, 10 лет.
Лидер Социалистической партии Юджин Дебс говорит «Я не согласен с этим приговором». Ему раз, 10 лет. И он судится.
О.Чиж― Я не поняла, как эти слова подпадают под закон. Причудливо.
К.Ремчуков: 1917―й год. И они просто всех законопатили туда. Там какой-то Союз русских рабочих, Союз промышленных рабочих. Все пишут докладные записки, что это революция будет, что это русское влияние, что это анархисты, социалисты и так далее.
До Верховного суда доходит дело. В Верховном суде говорят: «Он должен сидеть, потому что его слова воспламеняют мозг людей». А человек, который может говорить слова, которые воспламеняют мозг, он должен сидеть. Он сидит. Его потом (я прочитал) президент Вильсон в самом конце 1921 года последним своим указом перед уходом помиловал. Но он отсидел достаточно много.
В 1919 году принимают закон о депортации анархистов по упрощенной программе. Ты не должен предъявлять обвинение. Мне кажется, Оксана, что вы анархист. Ты сначала посидишь месяцев 6, потом мы тебя на судно и в Европу.
О.Чиж― А потом разберемся как-нибудь.
К.Ремчуков― Нет-нет, они не судят, потому что они даже не проводят. И я вот… Вдруг совпало. Я сначала отстраненно смотрел, а потом смотрел: 1917-й год в России и у нас (мы сейчас отмечаем столетие). У нас чего-то там цацкаются, «Царь не легитимен», его вся элита критикует. А здесь консолидировались… То есть даже близко. А Конституция всё та же действует американская. Зачистили всех! Я даже подозреваю, что там Троцкий вернулся в Россию, потому что там стало просто опасно. Они поняли, что лучше вернуться в 1917 году сюда вернуться…
О.Чиж― Очень знакомая картина какая-то немножко.
К.Ремчуков― ...и здесь побузить малька, потому что там уже стало опасно просто реально и конкретно. Вот, значит, получается, что американский капитал в тот момент в 1917-1919 году до такой степени боролся… Он понимал, что социалисты и анархисты, и коммунисты, и большевики – они представляют угрозу строю. А тут еще мы же Коминтерн создали. А в Коминтерне через день заявляли: «Мировая революция. Свержение всех режимов». И у них были всё время доказательства того, что эти деятели – агенты Коминтерна, которые хотят свергнуть власть, потому что мировая революция была в повестке дня.
Вот, мы не смогли защитить режим и прошли через то, что мы прошли. Они защитили. Потом гражданское общество постепенно развивалось. Итальянцы были очень мощными анархистами. Я так понимаю, что те, которые остались, стали мафией американской, потому что стрелять они…
О.Чиж― Я думала, мафия старше.
К.Ремчуков― Не, они стрелять и взрывать умели, но этих, которые были идейные, их выслали, а эти остались со своими пистолетами и очень скоро взяли под контроль в 20-е годы уже Америку.
Но! Смысл простой. Вот, защищать строй тот, который продуктивен для страны… Они были убеждены, что частная собственность – это будущее Америки. И огромное количество мигрантов, которые шли в страну, они их принимали, но тут же заводили дела.
Уже в 1913 году, если мне память не изменяет, или в 1914-м было 13 миллионов досье на мигрантов, 1,6 миллионов русских мигрантов были в досье ФБР.
То есть в этом смысле система защищалась таким образом, но защищала она капитализм. Вот эти бароны Рокфеллеры и Морганы, я думаю, они стояли… Они сильно финансировали вот эти настроения по высылке всех, кто угрожал строю, потому что была создана в Америке такая патриотического типа Антимайдан организация Патриотические защитники Америки, 300 тысяч человек. Они их финансировали, и они устраивали облавы. Там, в Нью-Йорке, в Нью-Джерси в одну ночь взяли 65 тысяч человек халявщиков (slackers по-английски слово), которые якобы… Из них всего 1,5 тысячи можно было. Всех остальных всё равно законопатили в тюрьму.
Приходили в бар, на мосту стоишь, целуешься с девочкой: «Ну-ка, иди сюда. Ты чего не служишь? Пройдемте сюда, slacker».
Поэтому история не так оригинальна в конкретном случае, как может казаться.
