Лето в Берендеевом царстве

У каждого есть возможность на неделю облачиться в старинный сарафан и заняться ткачеством. Фото Валентины Белоус

С первыми желтыми листьями, с дымом первых костров в голове как-то сами собой складываются строки сочинения, которое никто у тебя больше не проверит, – «Как я провел это лето»… 

Чем больше живем мы, тем однообразнее становятся наши ненаписанные сочинения. Строили дачу, воспитывали детей, стояли в пробках, варили варенье…  И даже если удается выкроить сколько-то времени для себя, мы немедленно начинаем беспокоиться о том, как там наши дети.  И вдруг – в нашей жизни все еще случаются волшебные «и вдруг», за которые критики так ругают романистов,  – и вдруг звезды складываются так, что ты въезжаешь прямо в огромное, как в детстве, приключение и долго еще озираешься, вертишь головой и не веришь. 

«Хочу поздравить вас, дорогие родители, с этого дня у вас начинаются каникулы», – традиционно сообщает родителям директор  Центра игровых технологий, – и с этой же магической фразы все начинается. Родители еще машут руками, а дети, даже не разместившись по автобусам, уже пропадают в своем необыкновенном пространстве. 

Необыкновенное пространство проекта «Славяне»  гостит в Дивногорье:  140 км на юг от Воронежа, меловое плато, поросшее чабрецом, а вокруг него текут Дон и Тихая Сосна. Все остальное место до горизонта занимает степь. И сверху все накрыто небом невероятных размеров. Я сразу заметила, что бывалые люди садятся поудобнее на закате и смотрят зарю, как будто это фильм на большом экране. К концу сезона почти все ближе к заходу солнца бросали свои дела и садились в душистую траву – смотреть. И доложу я вам – да, все, как и было сказано: небо становится ближе с каждым днем. 

Кроме неба и степи в Дивногорье есть свой музей, два монастыря, Маяцкий курган (раскопки булгарских или хазарских поселений и реконструкция городища) и природный заповедник. Все, что когда-то составляло монастырский корпус, выдолблено в меловой породе. В этот старый монастырь можно попасть только с экскурсоводом, а мы когда-то ночевали в отшельнических кельях в ноябре и смотрели поутру на золотое сияние вокруг пещер. 

В этой необыкновенной сценографии разворачивается большая игра.  Дети 8–12 лет приезжают сюда на неделю (и тогда этот лагерь называется «Ярилка»), а подростки 12–17 лет живут здесь по 10 дней. И на все это время они становятся «славянами», которые  носят славянские костюмы, занимаются ремеслами, поют, танцуют, воюют, устанавливают дипломатические отношения, участвуют в ярмарке и празднуют Ивана Купалу.  

«Дружина» разрабатывает план похода. Фото Анны Якубенко

У всех есть свои роли: дети становятся частью славянских племен –  «полянами», «древлянами», «кривичами», «радимичами», «вятичами» и т.д. У кадого племени есть свои Князь и Княгиня. У младших племен есть еще очень важный персонаж – Кормилица. Она готовит еду и вообще делает то, что положено делать кормилицам. Очень эффективно, кстати. Еще есть  Великий князь (начальник лагеря), Великая княгиня (Галина Вязникова, она же в данном случае главный методист) и Светлейший (это завхоз – оцените юмор профессиональных историков). Воевода руководит «дружиной», отрядом «лучников» и «разведчиков» – прекрасное время- препровождение для подвижных и спортивных мальчишек. 

Город мастеровых (руководители мастерских) и Тридевятое царство (мамки, няньки и кормилицы) – небольшая лазейка для взрослых в этот удивительный мир. Если бы я умела прясть, например, или чесать лен, или вообще что-то такое, чем можно увлечь группу из пяти-шести человек, я бы уже давно попала в «славяне», но прав был мой друг детства: мне надо было дать фамилию Косоруковас – ведь ничего-то я руками делать не умею.  

Пришлось ждать этого года, когда директор ЦИТа Дмитрий Казьмин сжалился над такими, как я, и открыл пилотный проект «Царство Берендеев». Царство микроскопическое – не больше 10 малышей до 8 лет, которым разрешили приехать с родителями. Так и у меня появилась возможность ходить неделю в сарафане – ткать, прясть и водить хороводы. 

Мы, Берендеи, были волшебными, то есть ненастоящими, в отличие от племен, игравших в свою игру вполне серьезно, а следовательно, и находились мы совсем далеко от них – за Большой Поляной, за Городом мастеровых, за княжьим теремом и за игротехниками, которых в этом году звали «моравами». 

Игротехники живут неподалеку от племен, носят все те же рубахи, сарафаны и так же, как все, говорят: «Здравы будьте, князья!» – но когда начинается игра, именно они ведут ее макросюжет. В разные годы по макросюжету на славянские племена нападали половцы и печенеги, в этом году были моравы. Война в «Славянах» – это очень веселая игра в догонялки на самом деле, только бедным игротехникам, чья задача играть, но не заигрываться, иногда достается. 

Для малышей игротехники разыгрывали совсем другие сюжеты – были очень зрелищные ночные игры об упавших звездах  и о «духах степи» и много дневных – с Коньками-Горбунками и Гусями-лебедями… 

Мои дети ездят на славянские проекты уже пять лет, и все пять лет друзья спрашивают, что же подвигает меня приезжать из Италии, скручивать в рулончик спальники и отправлять детей неизвестно куда. Теперь я наконец-то могу ответить: праздник Ивана Купала в степи на берегу Тихой Сосны не уступает карнавалу в Венеции. Это, конечно, на мой субъективный взгляд, но на самом деле эффекта полного погружения в праздник Ивана Купала не избегает никто. Он начинается с хороводов и песен на закате, кто-то повязывает ленточки на березы в Священной роще, кто-то плетет венки, в сумерках все спускаются с меловой горы и идут на  заливные луга около Тихой Сосны. Там, в густой влажной траве, уже вытоптаны полянки и горят костры. У костров стоят широплечие молодцы, следят, чтобы никто туда не свалился ненароком, а отроки и девицы разбегаются и перелетают через огонь. А потом под возгласы «О-о-о-о!» костры гасят, и все оказываются на берегу реки. Дети кладут свои венки на крестовины, зажигают свечи и передают венки вниз к реке. И там они поплывут – маленькие плотики, а вслед за ними над водой будут плыть песни. 

Жалко только то, что это все заканчивается: жизнь без телефона и гаджетов, закат вместо телевизора и пение вместо радио. Детям  проще: они, уехав со «Славян», могут поехать на «Индейцев», или поучаствовать в проекте «Наше кино», или попасть в осеннее «Средневековье», или даже на экстремальный «Русский Север». 

И даже когда у родителей кончатся деньги, дети не будут унывать, а пойдут в «школу младших вождей» и, отработав поток вожатым – пардон, «князем» или «вождем», – заработают себе сами на следующий кусочек сказочной реальности. 

У нас, Берендеев, не было вожатых, а были Сестрица Аленушка (16 лет) и  Братец Иванушка (14 лет). Я на них смотрела и думала по ночам: что бы мне такого сделать, чтобы и мои дети выросли такими веселыми, жизнерадостными, ответственными? Так они уже здесь, вспоминала я, просыпаясь. «Здравы будьте, Берендеи!» – говорил кто-то у костра, и опять начиналась необыкновенная, удивительная жизнь. 

Можно сделать еще лучше и пооткрывать такие палаточные лагеря на Алтае и на Байкале, организовать для детей сплав на плотах по Волге или по Енисею. И пусть бы туда хоть иногда, хоть изредка пускали нас, взрослых.