0
949
Газета Культура Интернет-версия

24.06.2000 00:00:00

Птичка по имени "Урал"

Николай Коляда

Об авторе: Николай Владимирович Коляда - драматург, режиссер.

Тэги: Коляда, Урал, журнал


Николай Коляда любит не только птичек, но и кошек.
Фото В. Долганина

НИКАК не могу удержаться (что делать - личность я несколько экзальтированная), но каждый номер, приходящий из типографии, я целую, расцеловываю, потому что - вот он, родненький, сейчас начнется его жизнь, птичка вылетит из рук... Да, радуюсь очень, хотя и знаю - первое, что будет сейчас, - начнут меня за птичку ругать. Выяснится, что не тех мы напечатали, вообще - все неправильно, и бесконечно будут звонить и приходить недовольные.

Одни будут недовольны тем, что в их публикациях была большая редакторская правка, сокращения, а с ними, с авторами, не успели посоветоваться (такое часто бывает в спешке). Другие найдут кучу опечаток (и такое случается: недавно вместо "Болконский" мы напечатали "Балконский" - стыд, ужас, мрак просто!). Третьи будут скорее требовать гонорар (а где я возьму деньги, если их нет: я же не деньги печатаю, а журнал!). Четвертые будут звонить и кричать: "А почему опять моих рассказов (романов, статей, стихов и т.д.) нет в журнале?! Я вам сто лет назад принес, и все лежит и лежит в редакции, а вы все не печатаете, потеряли, наверное?!" (Не потеряли, лежит, но ведь журнал не резиновый, в нем 198 страниц, как я все засуну?!) Пятые будут говорить, что "вот, Васю (Петю, Машу, Наташу) напечатали, а меня - нет, а ведь я - лучше, во много раз лучше, вот и подтверждение тому - я член Союза писателей, у меня книга, у меня отзывы знаменитых писателей, статьи в газетах и так далее!" (да лучше, лучше, все хорошие, подождите немного, всех напечатаем!)...

И я буду изворачиваться, как уж на сковородке, и что-то такое вежливое, противным мне самому голосом, говорить про то, что "вот, мол, рукописей у нас в редакции столько, что ваши рассказы (повести, романы, стихи) на сегодня не выдерживают конкуренции" (такую фразу умную придумал я недавно, действует безотказно, и что не ложь - правда: рукописей в редакции огромное количество). Другим буду говорить: "Денег пока нет, потерпите, займите..." Со всеми надо выяснить отношения, всем надо сказать что-то вроде: "Ну что ж вы обижаетесь, пойдет ваш материал в следующем номере или через номер, принесите еще..."

Есть такие, что прочитают журнал по диагонали, найдут пару ненормальных выражений и давай мне кричать в трубку: "Не стыдно?! На что тратятся деньги областного правительства?! Вот на это, на эти слова, начинающиеся на букву "п", "м", "б" и так далее?!" Этим я говорю: "Я не могу залезать в творческую лабораторию художников, имеющих имя в литературе, это не пацаны какие-то, я в журнале не цензором работаю, я не имею права, поймите, ну, раз такая литература сегодня, при чем тут я, сейчас все так пишут, а потом не все же материалы у нас в журнале с этими словами, есть много таких, где этих слов совсем нету, а потом - не эти слова ведь главное в том произведении, а что-то другое, и именно из-за этого "что-то" мы и поставили его в номер, нам тоже эти слова не нравятся, а правительство правильно делает, что деньги нам дает - ни один провинциальный журнал не имеет такого статуса, как "Урал", это же замечательно, гордиться этим надо, нет, правительство деньги по-хозяйски расходует!"...

Хотя иногда излишне рассерженным звонящим - хамам-графоманам и надоедливым посетителям - хочется просто сказать какую-то грубость, потому как надоедает все дико. Тут крыша течет, денег на счете нет, пожарники придут - отключат, коммунальщики требуют платить за воду и отопление, а вокруг толпа писателей, рвут на части...

