Владимир Евсеев
Иран хочет защититься от воздушного нададения с помощью и ЗРК "Тор" (справа), и ЗРК С-300.
Фото Виктора Мясникова
Тема военного удара по Ирану активно обсуждается в мировых СМИ все последние годы. В частности, такая информация неоднократно публиковалась Сеймуром Хершем, обозревателем еженедельника «Нью-Йоркер». При этом назывались конкретные сроки будущей операции, сообщались подробности ее проведения и многое другое. Однако время идет, а нападение все откладывается и откладывается (в частности, как утверждалось в некоторых изданиях, в связи с боевыми действиями израильской армии в секторе Газа). Как следствие, возникает закономерный вопрос: действительно ли США и (или) Израиль намерены обрушиться на Иран или мы наблюдаем известные всем элементы психологической войны?
ТРИ СПОСОБА НА ВЫБОР
Многие американские аналитики неоконсервативного толка рекомендовали администрации Джорджа Буша-младшего три способа решения «иранской проблемы», которой Белый дом озабочен уже 30 лет (после бесславного бегства из Тегерана шаха Мохаммеда Реза Пехлеви):
– активная поддержка деятельности иранских оппозиционных групп с целью свержение «муллократии» («оранжевая революция»);
– нанесение массированных ракетно-бомбовых ударов по иранским ядерным и военным объектам («югославский сценарий»);
– наземная военная операция, подразумевающая не только полное уничтожение ядерной инфраструктуры Исламской Республики Иран (ИРИ), но и свержение ее теократического режима («иракский сценарий»).
Даже если оставить в стороне вопрос об отсутствии международно-правовой базы, попытка осуществления подобных акций будет сопряжена со значительными трудностями. Рассмотрим эти варианты, исходя не из последовательности их перечисления, а в порядке снижения утопичности предложений.
Последний вариант вообще можно считать нереальным, во всяком случае – в обозримом будущем, поскольку его осуществление возможно лишь при активном участии Соединенных Штатов. В частности, развязав наземную войну с ИРИ, Вашингтон должен быть готов к большим потерям среди личного состава американских войск, так как численность совокупных регулярных вооруженных сил Ирана (армия и Корпус стражей исламской революции) колеблется, по различным данным, от 540 тыс. до 900 тыс. человек, причем в ВС отличаются высокой дисциплиной и достаточной преданностью теократическому режиму.
По-видимому, будет трудно создать и военную коалицию из сопредельных с ИРИ монархий Персидского залива, а также Египта и Иордании. Одна из причин этого состоит в том, что многочисленные местные шииты и этнические персы представляют собой особую опасность для Саудидов, Сабахов и других правящих династий, ибо способны играть роль естественных каналов экспорта «хомейнистской революции». Не следует сбрасывать со счетов и фактор исламской солидарности, уходящей своими корнями в предписания Корана, а также исторические, культурные и родственные связи с народами, проживающими на территориях Азербайджана, Турции, Ирака и Афганистана. Как следствие, надежным американским союзником в регионе остается лишь Израиль, военного и стратегического потенциала которого явно недостаточно для успешного проведения против ИРИ наземных военных действий.
Другой вариант – поддержка оппозиционных иранских группировок с целью свержения теократии – выглядит столь же утопическим, хотя именно его, по всей видимости, брала на вооружение администрация Джорджа Буша-младшего. Начнем с того, что данная стратегия не принесет желаемого результата в кратчайшие сроки, какой бы мощной ни была оппозиция. Проблема, однако, усугубляется тем обстоятельством, что в ИРИ сильной оппозиции в принципе не существует. Практически все серьезные политические силы, недовольные существующим положением дел в стране, выступают не против исламского режима как такового, а против конкретных лиц, групп, находящихся у власти, и их действий.
Следовательно, проведение в ИРИ наземной военной операции или осуществление очередной «оранжевой революции» крайне маловероятны, во всяком случае в ближайшее время. Вызывает сомнение и возможность раскола Ирана по этническому признаку, несмотря на проживание в 70-миллионной стране очень большой азербайджанской (порядка 26 млн. человек) и значительной курдской (4,7 млн. человек) диаспор, а также 2,2 млн. туркмен и по 1,4 млн. арабов и белуджей. Конечно, после получения курдами фактической самостоятельности на территории Ирака их стремление к созданию собственного государства путем объединения заселенных соплеменниками территорий Турции, Ирана, Ирака и Сирии, значительно усилилось. Однако это встретило жесткое противодействие, особенно со стороны Анкары и Тегерана. Как следствие, пока курдская проблема в ИРИ достаточно приглушена.
ВЕРОЯТНОСТЬ «ЮГОСЛАВСКОГО СЦЕНАРИЯ»
Вариант, предусматривающий нанесение массированных ударов по ядерным и военным объектам ИРИ, на первый взгляд представляется самым эффективным. Здесь уместно вспомнить неправомочные, с точки зрения международного права, но чрезвычайно результативные по сути действия Тель-Авива летом 1981 года, когда ВВС еврейского государства уничтожили иракский ядерный исследовательский реактор в Озираке. Ведь тогда 14 израильских боевых самолетов остановили (если не окончательно похоронили) проекты Саддама Хусейна по созданию собственной атомной бомбы.
