Евгений Сатановский НЕДАВНЕЕ заявление израильского премьер-министра Ариэля Шарона о том, что Израиль не станет Чехословакией, брошенной в преддверии Второй мировой войны лидерами Запада на растерзание нацистской Германии, шокировало мировое сообщество. По крайней мере именно такова была реакция западной прессы и политиков. Реакция вполне предсказуемая, ибо Шарон в открытую обвинил лидеров западного мира в политическом ханжестве, сравнимом с проявленным их предшественниками в предвоенном Мюнхене, и готовности пойти по их стопам, "списав" Израиль в угоду сиюминутным интересам своих стран и собственным тактическим комбинациям. Дипломатичностью выступление израильского премьер-министра действительно не отличалось, однако Шарон больше известен миру как военачальник, стиль действий которого заслужил ему прозвище "бульдозер", а не как мастер "кулуарного политеса", на что его слова и списали. Как кажется - напрасно.
Те, кто достаточно близко знаком с Ариэлем Шароном, знают его не только как одну из самых ярких фигур израильского политического истеблишмента, но и как трезвомыслящего прагматика. Мифология, в том числе политическая, в отличие от израильского министра иностранных дел Шимона Переса, не составляет часть мира, в котором он живет. Для Шарона существуют факты, выводы, которые из этих фактов можно сделать, и действия, основанные на этих выводах. Прочее вторично. Кроме того, его жизненный путь начался в первой, тоталитарно-фашистской, трети ХХ века, а не в либеральной последней, так что цену излишне серьезного отношения к мифам он знает. Миф о том, что Запад в целом и США в частности не только поддерживают Израиль, но и являются главным гарантом его существования, действительно один из наиболее распространенных в современном политическом истеблишменте, в том числе израильском. Однако в условиях глобального передела миропорядка меняется и его мифология. Приближающийся передел может быть сравним по масштабам с последствиями Второй мировой войны. Одним из них было возникновение Государства Израиль. Шарон был свидетелем его рождения и, зная в отличие от многих, что ничего вечного в современном мире нет, не хочет быть свидетелем его исчезновения. Трудно поставить это ему в вину.
Запад прагматичен. Это не достоинство или недостаток - это данность. Защищает он собственные интересы и выступает на стороне кого-либо, в том числе Израиля, только если интересы этой страны совпадают с его собственными и только в той мере, в какой они им не противоречат. В период противостояния с СССР интересы эти по большей части совпадали если не со стратегическими, то с тактическими интересами Израиля. Однако и в это время страны Запада не были заинтересованы в чрезмерном усилении еврейского государства и последовательно отстаивали эту линию, тем более что в самом Израиле этого, на фоне жесткой конфронтации с соседями, предпочитали "не замечать".
Современный западный мир начиная с 60-х гг. ХХ века - мир политической толерантности, пусть во многом внешней. В прошлое отошли времена, когда в южных штатах США евреев, случалось, линчевали, а на севере действовала процентная норма, из-за которой они были вынуждены создавать собственные больницы, университеты и спортивные общества. Можно с уверенностью полагать, что в случае уничтожения Израиля еврейские беженцы получат возможность въезда во все страны Запада в отличие от 30-х гг. того же ХХ века, когда иммиграционные власти США разворачивали корабли с ними в оккупированную нацистами Европу, в концлагеря. Можно надеяться, что открытый политический антисемитизм не возобладает в современной Европе в отличие от первой половины ХХ века┘ Но надежды и предположения - слабое утешение для реального политика. Исторический опыт еврея Шарона восходит ко временам, когда Великобританией управлял умиротворитель Гитлера Чемберлен, а Францией - коллаборационист Петен. Опыт израильтянина Шарона показывает, что в противостоянии Израиля с арабами Европа прокламирует взвешенность подходов, но де-факто, исходя из стратегических экономических и геополитических интересов поддерживает именно арабов. Эпизод с англо-франко-израильским антиегипетским альянсом после национализации Насером Суэцкого канала - исключение, относящееся не столько к сотрудничеству Европы и Израиля, сколько к противостоянию Европы и СССР.
