Владимир Обручев: Между прошлым и будущим

Владимир Обручев: романтик, потому что ученый, и ученый, потому что романтик. Фото РИА Новости

Поэт-песенник Леонид Дербенев нашел необычайно точный образ для того, чтобы передать главный пафос романа Обручева «Земля Санникова». «Призрачно все в этом мире бушующем./ Есть только миг – за него и держись./ Есть только миг между прошлым и будущим./ Именно он называется жизнь». Ничуть не менее яркий, чем у Высоцкого: «Все года и века и эпохи подряд,/ Все стремится к теплу от морозов и вьюг./ Почему ж эти птицы на север летят,/ Если птицам положено только на юг?» Удивительный случай, когда советские цензоры, запретив включать в кинофильм одну хорошую песню, написанную опальным поэтом и актером, породили к жизни вторую – тоже хорошую…

Так что же такое кроется в романе, написанном в 1926 году, по которому в 1973 году был снят фильм, если песни, написанные для этой картины, до сих пор поются и слушаются? Тем более что особенными литературными способностями Владимир Обручев не обладал. Статистика утверждает, что словарный запас книги очень низкий – 2511 уникальных слов на 10 000 слов текста…

Хотя ученый-геолог Владимир Обручев (а родился он 10 октября 1863 года) всегда был склонен к литературной деятельности. Еще в студенческие годы он начал писать стихи – конечно, о любви. А в июне 1887 года в газете «Сын отечества» был напечатан его первый рассказ «Море шумит». Было это во время каникул после II курса. «Море шумит» – психологическая новелла о молодом человеке, который как свою принимает боль бывшего капитана корабля, пережившего страшную трагедию на море. Первые литературные опыты Обручева высоко ценил редактор серьезного журнала «Вестник Европы» Михаил Стасюлевич.

Отрезанный от прочего мира рай на Земле. Иллюстрация из книги Владимира Обручева «Плутония» (М., 1957)

Но страсть к путешествиям победила стремление писать. Владимир Обручев не бросает Горный институт ради карьеры литератора, как собирался в какой-то момент, а в скором времени отправляется в экспедицию в Среднюю Азию. Последняя четверть XIX века для России была локальной «Эпохой Великих Открытий». Русские ученые и путешественники исследовали Сибирь, Восток, Азию, приполярные области. Пожалуй, это было самым романтическим временем во всей российской истории. И эту романтику впитал в себя Владимир Обручев – как ученый и путешественник и сумел воплотить в своем творчестве – как литератор.

Владимир Обручев написал четыре романа, четыре повести и чуть больше десятка рассказов. Зато его научное творчество измеряется примерно семью десятками томов. Но всего два его произведения давно встали на символическую «Золотую полку» и будут стоять там, хочется верить, долго. Каждое поколение подростков в свой час открывает «Плутонию» и «Землю Санникова». Потому что, видимо, в процессе взросления каждого человека бывает период, когда он начинает «бредить островами и океанами», начинает мечтать о путешествиях. В этой страсти к перемене мест есть что-то архетипическое. Повзрослевшие птенцы становятся на крыло, молодые львы покидают прайд своего отца… Сказочный Иван-царевич отправляется за тридевять земель, чтобы найти прекрасную царевну…

Кто-то потом успокаивается. Да что там – большинство успокаивается. И лишь иногда что-то подкатывает к горлу, когда слышишь «Цепи кораблей звенят в порту…». И когда снимаешь с полки и перелистываешь томик Владимира Обручева. Или стоящих рядом с ним «Двух капитанов» Вениамина Каверина. Или «Затерянный мир» Конана Дойла. Или книгу Олега Куваева – тоже геолога и путешественника.

Что интересно, обе главные книги Обручева порождены дискуссионным духом. За первый свой роман, «Плутонию», он взялся после прочтения «Путешествия к центру Земли» Жюля Верна. Обручев как грамотный геолог видел в нем множество несуразиц. Вроде, скажем, плаванья на плоту по раскаленной лаве. Но при всем том он был увлечен смелостью фантазии основателя научной фантастики, который вовсе не был «изобретателем» всех своих книжных придумок, а почерпнул их в научно-популярной литературе тех лет. Обручев замыслил написать что-то столь же впечатляющее по фантазии, но при этом и непротиворечивое с точки зрения геологической науки. Работа заняла около десятилетия.

Внутри Земли еще и не такое увидишь. Иллюстрация из книги Владимира Обручева «Плутония» (М., 1957)

«Плутония» была закончена в 1924 году, а в 1926-м появилась «Земля Санникова». И с ней тоже была связана романтическая история. Обручев прочитал книгу чешского фантаста Карла Глоуха «Заколдованная земля». Он описал согреваемый вулканами «теплый оазис», населенный мамонтами и первобытными людьми, посреди льда. Но поместил его в Гренландии, что противоречило геологическим теориям. Владимир Обручев почувствовал архетипическую привлекательность этого образа. Теплая земля посреди льдов. Населенная наивными, словно дети, людьми. Отрезанная от прочего мира, раздираемого политическими противоречиями и оторопевшего от наступающей технической революции. Земля Санникова – рай на Земле. «Под небом голубым», как пел Борис Гребенщиков. А не «над небом голубым», как было в оригинальной версии этой песни.

Обручев воспользовался красивой легендой. Землю посреди заледеневшего океана видел в 1811 году Яков Санников. О ней потом писал Эдуард Толль. О ней говорили купцы и промышленники, наблюдая за стаями гусей, летящих вопреки человеческой логике на север, а не на юг. Известно, что легендарную Землю Санникова искал впоследствии ставший адмиралом, а тогда еще исследователь Арктики Александр Колчак. Отчасти он как раз и стал прототипом организатора экспедиции Горюнова. Только в 1926 году Обручеву пришлось его из царского офицера переделать в политического ссыльного. Но, по сути, персонажи, воплощенные на киноэкране Владиславом Дворжецким и Константином Хабенским, – один и тот же человек. Любопытно мысленно их поменять местами…

И вот что любопытно: трагедия русского офицерства в фильме «Земля Санникова» звучит не менее пронзительно, чем в картине «Адмирал». И романтическая нота более сильна. Может быть, если бы сюжет не был фантастическим, его бы и не пропустила цензура. Но в подростковом кино позволялось больше, чем во «взрослом», – думали, что дети все равно ничего не поймут.

Но дети все понимали. А чего недопонимали, то – чувствовали. Потому что Владимир Обручев, сознавая или не сознавая то, работал с мифами и архетипами. Дарил взрослеющим читателям чудо сопричастности с путешествиями и открытиями. С поиском рая на Земле.