0
7209
Газета Печатная версия

07.04.2021 20:30:00

Прозрачное стекло перевода

Ко дню рождения прозаика Владимира Шарова

Ольга Дунаевская

Об авторе: Ольга Владимировна Дунаевская – филолог, журналист, публицист, литературный редактор, вдова Владимира Шарова.

Тэги: владимир шаров, переводы, дягилев, чурленис, балет, китежград, париж, болгария, гоголь, поэзия, проза, шотландия

7 апреля писателю Владимиру Шарову исполнилось бы 69 лет. Мы публикуем эссе его вдовы Ольги Дунаевской о работе писателя с переводчиками.

владимир шаров, переводы, дягилев, чурленис, балет, «китеж-град», париж, болгария, гоголь, поэзия, проза, шотландия Переводчик и автор – Оливер Реди и Владимир Шаров.

Володя как-то сказал, что переводчик так много читает текст и так вникает в него, что уже одно это делает его соавтором. А вообще для Володи его основные переводчики были не только самыми внимательными читателями, но и литагентами, часто – редакторами и, главное, близкими людьми.

У самого Володи, кстати, был один опыт поэтического перевода. Несостоявшийся. Он рассказывал о нем как-то в интервью. Мы тогда только поженились, и друг родителей, писатель Камил Икрамов, зная, что Володя пишет хорошие стихи, решил ему подбросить переводческую работу. Платили тогда за переводы прекрасно, а тут речь шла о работе с главным санитарным врачом Чечено-Ингушетии, который хотел издать сборник своих стихов на русском. Встреча была назначена в Центральном доме литераторов на литературном капустнике, который назывался «Журнал журналов».

В фойе в перерыве к нам подошел плотный 40-летний человек с вьющимися волосами в ладно сидящем синем костюме. С интеллигентным лицом, в очках. Он сказал, что читал Володины стихи, они ему очень понравились и он был бы рад, если бы Володя взялся за перевод его стихов. Он добавил, что, если совместная работа у них состоится, он с удовольствием встретит Володю в Чечне. Там можно работать в горах, в тихом селе, где никто не помешает. Места очень красивые, и еще можно охотиться. Он передал Володе подборку своих стихов в подстрочном переводе на русский, и они договорились созвониться через пару недель.

Вернувшись домой, мы бросились читать стихи. Они были разные – и «советские», и лирические. Было одно очень трогательное, которое и в подстрочнике звучало как оригинал. Про поэтов, которые пасутся в горах вместе с овцами. Овцы откочевали дальше, а поэты – «вот, все пасутся». Володя был человек решительный и, прочитав тексты, сразу твердо сказал, что переводы делать не будет. Не потому, что не хочет, а потому, что это не его дело. Я с ним поспорила – очень жаль было отказываться от такого волшебного заработка, – весь следующий день просидела с этими текстами, но, оправдав себя тем, что вообще-то стихов не пишу, занятие это оставила.

Однако тот чеченский врач и поэт не пропал для Володи даром: именно он стал толчком к созданию Нафтали Эсамова – персонажа романа «Старая девочка».

Первым Володиным переводчиком и проводником его текстов в Европу стал Поль Лекен. В начале 90-х на одной из книжных ярмарок я познакомилась со швейцарским издателем Владимиром Димитриевичем. На его просторном стенде располагались многочисленные издания философа, писателя Александра Зиновьева. Были там и другие книги русских авторов: «Петербург» Белого, «Мы» Замятина, какие-то еще.

Он искал новые имена в России и с большим энтузиазмом отнесся к Володе. Я оставила ему несколько аннотаций опубликованных к тому времени романов, и очень скоро он позвонил. Пришел к нам, долго сидел, рассказывал о своей прихотливой жизни. Сын серба-часовщика, он ненавидел коммунистов и в 19 лет бежал без денег и без языка, но с поддельным бельгийским паспортом в Швейцарию. Поступил в университет, там выучил русский. Работал продавцом в книжном магазине. Он сказал, что у него с юности была «идефикс» свести Восточную и Западную Европу. И уже в 60-е годы он основал издательство L’Age d’Homme («Наш дом»). Димитриевич очень много сделал для пропаганды русской литературы на Западе, издавал постоянно русскую классику, а Белого, Замятина, Гроссмана, Зиновьева он вообще издал первыми.

