Пройду по Добролюбова, сверну на Чернышевского

То ли Конрад, то ли Аполлон...
Николай Добролюбов. Литография А.Мюнстера (1862 г.) с фотографии 1860 г.

5 февраля исполняется 175 лет со дня рождения Николая Александровича Добролюбова (1836–1861), русского поэта и критика, не опубликовавшего, насколько я знаю, под своей фамилией при жизни ни строчки. То Н.Лайбов, то Конрад Лилиеншвагер, то, например, Аполлон Капелькин, был еще Яков Хам и много прочих. Много было у него масок и псевдонимов.

Поэтом он себя не считал. Или стеснялся. Потому что те стихи, которые активно печатал, – они сугубо юмористические, пародийные. Отсюда и псевдонимы и маски. Причем три его наиболее известные маски – за ними легко угадываются прототипы, литераторы того времени. Другое дело, что никто сейчас, похоже, уже не помнит поэта, например, Розенгейма. А именно как пародия на него и возник Конрад Лилиеншвагер.

Думаю, проживи Добролюбов хоть до тридцати... впрочем, пустые мечтания.

Как в лирических стихах. Теперь, разумеется, о лирических стихах. Что про Добролюбова сказать такого важного, определяющего, чем вообще славится русская демократическая литература?

Чернышевский сидел.

Писарев утонул.

Зато Добролюбов написал гимн России. И чуть не женился на падшей женщине. Терезе Карловне Грюнвальд. История, кстати, светлая и прекрасная. Нашел он ее, поговаривают, в борделе, влюбился, стал сочинять лирику, натурально хотел жениться. Они же – демократы (те самые о которых пел певец Тальков) – все время бредили: перевоспитывать, просвещать, проститутки тоже люди и пр. и пр.

А Добролюбов – мальчик совсем, вот и поверил. Слава богу, Чернышевский (если не путаю) спас его от женитьбы, хотя деньги чуть ли не со всей русской демократической литературы Тереза Карловна еще долго тянула. Если верить источникам, которым, как вы понимаете, лучше не верить.

Теперь о гимне России. Кажется, его Аполлон Капелькин написал. Цитирую:

О моя родина грозно-державная,
Сердцу святая отчизна
любимая!

Наше отечество, Русь православная,
Наша страна дорогая,
родимая!

Как широко ты, родная, раскинулась.
Как хороша твоя даль
непроглядная!

Грозно во все концы мира раздвинулась
Мощь твоя, русскому сердцу
отрадная!

Нет во вселенной такого оратора,
Чтобы прославить твое
протяжение:

С полюса тянешься ты до экватора,
Смертных умы приводя
в изумление.

Ты занимаешь пространство безмерное,
Много обширнее
Древнего Рима ты.

Русской земли население верное
Чувствует всех поясов земных
климаты (...)

О моя родина, богом хранимая!
Сколько простору в тебе
необъятного!

Сколько таится в тебе, о родимая,
Неизъяснимого и непонятного!..

Чуть переделать – и петь. Даже музыку не менять. Убрать шовинизм и экстремизм, подправить рифму и – петь.

Я бы больше цитировал Добролюбова, но, увы, он в самом деле хороший поэт, поэтому почти весь неполиткорректный, везде у него розжиг и экстремистские призывы. Причем сегодня они еще более актуальны и справедливы, нежели тогда. Сами почитайте – ужаснетесь.

* * *

Лучшие слова о Добролюбове написал другой блестящий русский литературный критик (жаль, что помимо критики занимался он не поэзией, а революцией, хотя, признаемся, они сестры родные, просто поэзия как-то поживее, побоевитее, что ли). Я имею в виду, разумеется, Льва Троцкого:

«На молодой русской литературе лежат скорбные тени. Два величайших русских поэта и два величайших русских критика унесли с собою в могилу, вероятно, лучшие сокровища своего духа: Пушкин и Белинский ушли из жизни, едва достигнув полной духовной зрелости, Лермонтов и Добролюбов – еще юношами. Оба поэта погибли от пули. Оба критика пали жертвой чахотки (...).

Оба поэта были чужими в окружавшей их среде. Гонимые, преследуемые завистью тайной, злобой открытой и клеветой ядовитой, они были принесены в жертву понятиям условной чести и кружковой морали. Рожденные для света, они задохнулись в атмосфере подвалов... Два ничтожных кусочка свинца были не худшим из возможных для них исходов.

О, моя родина грозно-державная, сердцу святая отчизна любимая! Фото Екатерины Богдановой

Оба критика были сожжены внутренним пламенем, не находившим выхода... Я хотел было обойти это часто повторявшееся выражение, но мне не удалось это сделать: до такой степени оно точно формулирует судьбу...»

Нет слов. Все точно.

Ну, может, разве безымянный некролог из газеты «Время» еще лучше: «В ночь с 16 на 17 ноября умер один из замечательнейших русских писателей, Николай Александрович Добролюбов, и смерть его была для всех, кто знал покойного, тяжелым ударом. Совершилось роковое событие: жизнь со всеми своими условиями убила жизнь полезного человека. Друзья Добролюбова давно ожидали его смерти, знали наверное, что болезнь его неизлечима...»

О, боже, как тогда писали некрологи!

Похоронен Добролюбов в Петербурге, на Волковском кладбище, рядом с Белинским, считается, что именно с его могилы начались знаменитые Литераторские мостки.

* * *

О заголовке. Нельзя, увы, в Москве пройти по Добролюбова, свернуть на Чернышевского. Не рядом они, да и переименовали улицу Чернышевского (я помню, там была пивная – ага, «Что делать» называлась). На Добролюбова, если не путаю, стоит общежитие Литературного института.

Так что... все, в общем, как и должно быть – медленно и неправильно.

Но как тогда писали некрологи!..