О.Чиж― А наличие условного Рокфеллера – это хорошая прививка и инструмент предотвращения революций и изменений в любом обществе?
К.Ремчуков― Если Рокфеллер обладает классовым чутьем… Вот, наши крупные рокфеллеры – они не обладают классовым чутьем, они разрознены, потому что пока очень короткий исторический период и они так не любят друг друга и враждуют, что у них не выработалось классовое сознание единства целей.
О.Чиж― Корпоративная солидарность.К.Ремчуков― Да. Потому что там нам… Даже, вот, мы встречались с президентом как-то раз с Венедиктовым (вот, с главредами), и он говорит: «Приходит вот такой-то, называет и говорит «Слушай, а чего вы не посадите вот этого?» Ну, одного из своих коллег». Поэтому тут солидарности нет.
О.Чиж― Вот такой вот капитализм. Я хочу продолжить тему элиты, но только теперь уже научной, что ли. Какие-то странные вещи происходят с Российской Академией Наук. Выборы перенесли на полгода, 3 кандидата как-то решили сняться сейчас, да еще и ходят какие-то разговоры о том, что Дума готовит изменения, по которым главу РАН просто будут назначать. Что происходит вообще? Зачем это?
К.Ремчуков― Борьба. Борьба в том числе…
О.Чиж― Кого с кем?
К.Ремчуков― Борьба в том числе и за ресурсы, которые тратятся на науку. Сложный вопрос. Значит, по деталям. Я думаю, что, все-таки, они на 8 месяцев, а не на 6. 6 по закону им можно, но академики посчитали, что у них 2 месяца летом отпуск и его надо вычесть из периода деятельности, прибавить к тем 6-ти и у них получается где-то 20-е ноября. Вот в эту неделю надо делать. Это первое.
Второе, Дума если примет, действительно (там законопроект существует), то она изменит. Выбирают академики – тут ничего не меняется. А утверждает… Вот, по нынешнему законодательству утверждает премьер-министр, а они хотят, чтобы это делал президент (Дума такую поправку вносит).
О.Чиж― Как я понимаю, они представляют список кандидатов президенту, президент из них…
К.Ремчуков― Нет-нет. Я думаю, что будет так. Академики избирают себе президента (вот, как по действующему законодательству), а правительство должно утвердить эту кандидатуру. Вот, у нас сейчас такой механизм. Так вот они хотят просто поменять, чтобы не правительство это делало, а президент. Вот в этом будет изменение законодательства. Вот.
А так это сложно, потому что.. Вот, когда 3 года назад была атака и когда было создано вот это ФАНО Академии, то много было данных, в том числе и фактических данных о том, что многие академические институты не занимаются академической работой, а занимаются использованием тех материальных активов, которые у них есть, в виде земель, зданий, аренда, подаренда. Некоторые академические институты за год не опубликовали ни одной статьи в тех журналах, которые ВАК признает в качестве… За год целый академический институт ни одной публикации. То есть там проблемы есть – это не гладкая тема, что кто-то наехал. С другой стороны, это институт такой мощный же (Академия) со времен Ломоносова, и он отличался высоким уровнем автономии в принятии решений, в частности, легендарный и распространенный пример, что когда КПСС, Политбюро надавило на академиков, чтобы они исключили Сахарова, когда он стал диссидентом, они прокатили это предложение Политбюро. Что такое в советское время, которое было намного более жесткое, такое решение? Это уже было после Праги (подавления там Пражской весны), поэтому это был акт. Ну, академики сохраняли вот такую независимость.
Сейчас, судя по всему, все-таки, Фортова они хотят сбагрить с поста президента Академии Наук, и он ответственно сейчас подошел, потому что, опять же, по существующему положению до избрания президента Академии Наук не может быть сформирован Президиум. А Президиум является рабочим органом. И Фортов, ну, как бы, обратился, я так понимаю, и объяснил всем: «Друзья, вот меня сейчас даже если вы изберете, а правительство не будет утверждать, значит, не будет сформирован Президиум». Поэтому они пошли по вот этому пути оттянуть. Ну, это в том числе и аппаратный срок, когда можно будет докрутить всех сомневающихся до нужных решений.
О.Чиж― А что, получается, что президент или кто-то рядом с президентом не доволен таким сонным царством в больших структурах РАН? И считают, что они могут изменить как-то эту ситуацию?