Думаешь иной раз: да лучше бы он, этот свежий номер, вообще не появлялся, а то - себе дороже получается. После публикации в 12-м номере статьи Александра Иванченко заволновались даже москвичи, принялись названивать: "Эт-та што-о такое?! Вы на кого наезжаете там?! На Москву?! На нас?! Совсем уже?!"

А сколько в редакции каждый день появляется, извините, просто больных: у них куча написанного на обрывках бумаги или наоборот - красиво переплетено. И все это мне суется под нос, и я должен обязательно прочесть и дать свою оценку, потому что мне говорят: "Ваши сотрудники ничего не понимают, они нас все уже много раз выгоняли, только вам доверяем, читайте!" На днях двое пришли и чуть не побили меня, честное слово. Я все ждал - вот, сейчас мне по голове заедут. Они не больные были, просто им кажется, что, кроме них, "за Расею" никто не постоит, а все только и думают, как бы ее в яму столкнуть, - ну и я в том числе - вот, спасибо. Потому что не стал печатать одну поэму. (Кажется, эти люди думают, что любить Россию - значит ходить по улице и всех целовать взасос. Я думаю, что любить Россию можно иначе. Можно даже ругать ее последними словами, иногда ненавидеть ее, но при этом до сердечной боли любить.)

И потом - да, не имею я права говорить людям: "Ты - графоман, не садись писать никогда, ступай вон!" Не имею права, и не могу просто, и никогда не буду. Язык не повернется. Не мое это дело. Я не Господь Бог, и вообще никакая я не инстанция. Я просто сижу в кресле главного редактора, но это вовсе ничего не значит. Это не значит, что я могу судьбами людей руководить, направлять их куда-то. Я могу только что-то посоветовать, но все мои советы надо делить "на тридцать три", а пишущему человеку самому решать - стоит ему заниматься писательством или нет. Те "отказники" закричали вдруг что-то страшное, агрессивное и выкатились из редакции, а я перепуганно отдышался - пронесло на этот раз, не побили. Но что будет в следующий?

Так вот, у меня есть повод свежий номер целовать. Потому как я вижу весь длинный путь его: чтение рукописей, пришедших почтой, разговоры с авторами, советы рецензентов, верстка, корректура, опять верстка, опять куча разговоров, звонков в типографию, звонков в Министерство финансов - дайте денег, нельзя обмануть подписчиков, они нам верят, журнал должен выйти вовремя! Опять споры и разговоры: это надо ставить в номер, это не надо. И потом наконец - мое окончательное твердое решение: "Ставим в номер это и это, потому что это - мне нравится, вот и все, тихо, молчать, я тут начальник!" И - вот он, журнал.

Теперь надо всем рассказать и сообщить, чтоб его купили и прочитали. А кого сегодня заставишь читать журналы? Никогошеньки, никому это не надо. Что напечатать такое? Бог его знает. Как поднять подписку? Понятия не имею. Враз все не делается, это ясно, да и не могу я шашкой размахивать, рубить - мол, мы тут сейчас все перестроим так, что мама родная не узнает. Журнал до меня существовал 42 года (как раз со дня моего рождения), и что ж - я приду и тут все переколочу, как слон в посудной лавке? Во-первых, мне на то права никто не давал, во-вторых, есть какие-то традиции - пусть они останутся, чего ж в них плохого? Много раз уже даже на моей памяти ломали и меняли все в нашей жизни, и результат известен. Можно, конечно, что-то изменить в оформлении журнала, в подборе материалов, привлечь авторов, сделать все поживее и помолодежнее, но какая литература сегодня - такой и журнал, ведь, согласитесь, так?

Впрочем, это все понятно, это все - общеизвестные фразы. Главное же, что каждый месяц журнал выходит, несмотря ни на что: вот она, птичка по имени "Урал", вылетает из рук и куда полетит - Бог знает. Птичка выпархивает, и уже не переправишь букву "а" на "о", не заменишь материал, не вычеркнешь абзац. Птичка летит сама, ее везут, несут, тащат... Раньше в Москву я таскал сумку (двадцать кило, больше нельзя в самолет) со сборниками своих пьес и расталкивал это по книжным магазинам. Потом у меня появились студенты, и к своим книгам в сумку я начал толкать рукописи их пьес. А когда вышла книга пьес моих студентов "Арабески", я принялся и пачки этой книги возить в сумке. А когда ее распродали - начал запихивать в сумку пачки с "Метелью" - это еще одна книга пьес моих студентов. А теперь, естественно, и журнал "Урал" таскаю с собой. Куда ни еду - нагружусь и везу. Тяжело, но я всегда говорю: своя ноша не тянет, это раз, и - корона с головы не свалится - это два. К тому же обратно налегке еду.

