И тогда «неверная» взялась за Вольтера

«Властью, данною мне Вашингтонским обкомом...» Фото  Reuters

Отец одной сомалийской девочки по имени Аян без согласия дочери договорился выдать ее замуж за переехавшего в Канаду дальнего родственника. Брак по принуждению был лишь половиной беды. Особенно скверно было то, что Аян тайно уже побывала замужем за двоюродным братом, который после первой же брачной ночи отбыл на учебу в Россию, а затем и вовсе женился на финке.

В Канаде «убийства чести» случаются не часто (за последние годы было шесть-семь случаев в среде мусульманских иммигрантов). Но в сомалийской семье женщину, скрывшую предыдущий и весьма сомнительный брак, могло ждать как минимум жестокое избиение и ярость ее отца и брата – невеста без места позорит весь клан.

Так что по дороге к жениху в Канаду Аян Хирси Али решила сбежать и остаться в Европе, где у нее, к счастью, была пересадка.

Свободно говорящая по-английски Али без труда сплела историю с политической подоплекой и, получив таким образом в 1992 году политическое убежище в Голландии, начала строить свою новую жизнь по образу и подобию европейцев. Она выучила язык своего нового отечества, закончила университет и через десять лет уже была известным политическим активистом и членом голландского парламента.

Главным авторитетом для нее стала западная культура – Реформация и Просвещение; любимыми героями сделались Лютер, Вольтер, Джон Стюарт Милль. Ислам же и пророк Мухаммед стали видеться Али как главные враги и виновники того, что женщины в большинстве мусульманских стран не имеют равных с мужчинами прав, что их могут насильно выдать замуж, могут не позволить получить образование, убить за потерю девственности, забить камнями по подозрению в прелюбодеянии или за то, что они имели несчастье быть изнасилованными.

В детстве саму Али подвергли женскому обрезанию. Хотя этот обычай восходит к доисламскому периоду, Али настаивает, что ислам поощряет такое изуверство. В своей книге «Неверная» Али описывает ужасные последствия этого ритуала – возможная смерть от болевого шока, длящиеся годами инфекции.

Запад, по мнению Али, не должен закрывать глаза на нарушения прав человека в мусульманском мире, списывая все на культурные различия. И не стоит Западу обманываться на счет миролюбия ислама. В подтверждение Али в своих книгах приводит слова Корана: «Если тебе встретится неверный, ударь его в шею», «Если ты не вступишь в бой, Бог строго накажет тебя и другой займет твое место», «Ты, который уверовал, не бери в друзья евреев и христиан».

В своем недавнем выступлении в Йельском университете в США Али, которой из-за постоянных угроз ее жизни приходится жить под охраной полиции, призвала мусульман всего мира покинуть религию, призывающую к убийству несогласных, к насилию и угнетению женщин.

Аян Хирси Али далеко не единственная мусульманка, которая, попав в Европу или Штаты и вооружившись западной философией и концепцией прав человека, сняла паранджу и бросилась в бой. Но многие женщины пошли другим путем, решив бороться не с исламом, а с его интерпретацией. Следуя западной традиции религиозной терпимости, американские и европейские феминистки-мусульманки настаивают на отделении понятий религии от культуры и политики.

«Коран предполагает равноправие полов, а сегрегация женщин – это результат политических манипуляций», – утверждает Фатима Мернисси, родившаяся в Морокко, но учившаяся в американском университете Брандайз.

«В Коране мужчины и женщины произошли из одной субстанции, и нигде не сказано, что женщина не равноценна мужчине», – пишет американская мусульманка Амина Вадуд в своей книге «Коран и женщина. Перечитывая священный текст с точки зрения женщины» (Quran and Woman. Rereading the Sacred Text from a Woman's Perspective). В 2005 году, опираясь на опыт протестантских церквей, Вадуд организовала молебен, где первый раз в истории ислама роль имама взяла на себя женщина.

Вадуд отмечает, что Коран был прогрессивным началом в VII веке. В Коране был сформулирован запрет на убийство новорожденных девочек, запрет на произвольный развод, при котором жена могла остаться без средств к существованию. За много веков до европейцев женщинам ислама было позволено наследовать часть имущества и не запрещалось участие в коммерции.

Большинство мусульманских защитниц прав человека считают, что в деле реформ более эффективно заручиться поддержкой либерально настроенных имамов, чем настаивать на секуляризации по типу Али. Именно феминистки, выбравшие компромиссный путь, создали немало организаций, помогающих женщинам в мусульманских странах открывать собственный бизнес, получать профессию.

