"Дворцовые перевороты" террористов

Привыкают ко всему. В этом убеждаешься, следя за реакцией общественности на чудовищные преступления, ежедневно уносящие не одну жизнь на Северном Кавказе. Сухая статистика относит их к тяжким преступлениям. Между тем большинство из них - проявление политической, экстремистской, националистической, религиозной и прочей борьбы в регионе.

Теракт в Каспийске по-прежнему остается в центре внимания российских массмедиа. На его фоне меркнут и не удостаиваются внимания СМИ "мелкие" теракты, заказные убийства, разоблачения преступных групп, насчитывающих десятки участников и вооруженных не только стрелковым, но и тяжелым вооружением. Если такая ситуация была характерна для Чечни и Дагестана в течение последних десяти лет, то увидеть подобное в других республиках сейчас - тоже уже не редкость.

Следствие по делу о 17 жителях Кабардино-Балкарии, начавшееся недавно в Пятигорске, несколько необычное в ряду однотипных, но от этого не менее тяжких преступлений. Еще до вынесения судом вердикта гособвинители назвали подследственных "террористами, которые намеревались захватить власть в двух республиках - Карачаево-Черкесии и Кабардино-Балкарии".

Следствием, которое вели управление Генпрокуратуры РФ на Северном Кавказе и УФСБ по Северному Кавказу, установлено, что экстремисты действовали на территории региона в течение 6 лет.

Среди руководителей преступного сообщества были Шамиль Басаев, Хаттаб, Ачемез Гочияев, Хызыр Салпагаров и другие лидеры незаконных вооруженных формирований. Молодые люди прошли военную и идеологическую подготовку в лагерях "Кавказ", "Талибан", "Мутафаджираг", "Исламский институт Кавказа", "Исламская армия Кавказа", находившихся в Чечне.

Впервые о террористической группе стало известно после громкого заявления генпрокурора РФ Владимира Устинова, объявившего накануне визита президента Владимира Путина в КБР о предотвращении попытки переворота в двух северокавказских республиках. Столь громкие заявления не применялись даже к захвату сторонниками братьев Хачилаевых здания Госсовета и правительства Дагестана в мае 1998 года. Думается, что террористы, может быть, и не были против переворотов, да еще и в двух республиках сразу, но где взять такие силы? Осуществить этот замысел, если таковой был, невозможно столь незначительными силами в политически стабильной КБР. Чего не скажешь о КЧР, где в высокогорных районах по-прежнему сильны позиции религиозных радикалов. Напомним также, что именно накануне разоблачения группы в этот район из Панкисского ущелья Грузии со своим отрядом выдвинулся чеченский полевой командир Руслан Гелаев. Как отмечали в то время военные, целью Гелаева была дестабилизация ситуации в западной части Северного Кавказа - местах компактного проживания адыго-черкесских народов. Учитывая, что операция проводилась незначительными силами, легко предположить невозможность осуществления и этой задачи. Цель, вероятнее всего, сводилась к тому, чтобы еще раз обратить внимание на чеченскую проблему.

Странным и непоследовательным в этой ситуации выглядит поведение руководителей двух республик. Глава КБР Валерий Коков вначале гневно опроверг заявление Устинова и пригласил в Нальчик Владимира Путина, чтобы убедить его в обратном. Но после признательных показаний террористов подтвердил существование планов переворота, но не согласился с возможностью их реализации - столь абсурдными они выглядели. Тем временем в Карачаево-Черкесии хранили олимпийское спокойствие. И правильно, судя по всему, сделали: на самую благополучную в правоохранительном отношении КБР все обратили внимание, а КЧР, где и сейчас набирают силу и выявляются исполнители терактов, нигде не "засветилась". Кроме, конечно, заявления Устинова.