Ольга Рычкова
Люди вообще любят мифы – еще с античных времен. Валентин Серов. Одиссей и Навсикая. 1910. ГТГ
13 апреля исполняется 80 лет со дня рождения Михаила Леоновича Гаспарова (1935–2005). Литературные ипостаси его можно перечислять долго: филолог-классик, историк античной литературы и русской поэзии, переводчик античной, средневековой и новой поэзии и прозы, теоретик литературы, эссеист, стиховед...
Небольшой опрос людей, профессионально не связанных с литературой, показал, что имя Гаспарова слышали многие. А некоторые еще и читали его «Занимательную Грецию» – точнее «Занимательную Грецию: Рассказы о древнегреческой культуре». Книга действительно популярная, переиздавалась не раз и не два. И сам автор называл свой труд самым полезным из того, что он, Гаспаров, «сделал по части античности». Книга не строго научная, чем, наверное, и привлекла читателей: «Если вы, молодой читатель, перелистаете эту книгу, посмотрите картинки, заглянете в оглавление, прочитаете по нескольку страниц там и тут, – то первым вопросом, который вы зададите, будет, наверное, такой: «А это правда так и было?»
Я отвечу: и да, и нет.
Правда то, что были славные победы греков над персами, а потом сказочно быстрое завоевание Востока Александром Македонским. Правда то, что спартанцы были непобедимыми воинами, а афиняне лучше других строили мраморные храмы и сочиняли трагедии для театра. Правда то, что в греческом языке впервые появилось слово «философия» и что в Александрийской библиотеке занимались почти всеми теми же науками, какими занимаемся и мы.
Но что вокруг этих событий было столько кстати сбывавшихся предсказаний оракулов; что все герои были героями без страха и упрека, а злодеи – злодеями до глубины своей черной души; что все речи, которые при этом говорились, были такими умными, краткими и складными; что все диковинки земной природы и людских обычаев, о которых слышали древние греки, были и вправду таковы, – за это, конечно, поручиться нельзя. Здесь много выдумки.
Чья же это выдумка?
Выдумал это сам греческий народ. Так ведь бывает всегда: когда случится какое-нибудь интересное событие, вести о нем передаются из уст в уста, обрастая новыми и новыми живописными подробностями, и под конец факты так тесно сплетаются с легендами, что ученому-историку приходится много трудиться, чтобы отделить одно от другого.
Как историки восстанавливают действительный облик событий по противоречивым рассказам о них – об этом можно было бы написать очень интересно, но это уже была бы совсем другая книга. Наша же книга – о том, каким запомнили свое прошлое сами древние греки. Можно ли судить о человеке по тому, что он сам о себе рассказывает? Можно: даже когда он присочиняет, мы видим, каков он есть и каким ему бы хотелось быть. Вот так же можно судить и о целой древней культуре по ее рассказам о себе.
Все, что для нас сейчас само собой разумеется, когда-то было открыто впервые. И то, что надо слушаться закона; и то, что параллельные прямые нигде не пересекаются; и то, что биение пульса в человеке – от сердца; и то, что мысль о вещи может больше о ней сказать, чем взгляд на эту вещь; и то, что интересные истории можно разыгрывать в лицах и тогда это называется драма. Такие открытия порознь делались и в Вавилоне, и в Индии, и в Китае, и в Греции. Но наша собственная цивилизация, новоевропейская, развивалась главным образом на основе древнегреческой (и сменившей ее древнеримской). Поэтому древнегреческие открытия ближе нам, чем какие-нибудь иные…»
Люди вообще любят мифы – не только древнегреческие (как там у Беранже – «честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой»). Это касается и самого Михаила Леоновича – как было сказано на вечере его памяти в 2008-м, «еще при жизни Гаспарова началась его мифологизация, ставшая особенно заметной сейчас. Это, судя по всему, неизбежно и отражает человеческую потребность в кумирах». Причем мифы преследовали его буквально с рождения: Гаспаров – фамилия отчима, горного инженера Лео Гаспарова. А вот настоящим отцом Михаила Леоновича был коллега матери по журналу «Безбожник» Дмитрий Михневич. Предположительно. Сам Гаспаров напрямую никогда не называл его имя.
