Партии племенной самобытности

До каких демократических процедур есть дело этим беженцам... Фото Reuters

Ближний Восток, испытывая на себе влияние глобальных трендов, по-своему реагирует на их воздействие, сталкиваясь с собственными проблемами. Они проявляются, в частности, в кризисе государственности, в усилении роли экстремистских исламистских организаций, во все большей фрагментации общества, в общем росте конфликтности.

Кризис национальных государств, точнее, западной модели этих государств, на Арабском Востоке был предопределен прежде всего спецификой исторического развития региона, особенностями политической культуры, которые сделали невозможным автоматический перенос западной модели нациестроительства на молодые государства региона. Формирование современных арабских государств происходило в контексте национально-освободительного движения. Оно развивалось под мощным влиянием западного национализма, в рамках которого в Европе в ХIХ–ХХ веках возникали все новые национальные государства, где на первое место выходили общие ценности и взаимные обязанности, идентичность с государством и общность культуры при сохранении этнических различий. Вместе с тем восточный национализм развивался и на основе антизападничества, прагматического или эмоционального отрицания западных моделей. Заимствование западных идеологий с одновременным неприятием западных образцов организации общества и государства, судя по всему, стало одной из важнейших особенностей построения независимых государств на Арабском Востоке.

Доминирующая политическая культура в арабских странах на деле серьезно отличается от западных образцов. Внешнее сходство институтов не означает их сущностной идентичности. Например, неправительственные организации на Востоке могут быть настолько тесно связаны с государственным сектором, что никого не удивляет понятие «правительственная НПО». Политические партии могут быть партиями одного лидера, не иметь общенациональных программ и опираться на региональные, племенные и этнические группировки. Под воздействием все усредняющей глобализации местные общинные и религиозные идентичности получают новый стимул. Одновременно происходит углубление разрыва между растущей модернизированной частью и ретрадиционализирующимся большинством.

Это относится не ко всем арабским странам в равной мере, но именно в такой среде сохраняется, а в критические моменты масштабно воспроизводится архаика. Архаизация как обращение к образам прошлого может отражать не только поиск идентичности, но и попытки властных структур сформулировать собственную стратегию, укрепить свои позиции при опоре на стремящееся сохранить самобытность население.

Самоорганизация по этническим, конфессиональным, региональным, племенным признакам облегчает для индивида возможность выживания в условиях слабой социальной политики, мощного прессинга властных структур (сформированных по тем же признакам), неспособности государства обеспечить безопасность. Она может подменяться безопасностью режима в прямом и узком смысле этого слова. В Сирии, например, существовало около 15 спецслужб, которые конкурировали друг с другом. Не слишком отличался в этом плане и Ирак при Саддаме Хусейне. Они были очень нужны режиму, но для общества их многочисленность была абсолютно бесполезна. Скорее наоборот, они создавали атмосферу страха и всеобщее доносительство.

Архаичная волна захлестнула Ближний Восток с появлением джихадистских организаций, сформировавшихся или укрепившихся в ходе конфликтов. «Аль-Каида», ИГ, «Джебхат ан-Нусра» стали воплощением своего рода исламистского интернационала и активно переформатируют регион, выступая против существующих границ, государств, режимов.

ИГ собирает не только суннитских радикалов из Ирака, Сирии, Ливана, Ливии и других арабских государств, но и представителей исламских общин из других регионов – Центральной Азии, Европы, России. Использование нарратива героизма, братской любви, справедливости в сочетании с мощнейшей финансовой базой дает возможность привлечения все новых адептов. Поиск идеологии с глобальными и понятными ориентирами может породить спрос на наиболее радикальные и экстремистские варианты общественного переустройства, черпающие идеи и лозунги в далеком прошлом. Культивирующееся избыточное насилие, которое отвратительно само по себе, здесь еще обильно сдобрено устрашающей дикостью, запугиванием, самолюбованием.

Вместе с тем сводить все многообразие особенностей развития арабских государств лишь к архаике нет оснований. Политический хаос в Ливии, тяжелейшая гражданская война в Сирии, трагедия в Йемене были результатом активного внешнего вмешательства, усилившейся роли региональных акторов, стремящихся навязать собственную повестку дня. Турция, Саудовская Аравия, Иран имеют несовпадающие интересы на Ближнем Востоке, по-своему видят его будущее и нередко рассматривают борьбу за влияние в регионе как экзистенциональную.

То, что геополитические устремления окрашены конфессиональным (сунниты-шииты) или этническим соперничеством, придает борьбе за влияние менее рациональный и более эмоциональный характер, затрудняет поиски компромиссов, хотя и не исключает их вовсе.

Предотвращение распада государственности в регионе является в настоящее время очень важной международной задачей. В конечном счете даже слабые государства со слабыми институтами все равно являются порождением современности. На смену им могут прийти претендующие но новую государственность джихадисты из ИГ и других похожих организаций, бросающие вызов всему мировому порядку и являющиеся маргинальным порождением его несовершенств.