Вот, был в Петербурге - оттащил туда журналы, пусть читают. Полетел в Швецию - и туда отвез журнал. К слову сказать, там знают про наш "Урал". Переводчики спрашивают: "А где в Интернете "Урал", что-то его не видно давно?" А я-то по наивности думал, что поставить журнал в Интернет в последнюю очередь успеется, а оказывается - его читают, следят за ним. Понятно, что как только прилетел из Швеции - тут же дал в редакции задание: немедленно выставить "Урал" на страницу "Журнального зала" в "Инфоарте". И хотя наш первый номер 2000 года еще не вышел из типографии, в Интернете он уже стоял, как стоят и все следующие номера, кстати - можете полюбопытствовать.

Оттарабанил я последние номера "Урала" в Москву во все редакции, в библиотеки, книжные магазины, к своим знакомым критикам, работающим в газетах, - в том числе и самые мои на сегодня любимые номера, 13-й, дополнительный, и такой же дополнительный к 55-летию Победы. Никто журнал наш пока не замечает, да и когда Москве было дело до провинциального "Урала" и вообще до нас? Чихали они все на нас на всех с большой колокольни - общеизвестно московское чванство, высокомерие и снобизм (это не совсем верно. См., например, рецензию на повесть в одном из этих "разнесенных по редакциям" номеров - "НГ" от 15.03.2000. - Прим. ред.).

Да пусть их. Делов-то. И это ерунда, думаю. Главное - совсем другое: как я всегда говорю своим студентам - было бы чего продавать, а покупатели найдутся. Так и здесь: был бы журнал хороший, обратят внимание. А значит, надо, чтобы было больше писателей хороших на Урале, и тогда птичка по имени "Урал" будет летать высоко-высоко.

А вот что нужно, чтобы хороших писателей было больше, - этого я не знаю. Знаю только, что их надо кормить - в буквальном и переносном смысле. Их надо любить и помогать им всячески.

Приехал недавно в гости ко мне один немецкий режиссер, разговорились с ним о работе знаменитого у нас в России Гете-института, тратящего ежегодно огромные (государственные, конечно же) деньги во всем мире на распространение немецкой культуры. "А зачем вам это надо?" - наивно спросил я его. "Пойми, - закричал немец, - за нами идет индустрия!" Мне даже не по себе стало: а я-то наивно думал, что это так, бирюльки, что у них просто денег много, девать некуда. А оказывается, культура и экономика Германии тесно связаны. Культура начинает осваивать какие-то пространства России, "окультуривает" их, так сказать, идет первая на чужие земли - культура в начале, а потом - экономика! Интересно, правда? Так, может быть, если мы когда-то изменим наш взгляд на культуру как на что-то лишнее и бесполезное, то тогда в экономике что-то сдвинется, нет? Может быть, я в чем-то не прав? Не знаю.


Комментарии для элемента не найдены.

Читайте также


Регионы торопятся со своими муниципальными реформами

Регионы торопятся со своими муниципальными реформами

Дарья Гармоненко

Иван Родин

Единая система публичной власти подчинит местное самоуправление губернаторам

0
388
Конституционный суд выставил частной собственности конкретно-исторические условия

Конституционный суд выставил частной собственности конкретно-исторические условия

Екатерина Трифонова

Иван Родин

Online-версия

0
440
Патриарх Кирилл подверг критике различные проявления чуждых для русского православия влияний

Патриарх Кирилл подверг критике различные проявления чуждых для русского православия влияний

Андрей Мельников

0
250
Советник председателя ЦБ Ксения Юдаева покинет Банк России

Советник председателя ЦБ Ксения Юдаева покинет Банк России

0
337

Другие новости