К сожалению, для американцев уровни бывшей иракской и нынешней иранской ядерных программ, как, впрочем, и военно-промышленных потенциалов, просто несоизмеримы, а ключевые объекты ядерной инфраструктуры ИРИ достаточно хорошо защищены. В связи с этим любые заявления о возможности нанесения по Ирану ограниченных (точечных) военных ударов не соответствуют действительности ввиду высокой опасности ответных действий. Такой удар может быть только обезглавливающим.
Подтверждением этого служит следующий анализ. Иран имеет около 35 основных ядерных объектов, прикрытых средствами ПВО. Но их поражение неизбежно приведет к использованию со стороны ИРИ ракетного оружия, размещенного на наземных, морских и воздушных носителях. Причем наибольшую дальность стрельбы имеют именно ракеты наземного базирования, которые именно по этой причине надо уничтожать в первую очередь. А во вторую – все военно-воздушные и военно-морские базы.
Однако у Ирана есть и хорошо подготовленные для диверсионной деятельности силы специального назначения – Кодс, в составе которых находятся даже подразделения смертников. Их также нужно ликвидировать без промедления. Однако как быть с пунктами боевого управления и связи, складами вооружений и военной техники, объектами оборонно-промышленного комплекса? Поразить все это в рамках какого-либо ограниченного удара просто невозможно. В таких условиях имеются только две возможности: либо военный удар по Ирану не наносить вообще, либо уничтожать все перечисленное выше.
Представляется, что примерный сценарий военного нападения на Иран может выглядеть так. Авиация и военно-морские силы США наносят первый удар крылатыми ракетами по средствам ПВО, пунктам боевого управления и связи, ракетным базам, местам расквартирования сил специального назначения. Одновременно с этим проводится операция уже развернутых средств радиоэлектронной борьбы по подавлению каналов связи и нарушению боевого управления ВС ИРИ. Эти действия дезорганизуют боевое управление и создадут благоприятные условия для осуществления первого авиационного налета.
Далее, путем последующих ракетно-бомбовых ударов, в том числе с использованием близлежащих военно-воздушных баз, завоевывается полное господство в воздухе, что позволяет уже безнаказанно и методично уничтожать базы ВВС и ВМС, ядерные, военные и оборонно-промышленные объекты Ирана. На этой стадии операции возможно широкое использование как палубной, так и стратегической авиации. Конечной целью, по-видимому, будет полное уничтожение военно-промышленного потенциала ИРИ. Кроме того, будет осуществлена полная блокада всей иранской территории, что практически полностью исключит какой-либо экспорт сюда военных грузов. Именно такой стратегии придерживалось НАТО в ходе успешной кампании в Югославии весной 1999 года.
Заметим, что бесконтактная война не требует договоренностей Вашингтона с Турцией, Азербайджаном, странами Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива по предоставлению американским войскам воздушного пространства или открытию границ с Ираном, а состав группировки ВС США, уже сосредоточенной в зоне Персидского залива и других, в том числе прилегающих районах, достаточен для нанесения обезоруживающего удара без переброски и развертывания других войск, что позволяет осуществить его внезапно. В состав данной группировки входят как высокоточные средства поражения, так и необходимая для их применения инфраструктура (военные базы, авианосные и ударные группы военно-морских сил в прилегающей морской акватории, постоянно действующая группировка воздушных и космических средств наблюдения). Все это у США уже имеется, как, впрочем, и планы соответствующего боевого применения.
ДОВОДЫ ЗА И ПРОТИВ
Правда, существование подобных планов не обязательно приводит к их реализации, так как непродолжительная по времени военная акция ничего не позволит решить, а более крупная – может привести к катастрофическим последствиям. По мнению же министра обороны США Роберта Гейтса, «военный удар по Ирану позволит Махмуду Ахмадинежаду решить все его проблемы».
Несомненно, что осуществление «югославского сценария» станет более или менее легитимным в глазах западного сообщества, если Америке удастся спровоцировать ИРИ на агрессию. Акция наподобие захвата британских военных моряков весной 2007 года, только более крупного масштаба, вполне может стать удобным предлогом для развязывания конфликта. Учитывая антииранскую риторику французского президента Николя Саркози, равно как и стремление военных кругов Великобритании взять реванш, Вашингтон может рассчитывать если не на конкретную помощь, то на понимание со стороны ведущих стран Европы.
Однако при всей своей привлекательности план нанесения массированных ракетно-бомбовых ударов по ИРИ, обладает весьма существенными недостатками, которые по сути дела превращают его в сомнительную авантюру. Самое главное заключается в том, что на военную акцию Иран обязательно ответит, хотя и косвенно, то есть без непосредственного использования собственных вооруженных сил (опыт последней войны в Ираке убедительно показал, что американцы, обладая подавляющим информационным превосходством, достаточно легко избегают боевого соприкосновения и уничтожают противника на дальних рубежах).