С Володей они быстро нашли общий язык и на почве футбола: Володя был страстным игроком и долгие годы – болельщиком, а Димитриевич играл в юности профессионально, но травма колена положила этому конец. Он забрал журналы с текстами «Репетиций» и «До и во время» и сказал: «Романы должен прочитать человек, которому я безоговорочно доверяю, когда речь идет о русской литературе, – переводчик Поль Лекен».

Не прошло полугода, как Володя был приглашен во вновь созданное в России отделение издательства L’Age d’Homme – «Наш дом». Димитриевич хотел сначала издавать Володю по-русски, потом делать переводы. Он предлагал самые разные варианты финансового сотрудничества, пытаясь заключить с Володей договор на все последующие тексты и купить мировые права. Но Володя отказывался, в частности потому, что не хотел продавать еще не написанное.

Генеральным директором российского отделения стала переводчица с французского Татьяна Чугунова. Российско-швейцарский «Наш дом» в огромном темпе издал пять вышедших к тому моменту романов, и через Поля Лекена с Володей связался другой французский издатель, Мишель Парфенов, с предложением опубликовать «Репетиции» в крупном издательстве Actes Sud-Solin. Это была середина 90-х. Actes Sud запросило мировые права и готово было издавать все имевшиеся романы. Но отдавать мировые права Володя опять наотрез отказался. Там вышли только «Репетиции» в переводе Поля. И вот что говорит сам Поль Лекен о первом впечатлении от этого романа: «Репетиции» меня поразили. Как говорил Виктор Шкловский, стиль можно определить со второй фразы. От стиля книги я был в восторге». С легкой руки Поля с 1998 года во Франции один за другим выходят четыре романа Володи. (Строго говоря, первым переводом текстов Володи стало издание «До и во время» в Италии, в римском издательстве Voland, в переводе Марии Волконской-Чиконьяни в 1996 году, но это сотрудничество продолжения не имело.) Один вышел в переводе коллеги Поля, но он редактировал перевод.

Поль имеет инженерное образование, русский выучил сам, движимый любовью к русской литературе. Это обаятельный ироничный человек со спокойным отношением к благам цивилизации. Лишь в самое последнее время Поль обзавелся мобильным телефоном. Приезжая в Париж, Володя не раз останавливался у Поля. Сам Лекен тоже приезжал к нам в последний визит в Москву, когда он возглавлял жюри Французского института культуры на ярмарке non/fiction.

Поль очень внимательно относился к тексту и не ленился проверять детали, которые Володе, может, и не были так важны, но на них мог споткнуться французский читатель. Вот фрагмент письма Лекена, когда он переводил «Будьте как дети» (на сегодня это последний из переведенных им романов).

«Володя, у меня к тебе уже один вопрос. В самом начале романа ты пишешь: «По-видимому, в помин душ убитых Дягилев тогда же, в рамках Русских сезонов в Париже, на сцене Гранд-опера заново поставил «Град Китеж» в декорациях сразу сделавшегося знаменитым Чюрлениса».

13-12-2480.jpg
Владимир Шаров во время книжного салона
в Париже с Георги Борисовым и Анатолием
Королевым.  Фото из архива автора
Весь этот период художественной жизни хорошо известен во Франции, он очень важный для нас, и всякий честный человек знает все, чем он обязан Дягилеву. Можно легко добыть программу «Русских балетов» на 1922 год. Там «Китежа» нету, а эта деталь мне как-то мешает. Не разрешишь ли мне чуть-чуть исправить твой текст таким образом: вместо «в рамках Русских сезонов» написать наоборот: «вне рамок Русских сезонов», так что можно понять, что эта постановка впоследствии забылась, не оставив следа?»

Поскольку и Чюрленис не был автором декораций (постоянным оформителем оперы с первой ее постановки и до конца 30-х годов был Константин Коровин, хотя и в соавторстве), то в русском варианте текста Володя ничего менять не стал.

«Переводчик – это самый внимательный читатель, – любил повторять Володя. – Я вообще иногда думаю, что пишу в первую очередь для таких людей, как Поль или Оливер». Оливер Реди – это тоже очень важный для Володи человек, возникший в нашей жизни после Володиного выступления в Оксфорде на отделении славистики в 2008 году. Тогда Володя жил в Шотландии, в удаленном от городских прелестей замке XVI века со сложнопроизносимым названием Хауторнден. Там было в общей сложности пять постояльцев-литераторов, и, понятно, другие четверо не говорили по-русски. Поэтому радости не было предела, когда на единственный в доме городской телефон, стоявший в кабинете директора (мобильной связи там не водилось), позвонил Андрей Зорин, возглавлявший отделение русистики в колледже Св. Антония в Оксфорде и подтвердил, что ждет Володю на выступление.