К.Ремчуков― Нет-нет, послушайте, и президент неоднократно говорил, что надо двигаться вперед и всё. У него ж всё время такая позиция. Но все понимают…
Нет, послушайте, у нас же Академия Наук – она не совсем такая, как, ну, во многих аналогах западных. У нас же Академия Наук все советские годы это был институт модернизации. Огромное количество институтов в системе Академии Наук связаны с профильными производствами. То есть со времен индустриализации так пошло. И система образования.
Кстати, сейчас и Министерство образования оказывает большое воздействие на действующую Академию Наук, поэтому у них много кураторов получается.
Но! Не удается никак понять… Академики же консервативные люди. Они же отличники, а отличники редко меняют свои убеждения. Да? Он же пятерку получил за что-то там лет 50 назад, поэтому…
О.Чиж― Значит, всё было правильно.
К.Ремчуков― Всё правильно было. Поэтому нельзя, нельзя отказываться от идеалов и поступаться принципами. А все видят, что самые успешные страны, когда у них растет доля наукоемкой продукции в структуре ВВП и в структуре экспорта, это те страны, в которых наука работает очень близко с бизнесом. Бизнес за счет того, что он продает продукцию наукоемкую, получает деньги и вкладывает в том числе и в фундаментальные разработки. И вот здесь баланс между прикладной и фундаментальной наукой у нас не найден, и тут очень много проблем.
Я не завидую тем людям, которые этим занимаются, поскольку, правда, вот сколько людей, столько будет правд.
Но эта проблема есть. Потому что, вот, я был в Японии в наукограде (ну, аналог нашего Новосибирского Академгородка), и вот мне показывают эти чудо-помещения, чудо-лаборатории, парковки на крышах, пленэр, домики у всех отдельные такие 250 тысяч долларов стоят. Ну, просто чудо, рай на земле.Я говорю: «А какая проблема?» Они говорят: «Утечка кадров». Я говорю: «Какая утечка кадров?» — «Из Японии бегут» — «Куда?» — «В Китай, в Сингапур». Потому что там экспорт наукоемкой продукции растет ускоренными темпами, и все молодые специалисты, в том числе и из России, которые туда перебираются, перемещаются туда, где растут зарплаты и всё. Поэтому мобильность кадров, которые связаны с наукой и которые хотят делать что-то научное, но не застывшее, а которое будет превращаться в Apple-технологии или в программные продукты, он перемещаются в страны, в которых наукоемкий экспорт растет ускоренными темпами. У Китая он за последние несколько лет увеличился раз в 7 (вот, доля в экспорте наукоемкой продукции). Сингапур удерживает позиции и другие страны.
Поэтому отставать в мире серьезно мы уже начали. А, вот, как выходить, я не слышал четкого и ясного рецепта.
О.Чиж― Ну, может быть, к ноябрю услышим. Есть еще одна вещь, которую я хочу, все-таки, успеть обсудить. Много выборных историй в европейской политике. Ну, вот, что касается выборов в Голландии, которые были на прошлой неделе, когда крайне правая Партия свободы Вилдерса заняла второе место, но, тем не менее, в общем-то, получила результат вполне себе на 5 мест больше, чем на предыдущих выборах. И в этом смысле Голландия какая-то особенная страна? Ну, она же совершенно благополучная европейская страна. Почему там есть такая поддержка человека, который говорит о том, что нужно мечети закрывать, запрещать Коран?
К.Ремчуков― Ну, рост есть, но он оказался не драматический – он же рассчитывал победить на выборах, а получилось, что не только не победил (там отрыв большой был с правящей партией – там, по-моему, у тех 35 мест, у этого 20), но главное, что третье и четвертое место заняли партии, там, зеленых и еще какая-то, которые набрали по 19 мест. То есть 20, 19, 19 – это говорит о том, что вот эти доли голландского населения поделены очень хорошо и плотно.
Поэтому, да, можно сказать, 1⁄5 или сколько-то, если брать даже тех, кто не голосовал, они испытывают такое отношение к пришельцам, которые ведут себя не так, как им хочется, которые не признают их ценностей, которые пытаются навязать свои. То есть мотивы вот эти – они по всей Европе видны, поскольку система контроля за миграцией вышла из-под управления каких-то центров, и германцы выполняют какую-то роль центра мультикультурных ценностей, но на них давят со всех сторон.