На современном этапе соотношение заинтересованности США в поддержке Израиля и арабских стран, в том числе бывших сателлитов СССР, не в пользу Израиля. Характерна Война в Заливе, в ходе которой Израиль впервые за всю историю государства под давлением администрации президента Буша-старшего не ответил на обстрел своей территории, чтобы "не осложнять" американо-арабские отношения в антииракской коалиции. Американская администрация относится сегодня к Израилю гораздо прагматичнее, чем в 80-е годы, оказывая на него намного более результативное давление, чем за всю предшествующую историю страны. При этом в новых масштабах применяются приемы, оправдавшие себя в прошлом, в частности, "феномен Киссинджера": евреи в администрации США эффективно защищают не израильские, а американские интересы, в случае если они вступают в противоречие с национальными интересами Израиля, хотя воспринимаются израильским и мировым общественным мнением в качестве естественных лоббистов Израиля. В правление президента Клинтона "новые вашингтонские бюрократы" практически нейтрализовали так называемое израильское лобби, потеснив еврейский истеблишмент с традиционных позиций посредников между США и Израилем.
Действенную поддержку Израилю в США оказывает сегодня не столько еврейская община Америки, сколько протестантское лобби в конгрессе, для которого поддержка еврейского государства - один из принципиальных религиозных постулатов, не отягощенный проблемой "двойной лояльности".
Через 10 лет после операции "Буря в пустыне" США опять стоят перед необходимостью военной операции на Ближнем Востоке. За эти годы многое изменилось: геополитическая ситуация, уровень угрозы для самих США, противник┘ Осталось неизменным только одно: Израиль вследствие самого своего существования по-прежнему не столько союзник, сколько помеха. Он мешает президенту Бушу-младшему так же, как мешал его отцу. Он мешает государственному секретарю Пауэллу так же, как мешал "просто" генералу Пауэллу. Мешает в обычных, практических, каждодневных действиях по обеспечению лояльности арабских "союзников" США, то есть по обеспечению американского тыла. А после победы - будет мешать поддержке в регионе американских интересов в сфере контроля над коммуникациями и топливно-энергетическим рынком, что существенно для "нефтяного лобби", в немалой степени стоящего за сегодняшней американской администрацией. С точки зрения сентиментально-общечеловеческой, цивилизационной и исторической Израиль - естественный союзник США, но Буш не Рейган, и администрация его руководствуется в своих действиях отнюдь не эмоциями.
Взаимная интеграция экономик Израиля и США, в первую очередь в связи с участием американского капитала в израильской приватизации и ростом объема американских инвестиций в Израиль, а также выходом на американский рынок, в том числе фондовый, израильской промышленности "высоких технологий", является значительно лучшим залогом будущего Израиля, чем политические гарантии, основанные на неизбежно преходящих интересах. Однако определить, в какой мере американская заинтересованность в израильском "хай-теке" перевешивает американскую заинтересованность в арабской нефти, невозможно.
Конец ХХ века ознаменовался в американо-израильских отношениях тремя основными вехами: взаимопроникновением американской и израильской экономической систем, беспрецедентным "участием" администрации Клинтона в палестино-израильском урегулировании и жестким политическим давлением США на Израиль в интересах американского ВПК. Кэмп-Дэвидские соглашения с Египтом 70-х годов, послужившие основой "холодного мира" Израиля с этой страной, одновременно заложили основы финансовой зависимости Израиля от США, закрепили подчиненную роль израильского ВПК по отношению к интересам ВПК американского и зафиксировали формат соглашений Израиля с его арабскими соседями: ни один из арабских лидеров не может согласиться на получение от израильтян меньших уступок, чем получил Садат, как бы ни было для него соблазнительно окончательное урегулирование. Американское давление в сочетании с внутренними факторами закрепило во внешней политике Израиля в качестве доминирующего принцип "Мир в обмен на территории", реализация которого не принесла Израилю ни безопасности, ни мира. Израиль в течение десятилетий шел в фарватере американской политики, утешая себя иллюзиями об "особых" американо-израильских отношениях. Однако итоги воплощения американской модели ближневосточного урегулирования принципиально не отличаются для Израиля от советских предложений поры глобальной американо-советской конфронтации, расценивавшихся в то время в Израиле как откровенно проарабские, попирающие национальные интересы страны и ставящие ее на грань уничтожения. Проводимое на протяжении последнего десятилетия под давлением Запада, в первую очередь США, при поддержке израильского "левого лагеря", урегулирование палестино-израильских отношений фактически превратилось в капитуляцию Израиля, "сворачивание" его государственного суверенитета.
