Вячеслав Белокреницкий
Пакистан и Россия неоднократно заявляли о готовности улучшать отношения, были периоды, когда двусторонние связи укреплялись, что приносило свои плоды в сфере экономического и культурного сотрудничества. Однако любое обострение ситуации в регионе, находящемся между степями Евразии и Аравийским морем, неизменно разводит два государства по разные стороны геополитического ринга.
Чем дольше длится военная антитеррористическая акция в Афганистане, чем яснее становится неизбежность смены власти в нем, тем заметнее противоречия между геополитическими интересами России и Пакистана. Ибо речь идет, с одной стороны, о будущем государственном устройстве Афганистана, о том, на кого будут ориентироваться во внешнеполитическом плане силы, делящие власть в этой стране, а с другой - каков будет послевоенный расклад сил в широком регионе, прилегающем к Афганистану.
В самом Пакистане после его присоединения к антитеррористической коалиции позиции руководящих кругов только усилились. Протесты исламистов оказываются пока весьма умеренными по привычным для Пакистана меркам. Ведь на массовые ежегодные акции ряда общественно-политических исламских организаций, таких, как "Таблиги джамаат", собираются до 2-3 млн. человек. Протесты к тому же локализованы, то есть происходят по преимуществу в горно-пустынном поясе, населенном пуштунами. Хотя численность последних в Пакистане (порядка 25 млн. человек) примерно вдвое больше, чем количество пуштунов в Афганистане, они составляют всего 17-18% от 145-миллионного населения Пакистана.
Существенно и то, что главные оппозиционные силы страны заняли выжидательную или одобрительную в отношении действий военных властей позицию. К ним относятся расколовшаяся Мусульманская лига бывшего премьера Наваз Шарифа и Пакистанская народная партия Беназир Бхутто. Среди исламских религиозно-политических организаций наиболее активно против действий властей выступила "Джамиат улама-и-ислам" (ДУИ), что неудивительно, так как эта партия является материнской для талибов. Она выражает интересы улемов (богословов) фундаменталистско-пуританской школы деобанди, занимавшихся воспитанием и обучением афганских талибов. Недавний арест известного в Пакистане политического деятеля, лидера ДУИ Фазлур Рахмана и предъявление ему обвинений в государственной измене надо воспринимать как смелый шаг военных властей, на который они могли решиться лишь в новых условиях.
Нужно иметь в виду, что в сознании пакистанской общественности главной до сих пор остается не афганская, а кашмирская проблема. Пакистан на протяжении всей своей более чем полувековой истории боролся, что называется, на двух фронтах. Враждебность мусульманского Афганистана, связанная с "проблемой Пуштунистана", воспринималась болезненно, но не считалась смертельной угрозой. Зато со стороны Индии виделась угроза самим основам пакистанской государственности. Нерешенность и очевидная сегодня неразрешимость вопроса о принадлежности Кашмира свидетельствуют, что из-за него между двумя соседями в любой момент может возникнуть крупный конфликт.
Поэтому, когда перед военным руководством Пакистана после 11 сентября возникла дилемма, предоставлять ли США свое воздушное пространство, аэродромы и базы для их борьбы с бен Ладеном и укрывающими его лидерами движения "Талибан", главным аргументом в пользу согласия на это послужили опасения, что в случае отказа Вашингтон обратится с аналогичной просьбой к Дели. Геополитика все же на редкость упрямая вещь - ведь Индия в противном случае обходила бы Пакистан с фланга, усиливала свои позиции в регионе и осложняла для Исламабада проведение ее политики в Кашмире.
К числу других обстоятельств, повлиявших на решение Исламабада, относятся, разумеется, посулы и обещания, на которые не скупились в Вашингтоне, а также Лондоне и столицах других развитых стран. США уже отменили экономические санкции, которые были введены после испытаний Пакистаном ядерного оружия в 1998 г. Ими также предоставлен льготный заем в 100 млн. долл. и обещаны еще 500 млн. долл. Англичане предоставляют свыше 40 млн. фунтов стерлингов. Токио также увеличивает помощь. Заканчиваются переговоры с МВФ по поводу выделения полумиллиардного кредита. Западные доноры к тому же обещают не только кратко-, но и среднесрочную поддержку, которую оценивают в сумму не менее 2,5 млрд. долл.
Еще один благоприятный для Пакистана аспект его участия в военной операции в Афганистане состоит в окончательном прорыве внешнеполитической полуизоляции, в которой страна оказалась после трехлетней давности военного переворота. Примечателен с этой точки зрения недавний визит в Пакистан английского премьера Тони Блэра, так как Лондон относился к едва ли не главным критикам переворота и поддержал временное (до восстановления демократии) отстранение Пакистана от участия в работе британского Содружества наций.
Благоприятные внешние обстоятельства, думается, позволили генералу Мушаррафу укрепить свое положение среди генералитета. В начале октября ему на неопределенный срок продлили полномочия начальника штаба армии, то есть главнокомандующего сухопутными войсками. Проведя некоторые перестановки в армейской верхушке, заменив, в частности, руководителя влиятельной межвойсковой разведки, генерал продолжил политику дистанцирования от экстремистов внутри страны и в Афганистане.
Хотя нынешнее положение "первого среди равных" Мушаррафу не гарантировано, укрепление режима власти в Пакистане заметно и не может не учитываться в Москве при проведении своей политики в регионе. Разговоры о присущей этому государству склонности к этнонациональному сепаратизму и расколу базируются в основном на реалиях прежних времен. Тогда главные линии водоразделов в пакистанском политическом сообществе действительно определялись национально-секуляристскими движениями пуштунов, синдхов, белуджей. Но с 80-х годов ось внутриполитической борьбы сместилась в область традиционалистских межконфессиональных отношений, и на передний план выступили противоречия между суннитами и шиитами и внутри первых.
Кстати, нынешняя трансформация политики Исламабада в афганском вопросе вызывает, несомненно, одобрение среди влиятельной шиитской общины в стране и может вызвать улучшение в отношениях между Пакистаном и Ираном. А это уже имеет значение для всей международно-политической обстановки на Среднем Востоке и в Центральной Азии.
Возвращаясь к политике России в регионе, следует отметить, что Москве, очевидно, не стоит рассчитывать на дестабилизацию, ослабление и раскол в Пакистане. В ее интересах не портить отношения с этой страной, являющейся влиятельной силой в мусульманском мире. Россия не должна тешить себя иллюзиями и становиться на рельсы жесткого противостояния по вопросу о распределении сфер влияния и контроля в Афганистане. При этом, несомненно, нашей стране выгодно сохранить свою долю участия в процессе афганского урегулирования, а также поддерживать "естественных" и давних союзников, таких, как Таджикистан. Но делать это целесообразно с учетом имеющихся возможностей и ограничителей.