Конечно, несмотря на многократные заявления, Тегеран не сможет организовать широкомасштабные террористические акты в Европе и Америке, но крайне обострить ситуацию в Ираке и Афганистане, в арабских странах Персидского залива и усугубить палестино-израильский конфликт вполне способен. После этого неизбежно последуют другие военные удары со стороны США. В результате вероятно (хотя и не обязательно) появление потоков беженцев, один из которых направится в Азербайджан и Армению, докатившись, не исключено, и до России. Помимо этого возникнет огромная зона нестабильности, включающая Афганистан, Иран, Ирак и, возможно, Кавказ. Последнее для Москвы особенно опасно ввиду крайне сложной ситуации в Дагестане, Ингушетии, Чечне да и в других северокавказских республиках РФ.
ПОКА НЕ ОПАСЕН
Насколько использование насильственных методов против ИРИ реально? К счастью, в настоящее время вероятность военного сценария решения иранского кризиса со стороны Вашингтона все-таки невысока. И основная причина этого состоит в том, что реальная угроза США со стороны Тегерана пока отсутствует. Количество газовых центрифуг в ИРИ, на которых возможно производство оружейного урана, пока не превышает 4 тысяч (по иранским данным – 5 тысяч), что было подтверждено в докладе генерального директора МАГАТЭ Мухаммеда Эль-Барадея от ноября 2008 года.
Вдобавок многие технические проблемы организации процесса обогащения урана до сих пор не решены. Для наработки же оружейного урана всего на один боезаряд (в реальности надо делать не менее трех) необходимо затратить от 9 до 12 месяцев, и это только при условии отлаженной работы 3 тыс. газовых центрифуг типа Р-2.
Еще хуже ситуация с иранской плутониевой программой, для реализации которой нужен соответствующий реактор-наработчик. Такой реактор в Араке только строится, и трудно сказать, когда он вступит в строй. Разработка же в ИРИ носителя ядерного боезаряда межконтинентального класса в ближайшие 3 года, по-видимому, невозможна.
Анализ нынешнего уровня развития иранской ядерной программы позволяет сделать вывод, что минимальный срок для создания ИРИ ядерного оружия, после принятия такого политического решения, составляет порядка 3 лет (по некоторым американским оценкам – 2 года). Однако в условиях действующих со стороны МАГАТЭ инспекций накопить значимое количество расщепляющих материалов (8 кг оружейного плутония или 25 кг оружейного урана) просто немыслимо.
Следовательно, отсчет времени надо вести с момента прекращения взаимоотношений между агентством и Тегераном (первый признак принятия политического решения о создании ядерного оружия). Пока же Иран сохраняет свои взаимоотношения с МАГАТЭ и позволяет проводить на своей территории инспекционную деятельность, говорить о каких-либо конкретных сроках появления у «режима аятол» ядерного оружия просто несерьезно.
ВЗГЛЯД ИЗ ТЕЛЬ-АВИВА
Казалось бы, имея достаточный ракетно-ядерный потенциал и собственную противоракетную оборону (ПРО), Израиль может быть уверен в своей неуязвимости. Однако ввиду малости собственной территории (143-я по площади в мире) и достаточно высокой плотности населения (свыше 300 человек на 1 кв. км) для уничтожения подавляющей части жителей страны достаточно двух ядерных боеголовок средней мощности или четырех, несущих биологическое оружие.
В этой связи израильское руководство, понимая нереальность стопроцентного уничтожения вражеских ракет (боеголовок) средствами ПРО, основную ставку делает на упреждающий удар. Однако он особенно опасен в отношении столь крупной страны, как Иран, если Тегеран сможет получить достаточное количество современных средств ПВО. В этом случае имеющегося у Израиля потенциала средств в обычном оснащении для нанесения соответствующего удара по ИРИ может не хватить, что подтолкнет руководство страны к рассмотрению вопроса о применении ядерного оружия, впервые в общемировой практике после 1945 года.
Таким образом, складывающаяся региональная обстановка, итоги президентских выборов США и усиливающееся внутриполитическое противостояние внутри Государства Израиль крайне затрудняют реализацию против Тегерана военного сценария.
Вместе с тем ситуация продолжает ухудшаться. Путем крайнего напряжения собственных ресурсов Иран продолжает наращивать ракетные вооружения, создавая этим потенциальную угрозу для всех окружающих государств. В подобных условиях Израиль, завершив разгром иранского протеже ХАМАС, может решиться на самостоятельный военный удар по ИРИ, что только усугубит иранскую ядерную проблему и, по-видимому, приведет Тегеран к получению ядерного статуса.
Вот почему уже в 2009 году международному сообществу крайне необходимо реализовать инновационные методы невоенного решения этой проблемы (изменить формат переговоров, пойти на частичное удовлетворение региональных амбиций Тегерана, активно вовлекая его в решение международных вопросов, и т.п.). В противном случае военный выбор для Ирана может стать реальностью.