Одна из таких организаций под названием  WISE (Women's Islamic Initiative in Spirituality and Equality) находится в Нью-Йорке, и ее основательница Дэйзи Кан, родом из Кашмира, рассказала мне о последних достижениях ассоциации и о себе. «Как мусульманка, живущая в Америке, я почувствовала, что мой долг помочь женщинам, которые живут в странах, где не защищены права человека». Кан вдохновила стратегия феминисток Америки: «До начала ХХ века американские женщины не могли голосовать, не имели права открыть счет в банке, не могли получить высшее образование. Что им мешало? Христианство? Американские суфражистки стали искать ответ на этот вопрос. Христианство ничего не говорит о том, что женщины хуже мужчин, американская Конституция тоже говорит о равенстве. Обращаясь к этим текстам, суфражистки доказали, что дискриминация против женщин не правомерна. И я решила, что мы пойдем по их стопам. Наша религия тоже говорит о равноправии, которое отнято у нас племенными обычаями, патриархатом, политиками». «Сейчас ассоциация организовала борьбу против заключения браков с несовершеннолетними девочками в Афганистане. Мы создаем классы для афганских имамов – по 30 имамов в классе. Мы показываем им, что Коран запрещает браки с маленькими девочками, объясняем им, что 12-летняя девочка не может быть полноценной матерью и женой», – говорит Кан. Она уверяет меня, что имамы соглашаются на все сто.

Но поверить в это трудно – неравные браки в исламе освящены традицией. Большинство традиционных хадисов утверждают, что пророк Мухаммед вступил в брак с Аишей, когда ей было 9 лет, а ему 53.

«Может быть цифра 9 означала молодость. В любом случае Коран надо читать метафорично, буквальное прочтение его обедняет», – говорит мне Кан.

Кан верит в возможность синтеза западных свобод и ислама, и вся ее небольшая фигура излучает энергию и оптимизм.

Ассоциация под названием «Муслимат Ал Ниса», помогающая мусульманским женщинам в Штатах, находится в портовом городе Балтиморе. «Ал Ниса» – это убежище для мусульманок, которые оказались бездомными. Основатель и заведующая убежищем – немолодая, утомленного вида афроамериканка по имени Асма Ханих, медсестра по профессии. Ханих выросла в Северной Каролине и перешла в ислам, увидев в нем призыв к состраданию и жертвенности.

«Мое убежище рассчитано на 50 человек, и никогда у нас нет свободных мест, – рассказывает мне она. – Женщины у нас разные. Некоторые из привилегированных семей не умеют даже посуду мыть. Другие, наоборот, из глуши – не видели никогда стиральную машину. Их всех избивали мужья, но почти ни одна из них не ушла от мужа добровольно. Их культура говорит им, что лучше быть мертвой, чем разведенной. Развод – это позор для их семьи.

Этих женщин или муж выгнал из дома, или их привозит к нам полиция, если полицию вызвали соседи. В основном эти женщины не ценят мою помощь. Многие видят во мне служанку – люди с моим цветом кожи ассоциируются у них с низким положением в обществе. У них ужасный культурный багаж. Они не понимают, что это расизм».

Ханих рассказывает мне о молодой женщине из Пакистана, которую привезли в убежище с черепной травмой: «К ней приехали родители с гостинцами, чтобы уговорить женщину вернуться к мужу, который ее чуть насмерть не забил». Ханих особенно жалко 18-летнюю девочку, выкинутую на улицу старым мужем после 10 лет брака. «Это совершенно другая культура», – приговаривает Ханих после каждой подобной истории. Ханих кажется, что эти женщины не имеют самого главного навыка, который есть у нее, коренной американки. Женщины из мусульманских стран, оказавшиеся в убежище, не знают, что их жизнь и судьба может зависеть от них самих, а не от мужа, семьи и клана. «Большинство этих женщин возвращаются туда, где их били и мучали», – вздыхает Ханих.

Как Дейзи Кан и Амина Вадуд, Ханих склонна разделять понятия культуры и религии, но она практик, а не теоретик. И в ее словах невольно звучит пессимизм, далекий от мусульманских активисток, мечтающих о модернизации ислама, эмансипации мусульманских женщин и идеологическом сближении Востока и Запада.