В 90-е гг. Ариэль Шарон, еще не будучи премьер-министром Израиля, пытался выстроить стратегическую основу российско-израильского сотрудничества. Однако ревнивое отношение США к совместным израильско-российским программам привело к последовательному срыву их реализации. Участие Израиля вслед за Турцией в проекте поставок российского газа на Ближний Восток "Голубой поток" укрепляло российско-израильские связи и должно было сбалансировать зависимость израильского ТЭК от поставок египетских энергоносителей, однако проект был денонсирован премьер-министром Нетаньяху под давлением госсекретаря Олбрайт. В рамках ВТС существовала и существует перспектива многомиллиардных прибылей от поставок российско-израильской продукции на рынки третьих стран, в частности Китая и Турции, но администрация Клинтона заставила Израиль выйти из российско-китайского проекта и предприняла все возможное, чтобы турецкие контракты достались не израильским или российско-израильским, а американским фирмам. В конечном счете предотвращение усиления обеих сторон за счет сочетания российских и израильских ресурсов и технологий ограничивало степень свободы их действий в рамках царящего на планете с начала 90-х годов PAX AMERICANA.
Еще одним примером подчинения израильских интересов долгосрочным интересам США (при полной уверенности израильского истеблишмента в обратном) служит ситуация, сложившаяся в конце 90-х годов по оси отношений Израиль-Россия-Иран в связи с постройкой Россией ядерной электростанции в Иране и возможной утечкой в Иран российских технологий двойного назначения. Реальных итогов давление, оказанное на Россию американскими и израильскими политиками, пытавшимися добиться замораживания российско-иранского сотрудничества, не принесло, однако свою роль в ухудшении российско-израильских отношений сыграло.
Главная проблема для профессионала Шарона то, что само существование Израиля попало в зависимость от США в том, что профессионализм американских подходов к проблемам Ближнего Востока вызывает большие сомнения. Совершая точно выверенные и по отдельности абсолютно верные тактические шаги, американская ближневосточная стратегия отличается отсутствием видения перспективы. Попросту говоря, США, применяющие на ближневосточном политическом "шуке" правила западного "супермаркета", могут выиграть все сражения, но почти наверняка проиграют войну в целом. Это относится к событиям, разворачивающимся в регионе сегодня, в той же мере, что и ко всем региональным конфликтам с участием США на протяжении последних десятилетий, которые либо разворачивались отнюдь не так, как предполагали в Вашингтоне, либо в какой-то момент воздействие местных факторов перевешивало американские расчеты, приводя к противоположным, по сравнению с ожидаемыми результатам. Примеры тому: провал политики санкций по отношению к Ливии, Ирану, Ираку, крушение миротворческих миссий в Ливане и Сомали, приход к власти в Афганистане, в результате пирровой победы американской политики над политикой советской, режима агрессивных исламских фанатиков крайнего толка, по сравнению с которым хомейнистский революционный Иран представляется страной либеральной, модернизированной и прозападной, усиление в сегодняшнем иракском Курдистане аналога афганских талибов, поддержка Западом исламистских террористов на ближневосточной периферии - в Чечне и на Балканах, антиамериканизм палестинцев и пакистанцев... Апофеозом глобального провала американской ближневосточной политики стали трагические события 11 сентября, в ходе которых США продемонстрировали полную беспомощность в деле защиты собственной территории. Позволительно принять стратегический непрофессионализм американских экспертов по Ближнему Востоку как данность. Существенно то, что слепая вера руководства Израиля в "старшего брата" при принятии жизненно важных для страны решений опасна даже не столько из-за "коварства" американских политиков, сколько из-за обычного их непрофессионализма. При этом уровень ошибки, допустимый для США, для Израиля фатален. Шарон понимает это лучше кого-либо другого. В конце концов именно ему несколько раз на протяжении истории Израиля приходилось принимать наперекор военному и политическому руководству страны решения, которые в конечном счете спасали Государство Израиль.
