Андрей Рискин
Маркиз и Маркиза – адмиральский час после сытного обеда. Фото автора
В море у нас какие радости, кроме как супостата объегорить? Во-первых, поспать, если ты не на вахте. Во-вторых, покурить, если табачок в запасе имеется. В-третьих, покушать, если, ясное дело, паек не обычный, а походный, то есть когда корабль в море на боевую службу вышел и на море штиль. Благо на кораблях радиотехнической разведки (этих мохнатых ушах советского ВМФ) даже во времена, когда в средней полосе ливерная колбаса считалась деликатесом, кормили на убой.
Тушенка, яйца каждый день, сгущенка, шоколад, балык осетровых, консервированный плавленый сыр... И кофе растворимый («Рижский»)… Это только начало списка. А я на «разведчик» прибыл, между прочим, с морского тральщика, там кормежка обычная – щи да каша, как говорится, плюс компот да хлеб с маслом. До этого я думал, что в стране, не считая «кильки в томате», консервы и тюбики делают исключительно для космонавтов. А тут все в железе – картошка (после жарки превращалась в безвкусную стеклянную массу), лук, курица вареная и т.д. «Завтрак туриста» и «Севрюгу в томате» даже корабельный кот Маркиз жрать стеснялся. Как говорил наш начальник РТС Шура Устинов, выходя на палубу после сытного обеда, «если бы в море не качало, на флот шли бы строем, сотня за сотней!»
Так ведь, блин, штормит вечно! Тем более что наша «разведчица» «Линза» – плоскодонка, так как была переделана из сейнера (за борт плюнешь – уже шторм три балла). В такие дни на камбузе тишина и покой – ни первое, ни второе не приготовишь. Едим селедку и консервы, закусываем солеными огурцами. Тоже из железных банок. В общем, ест только тот, у кого во время качки аппетит сохраняется. Чтобы не укачиваться, морякам выдают воблу (опять-таки в консервных банках) и сухари да сушки.
Хлеб – отдельная песня. Как говорил Леонид Ильич, портрет которого в маршальской форме смотрел на меня с укоризной в каюте (особенно когда мы злоупотребляли – о чем чуть позже), «хлеб – всему голова». Проблема в том, что суденышки проекта «Океан», к которым принадлежала наша «Линза», на длительное плавание рассчитаны не были. И пекарню на борту судостроители не предусмотрели. А ходили мы в море как минимум на три месяца. Так что хлеб у нас был спиртовой. Делался он просто. Буханка белого или черного хлеба накачивалась спиртом и запаковывалась в целлофан. В море хлеб замачивался в воде, после чего высушивался на камбузе в духовке. Вы даже не представляется, какой алкогольный аромат при этом распространялся по кораблю. Беда в том, что есть такой хлеб можно только до тех пор, пока он горячий. И к язве приближаешься семимильными шагами.
 |
| Кидаешь в море «дурака», а вылавливаешь треску. Фото из архива автора |
При наличии такой закуски просто нельзя не выпить. Я не о консервированных компотах, которых было навалом. И не о соках сублимированной сушки, которые пить можно было только тогда, когда вертишь кружку (иначе все расслаивается на компоненты). Я о вине. Каждому члену экипажа полагалось 50 граммов вина в сутки. Но что такое для настоящего моряка подобная мензурка? И не заметишь. В итоге вино выдавали через день, зато по соточке. Тоже, разумеется, доза смешная. Так что моряки, сидящие за одним бачком, пили через одного, чтобы было 200 граммов. К тому же годки (то есть старослужащие), как правило, стоило ослабнуть контролю над процессом, бутылочки с «Токайским» или «Бычьей кровью» заныкивали, чтобы на славу отметить какой-нибудь дембельский праздник. Для борьбы с возможным безобразием господа офицеры, к примеру, за пару дней до даты «сто дней до приказа» проводили осмотр кубриков и всяческих шхер, откуда и изымали спрятанное. После чего конфискат ими же и выпивался. Хотя офицеры пили в основном спирт («шило» на флотском жаргоне). Потому что вино бывало или слишком кислое, или слишком сладкое, а «шило» – всегда просто вкусное. Даже когда штормит.
К слову, это на берегу спирт – главная валюта. В море же главная валюта – сигареты и шоколад. Шоколадка «Спорт» – малюсенькая, всего-то 20 граммов. Штука в день. Зато через три месяца похода приносишь жене и детишкам (или очередной даме сердца) в подарок гору шоколада. Еще это хорошая ставка при игре в шеш-беш или в «козла». Если поход затянулся и появился напряг с табаком, то есть не рассчитали с запасом, – на несколько шоколадок можно обменять приличный чинарик. А если у тебя нашлась упаковка казенного развесного табака (коробочка пять на пять сантиметров), ты вообще король. За такую коробочку можно выменять банку воблы (а там штук 17–20 рыб).
Но самый большой кайф – когда, возвратившись из похода, с друзьями заходишь в пивнуху, заказываешь каждому по паре кружек «Жигулевского» и на глазах у обалдевшей публики (которая к пенному напитку имеет только тухлую скумбрию или полугнилую селедку) вскрываешь консервным ножом банку с воблой. Причем достаешь оттуда рыбины одну за другой, этак лениво, придирчиво оглядывая каждую и выбирая пожирнее, да чтобы с икрой была. И спинным мозгом чувствуешь, как у окружающих штатских (или пехотных) слюнки текут. Нет, ради таких мгновений стоит и рыбок покормить...
Дарья Гармоненко 
