Алексей Малашенко В мусульманском мире глобализация ассоциируется с конкретной политикой, с угрозой со стороны Запада, который не только навязывает мусульманам собственные ценности, мировоззрение, но оказывает постоянное прямое, в том числе военное, давление. Например, наиболее острые кризисы сегодня происходят между Соединенными Штатами, главным центром глобализации, и мусульманскими странами.
Мусульмане рассматривают глобализацию как идеологию на установление чужого мирового господства, подчинение мусульманского мира Западу. И это не говоря уже о насильственном изменении с последующим уничтожением их конфессиональной идентичности. Отсюда отторжение мусульманами образовательно-просветительских программ, разрабатываемых в Америке и Европе.
В соответствии с религиозной доктриной ислам считается самой совершенной религией, а пророк Мухаммед – последним из пророков, он – «печать пророков». Здесь нет ничего удивительного: каждая конфессия претендует на собственную исключительность. Однако именно в исламе имеются претензии на религиозное совершенство, а также уверенность в правоте и в мирских делах.
В нем наиболее последовательно представлена тенденция единства религиозного и светского начал. Ислам наиболее политизирован и предлагает свою собственную модель мироустройства. Здесь, например, сформулированы такие понятия, как «исламское государство» и «исламская экономика».
Таким образом, ислам предлагает, по существу, свой вариант глобализации, конкурирующий в пределах мусульманского мира с ее западной версией.
На острие борьбы против глобализации находятся исламские радикалы, в том числе экстремисты, объявившие смертельную борьбу ее носителям. Недаром многие эксперты считают, что именно глобализация в значительной степени спровоцировала религиозный экстремизм.
Есть ли у глобализации шансы в мусульманском мире?
Разумеется, есть. Остановить этот процесс вряд ли возможно. С другой стороны, для достижения успеха глобалистам потребуется большая чуткость к сложившейся в традиционных и полутрадиционных обществах системе ценностей, к поведенческим нормативам. Их обрушение в конечном счете вызывает ответную реакцию отторжения. Глобализация может быть только «ползучей», каковой она, в сущности, постепенно становится.
В мусульманском мире сторонниками (и проводниками) глобализации являются вестернизированная интеллигенция, часть молодежи, технократы. В то же время те, кто разделяет ее идеи, боятся делать это открыто. В мусульманском мире, особенно в Иране и Пакистане, трудно найти выступления в защиту глобализационной тенденции, хотя признание ее объективно неизбежного процесса все же встречается. Там нет ни одного идеолога глобализации. Правда, на эту тему много рассуждают осевшие на Западе мусульманские интеллектуалы, по мере сил поддерживающие глобализационную идею, но они выпадают из контекста собственно мусульманской общественной мысли.
Ближайшая история человечества будет заключаться именно в противоречии моделей миропонимания, основанных на глобализационной и религиозной традициях. Такое положение дел, видимо, не следует отождествлять с кризисом или со своеобразным вариантом столкновения цивилизаций. Несмотря на наличие конфронтационных элементов, сторонники и противники глобализации обречены на взаимное адаптирование.
Безусловно, в исламе (кстати, как и в православии) это будет происходить болезненнее, чем в остальных религиях.
По большому счету глобализация – процесс вечный. Вряд ли вообще когда-нибудь придется говорить о его окончательном итоге. «Усредненное человечество» или погибнет, что невозможно, или постоянно будет вырабатывать некие антиглобализационные ферменты, которые вновь и вновь будут противостоять унификации.
Унификация же возможна только при условии встречи с выходцами из совершенно иной, неземной цивилизации. Эта встреча навсегда сотрет различия между религиями, культурами и цивилизациями нашего мира. Но на эту тему пусть рассуждают фантасты и уфологи.