Я сегодня смотрел данные, ну, по результатам переговоров Трампа с Меркель, и Трамп наехал на Меркель, что Германия должна больше тратить денег на НАТО. В 2014 году Обама…
О.Чиж― Даже какой-то долг упомянул, да.
К.Ремчуков― В 2014 году Обама попросил страны НАТО (28 стран) до 2024 года увеличить расходы на НАТО до 2%. Сегодня у ФРГ 1,1% расходы на НАТО и 1,25% будет в 2017 году. Но ФРГ показывает, что в бюджете 2017 года на обустройство беженцев и мигрантов они запланировали 19 миллиардов евро. И если они говорят «А разве безопасность имеет отношение только к военным расходам? Разве безопасность это не комплексное явление? Разве мы не сталкиваемся с этими беженцами в результате военных действий США, в том числе в Афганистане и в Ираке?» И говорят: «Если наши 19 миллиардов евро добавить к тем расходам, которые мы в НАТО, у нас получается уже 1,75%, что не так далеко».
То есть в этом смысле есть проблема, и Трамп заставил по-новому смотреть на проблему безопасности как комплексное явление, которое не сводится только исключительно к военным расходам.И еще я хотел сказать, как бы, обобщая риски и тревоги наши за изменениями в Европе. Что Европа является уникальным источником представлений о следующих базовых ценностях – индивидуальная свобода, политическая демократия, господство закона, права человека, свобода художника в культуре. И заметьте, эти ценности не являются ни африканскими, ни ближневосточными, ни китайскими, ни российскими, если брать нас как цивилизацию. Вот эти представления о личной свободе, о правах человека, о демократии – они принадлежат Европе. Это величайший континент, который… Я не думаю, что нынешние проблемы смогут повлиять на то, что эти ценности куда-то исчезнут. Это огромная сила цивилизационного воздействия на весь мир.
О.Чиж― Традиция победит. 2 книги лежат на столе у Константина Ремчукова.
К.Ремчуков― 2 книги. Одну рекомендую на русском языке «Азиатская модель управления». Я пару лет назад купил на английском. Очень интересно! Тут модель управления экономикой не азиатская в целом, а она дифференцирована. Китайская модель, японская, корейская – они отличаются. Просто очень полезная для того, чтобы иметь дифференцированные представления обо всем этом. И это очень важно понимать, потому что когда мы хотим пересадить какую-то модель, нужно понимать, что это модель управления не по-японски, а управления кем – японцами, кем – китайцами. Поэтому в Россию нельзя пересадить автоматически, но узнать можно.
О.Чиж― Джо Стадвелл.
К.Ремчуков― Да, Джо Стадвелл. Я сегодня тогда опубликую в Twitter’е – посмотрите, да?
И еще одна великолепная книга (вот, недавно в Нью-Йорке купил) – она меня поразила. Все сейчас говорят о big data, а у него книга, у Мартина Линдстрома называется «Small data».
О.Чиж― Что это?
К.Ремчуков― Чрезвычайно интересно! Потому что, ну, все: «Big data – это суперкомпьютеры», да?
О.Чиж― Ну, что такое big data мы уже теперь знаем, да. А что такое small data?
К.Ремчуков― А тут small data. Вот, какой губной помадой вы пользуетесь (наблюдение), каким кремом вы мажете.
О.Чиж― Что? Маркетинг и за этим следит, подглядывает?
К.Ремчуков― Да. Как наличие iPhone’а влияет на то, будет ли жир в креме, которым вы пользуетесь, или нет, чтобы оставлять следы, и какие из-за этого происходят тектонические сдвиги в том числе в структуре экономики.
О.Чиж― Потребительский «Большой Брат».
К.Ремчуков― В общем, рекомендую. «Small data», Мартин Линдстром, получите удовольствие и новый свежий взгляд на жизнь.
О.Чиж― Как обычно внеклассное чтение от Константина Ремчукова. Главный редактор «Независимой газеты» сегодня представлял свое особое мнение. Меня зовут Оксана Чиж. Спасибо вам большое.
К.Ремчуков― Спасибо вам. До новых встреч.