Надо сказать, что Володя, очень плохо зная английский и всегда преувеличивая ожидаемые трудности жизни, крайне легко к этому относился, в том числе и находясь в англоязычных странах; он не стеснялся своего косноязычия, острил по-английски напропалую, свободно перемещался в «чужой языковой среде». Хотя обожал рассказывать новеллу о том, как в середине 90-х он добирался до Вашингтона. Я работала в маленьком старом университетском городке, из которого было не выбраться никаким способом, кроме как на машине. Там желающие уехать давали объявление в университетских новостях онлайн, и оказия обычно появлялась. И вот один коллега взялся подвезти Володю. Они выехали, как любят американцы, ни свет ни заря; а смысл подвоза в Штатах заключается в том, что ты активно участвуешь в беседе, не давая водителю заснуть на однообразных односторонних «штатских» трассах, где километрами можно не встретить ни одного съезда ни вправо, ни тем более влево.

И вот доставивший Володю в Вашингтон коллега потом с удивлением попенял мне: «Что же вы сказали, что ваш муж не говорит по-английски? Говорит, и очень неплохо!» Удивлению моему не было предела. Но, когда мы увиделись, Володя объяснил, что от него много не потребовалось. Коллега всю дорогу что-то рассказывал, а Володя в минуту затишья вставлял незатейливое «Of course» («Конечно»). Видимо, таким же примерно способом он все-таки добрался из горной Шотландии до Оксфорда, где и выступил перед собравшимися. Сам он говорил, что после трех недель жизни в замке с невозможностью сказать слово по-русски (мы созванивались крайне редко по уже названной технической причине) это были минуты душевного отдохновения.

В Оксфорде Володя читал кусок из «Воскрешения Лазаря». Вот как вспоминает ту встречу пригласивший его глава отделения русистики Андрей Зорин: «Приезд Володи был для меня событием; хотя мы были хорошо знакомы с детства, особенно общаться во взрослом возрасте нам не приходилось, притом что я уже был под впечатлением от его романов.

Насколько я помню, предполагалось в основном чтение, но пошло по-другому: все сразу были захвачены разговором и специфическим Володиным пониманием русской истории, которое я немного представлял себе по романам, но для всех остальных оно было совершенно новым и неслыханным. Поэтому на чтение осталось совсем немного времени – Володя прочел несколько заключительных страниц из «Воскрешения Лазаря», романа, который я как раз до того не читал.

Общее впечатление было очень сильным – я, как и все, присутствовал на его выступлении впервые, и для меня оказалось неожиданным то, что Володя, с чьей манерой разговора я был давно знаком, так хорошо и завораживающе читает. Я рад, что история его переводов и успеха в Англии началась с этого вечера».

Оливер Реди – профессор Оксфорда, ученый-литературовед, критик, переводчик – тоже был на этой встрече. Любимый Володей Гоголь назвал переводчика «стеклом», таким прозрачным, что его не должно быть видно. И именно это я думала, когда на встрече с читателями в Шато-де-Лавиньи в Швейцарии читала вслух на английском отрывок из «До и во время» в переводе Оливера. Я очевидно читала Володин текст, но на языке, который ни по ритму, ни по каким другим показателям с русским не пересекается. И это было чудо.

В статье «Как сделаны романы Шарова» Оливер Реди пишет: «Сам Шаров говорил, что пишет «на слух», проговаривая текст, и мы постоянно ощущаем живой голос, его темп, лексику и ритм, – голос, который помогает прояснить смысл и его направленность. (Ритмическое, почти литургическое чтение Шаровым своих произведений хорошо это иллюстрирует.)»

Вопросов и уточнений, присланных Оливером, наберется уже на небольшую брошюру. И, надо сказать, ответы на замечания к «Репетициям» скрасили Володе первый цикл его лечения. Тогда работа над последним романом, «Царство Агамемнона», была для Володи почти завершена. Дело было уже за мной. Я вносила его последнюю правку в распечатанный текст и что-то с Володей согласовывала. Эта работа шла сравнительно быстро.