Повзрослев, Гаспаров сам стал творить мифы. Его собственно художественное литературное наследие (вот и еще одна его литературная ипостась – поэт) немногочисленно: под своей фамилией Михаил Леонович при жизни напечатал единственное стихотворение «Калигула». Оно было опубликовано в газете Тартуского университета в 1990-м с таким авторским предисловием: «Я не пишу стихов: может быть, десяток за всю взрослую жизнь. Это отход от филологического производства: тогда я переводил Светония. Я забыл о нем и вспомнил только, когда мой товарищ С.С. Аверинцев, народный депутат, сказал мне, что оно кажется ему сейчас еще жизненнее, чем тогда. М.Г.»
Приведем стихотворение целиком:
Пришел веселый месяц май,
Над нами правит цезарь Гай,
А мы, любуясь Гаем,
Тиберия ругаем.
На площадях доносы жгут,
А тюрьмы пусты, тюрьмы
ждут,
А воздух в Риме свежий,
А люди в Риме те же.
Недавней кровью красен рот
От императорских щедрот:
Попировали – хватит!
Покойники заплатят.
Кто первый умер –
грех на том,
А мы – последними умрем,
И в Риме не боятся
Последними смеяться.
Красавчик Гай, спеши, спеши:
Четыре года – для души,
А там – другому править,
А нам – другого славить.
 |
| Михаил Гаспаров – литературовед,
стиховед, мифотворец… Фото с официального сайта РГГУ |
Действительно, жизненное. Ведь люди – всегда «те же».
Что касается остального поэтического творчества, то и здесь – сплошная мифология. Вроде бы Гаспаров подписывал свои стихотворения псевдонимами Клара Лемминг и Т.А. Ящук. Филолог Максим Шапир предполагал, что Михаил Леонович использовал вымышленного Ящука для иллюстрации малоупотребимых в русской поэзии форм – сонета французского типа и ритурнели. Но опять же это только догадки, неопровержимых доказательств нет.
Да и нужны ли доказательства на самом деле? Разрушив один миф, нужно создать другой, а это под силу не каждому. Поэт Ольга Седакова со товарищи когда-то попыталась разгадать тайну Гаспарова – как думала, успешно.
И что же?
«Мы (не помню, кто первый) разгадали казус «Гаспарова». Мы единодушно поняли, что под именем «Михаил Леонович Гаспаров» втайне от всех живут и действуют два человека: близнецы. Один из них занимается античностью, другой – стиховедением. Вместе на людях они, естественно, никогда не появляются. Постепенно мы выяснили их весьма различные характеры, привычки, вкусы и приметили немало физиогномических отличий. Гаспаров-просто был заметно благодушнее Гаспарова-бис. Оба были худы, но худоба Гаспарова-просто была премущественно элегантной, тогда как Гаспаров-бис был скорее костляв. Мы проследили все различия их голосов и произношений. Тонкие, но явные различия почерков. Через какое-то время совместной детективной работы мы уже не сомневались, который Гаспаров перед нами в данный момент. И это при их виртуозной взаимомимикрии!
Мы уже готовились поделиться плодами нашего исследования с обществом – и вдруг вся наша фабула рухнула. Гаспаровых оказалось, несомненно, трое. Третий был переводчиком Ариоста. Дальше – хуже. Возникло подозрение о редчайшем случае четверни филологически одаренных близнецов. О четвертом мы знали тогда немного: но этот четвертый вел записи и выписки, которые Они, «Михаил Леонович Гаспаров», опубликовали значительно позже. Мы отчаялись и закрыли наш сыск».