И вот, получив от Оливера очередную порцию вопросов, я брала ноутбук, мы усаживались на диван. Был июль, стояла жара, в большие окна слепило щедрое солнце; на всех столах, как всегда, где бы ни жил Володя, были разложены стопки листов с текстом: черновики, правленное Володей, распечатка с уже внесенной правкой и так далее. Страшной оплошностью было перепутать стопки и положить страницу не туда – тогда концы всей работы полностью терялись и нить рвалась. С просторного подоконника на бумаги молча взирал каменный Будда.

Вот несколько замечаний из писем:

«Комедиограф» – важное слово в романе. Как оно звучит для современного русского и что оно значит: это скорее режиссер, или сочинитель, или же актер, или все заодно? Предполагаю первое, хотя по этимологии это именно тот, кто пишет пьесы.

Краснотурск или Краснотуринск?

Кажется, дом Радищева был в Саратове, а не в Куйбышеве. Но не хотелось бы перенести действие в Саратов. Оставить как есть?

Прав ли я, что у этого героя в романе два имени – Исай и Исайя (перед тем, как он перестанет быть евреем) и что важно сохранить оба? То есть Isai and Isaiah».

Как видим, переводчиком проделывалась еще и скрупулезная редакторская работа. И, конечно, обе премии Read/Russia, которые получил Оливер за лучшие переводы современной художественной литературы (романы «До и во время» и «Репетиции»), попали по назначению.

Презентация перевода «Репетиций» на Съезде славистов в Вашингтоне в феврале 2018 года и предшествовавшие ей выступления на посвященной ему секции стали для Володи огромным подарком, который он успел получить при жизни.

В одном интервью, еще до болезни, Володя сказал, что время, «когда не пишешь, может быть или очень, почти безнадежно тоскливым, а может – скрашено отношениями с издателями и переводчиками». Был скрашен общением с переводчиком и недолгий промежуток между первой и второй атаками болезни, когда первое лечение было закончено и осенью мы уехали в Швецию, на остров Готланд, где в Балтийском центре для писателей и переводчиков в городе Висби провели месяц.

Совершенно неожиданно там мы встретились с переводчицей из Болгарии Здравкой Петровой, которая в тот момент как раз работала над переводом тех же «Репетиций» (за этот перевод Здравка тоже получила премию от Союза переводчиков Болгарии за исключительные достижения в области перевода за 2018 год).

В Висби я продолжала приводить в порядок последнюю часть «Агамемнона» для сдачи в печать. Володя, неутомимый пешеход, днем ходил по своим маршрутам вдоль моря, возвращался страшно усталый, а вечером, после ужина, объединялся со Здравкой, у которой подкапливались вопросы к тексту, и они еще час-полтора ходили по пустому Висби, где булыжные мостовые освещались уютным светом из незанавешенных окон. Здравка пополнила отряд переводчиков – пропагандистов Володиного творчества, и с тех пор уже вышло несколько его книг в ее переводе.

Володя поначалу был уверен, что его тексты вряд ли будут охотно переводиться – настолько они о России и для России. Но, как показала жизнь, он ошибался и находится немало людей, подобных его английскому издателю Эрику Лэйну, которые думают иначе. Когда Оливер Реди получил премию за перевод «До и во время», издатель писал: «Роман обошел новые переводы романов Толстого и Достоевского; Шаров – выдающееся интеллектуальное явление, достойное сравнения с этими великими деятелями русской литературы. Нам нравятся причудливые, фантастические интеллектуальные игровые романы, книги очень европейские по стилю и по содержанию. «До и во время», должно быть, самый необычный роман, который мы опубликовали за последние тридцать лет». Свое ревью издатель заканчивает призывом к читателю: «Будьте готовы удивляться!»


Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


Кишинев может получить дешевый газ благодаря гагаузам

Кишинев может получить дешевый газ благодаря гагаузам

Светлана Гамова

Молдавия готова принять топливо от "Газпрома" уже в апреле

0
4924
И каждый из нас стал тих

И каждый из нас стал тих

Евгений Лесин

Андрей Щербак-Жуков

К 65-летию поэта и трибуна Всеволода Емелина

0
4055
Как готовить рыбу лабардан-с?

Как готовить рыбу лабардан-с?

Александр Хорт

За столом у нас никто не лишний: Николай Гоголь и его персонажи о еде и питье

0
3176
Тайный Платонов и творческие мускулы Феллини

Тайный Платонов и творческие мускулы Феллини

Елена Федорчук

Дорога к мировым культурным ценностям никогда не бывает закрыта

0
1509

Другие новости