Александр Алешин - Наша семья имела возможность видеть своими глазами это зрелище на противоположном берегу Москвы-реки, напоминающее военный переворот где-нибудь в Мексике, Колумбии или Чили. Мы видели, как прямой наводкой били стоявшие у нашего дома танки и как черными пятнами разрывов покрывался нарядный Белый дом. От грохота орудий весь наш дом содрогался. Вспомнив опыт Великой Отечественной войны, я предложил заклеить стекла белыми полосками бумаги, и они уцелели. Некоторые жильцы спускались в подвал, а моя молодая сноха Верочка, не на шутку испуганная, предложила добраться до Киевского вокзала и уехать на дачу. Я сказал: "Поезжайте, поезжайте┘ А я, пожалуй, останусь. Я это уже проходил в свое время, в Киеве". Но канонада скоро утихла. Нас опустили с небес на землю. Могу еще добавить, что в эти драматические события влилось весьма приятное для нашей семьи обстоятельство. Раздался звонок из Японии. Старший советник нашего посольства в Токио Андрей Ефимов известил меня, что у него родился сын, а у меня - правнук. Он поинтересовался: "А что это там за грохот?" Я пошутил: "Это салют в честь его рождения". Кстати, сегодня, листая двухтомник автобиографий советских писателей, я случайно наткнулся на слова Александра Блока: "Россия гибнет. России больше нет. Вечная память России, слышу я вокруг себя". Разве каждый день по телевидению мы не слышим такие возгласы? Мой регламент истекает, я, может быть, уже и не увижу, как наша страна воспрянет, но уверен, хотя, может быть, и банально теперь это прозвучит, новое поколение станет свидетелем по-новому великой России.
- А есть ли сегодня в нашем правительстве люди, чью точку зрения вы уважаете и поддерживаете?
- Есть. Владимир Путин. Это человек, которому я верю. Его уважают. На него надеются... Но он не Бог. И не может творить чудеса в одночасье.
- Когда Гоголя упрекали в том, что в "Ревизоре" нет ни одного положительного героя, он отвечал: "А как же смех?" Наверное, смех один из главных героев и ваших произведений. Но положителен ли он?
- Трудно сказать. У меня есть абсолютно разные работы: и бичующие, и юмористические, и положительные, и отрицательные. Ведь я занимался не только политической сатирой. Я делал и рисунки-иллюстрации к басням Сергея Михалкова, к стихам Демьяна Бедного┘ Но это не значит, что их я рисовал от души, а карикатуры - по заказу. Нет, мне было интересно работать с разным материалом. Однако должен признать: есть и такие работы, за которые мне сегодня досадно и стыдно. Но такова уж человеческая природа, ее слабость┘ Я не мог отказываться от заказов, так как это означало бы оказаться за решеткой. Ну хорошо, если бы только для меня. Но забрали бы моих родителей, жену и сына. Вправе ли я был распоряжаться их судьбами? В период борьбы с оппозицией надо было изображать в карикатурном виде Льва Троцкого, а он ведь написал в свое время предисловие к моему первому альбому рисунков, или Николая Бухарина┘ - словом, людей, которых я уважал и в преступления которых не верил. Вспоминать об этом неприятно. Но, как говорят на Востоке: "Сам Аллах не может бывшее сделать не бывшим".
- Вы хотели бы сегодня начинать свой творческий путь? Когда нет ограничений в творчестве?
- Нет. Работа политического карикатуриста неразрывна и неотделима от событий и явлений своего времени. Если пейзаж березовой рощи или натюрморт с фиалками мог быть написан и сегодня, и сто лет назад, то в политической сатире это исключено. Но для того чтобы сделать карикатуру, надо понимать, что происходит. Занимать свою четкую позицию по отношению к событиям. Понимать, кто прав, а кто нет. В свое время мои "сатирические стрелы" били точно в цель. Например, в поджигателей Второй мировой войны - Гитлера, Гесе, Геринга, Розенберга или холодной войны - Черчилля, Бевина, Трумэна, Ачесона. А сейчас не всегда можно верно оценить происходящее. Поэтому в настоящее время я считаю своей обязанностью делиться своими воспоминаниями, впечатлениями и наблюдениями за целое столетие с молодыми поколениями.
- И в XXI-м, в августе 2002 года - вы стали главой отделения "Искусства карикатуры", открытого Зурабом Церетели в Российской академии художеств┘
- К сожалению, эта секция пока только на бумаге. Правда, заверенной┘ Но даже само решение об открытии этого отделения важно для поднятия статуса карикатуры. Ведь с начала 90-х политическая карикатура находится в таком жалком положении, упадке, что ее вроде бы и нет. То, что сегодня печатается в изданиях, лежит далеко за пределами этого искусства. Большей частью работы бездарные, примитивные - безграмотные поделки, не имеющие ничего общего с подлинно художественной карикатурой. Они не уходят дальше алкогольного юмора. А ведь Максим Горький когда-то определил карикатуру как "социально значительное и полезнейшее искусство". Ранее таковым оно и было, и таковым оно вновь должно стать. Сейчас невозможно даже просто представить, чтобы глава государства или кто-то другой из наших политиков сделал заказ на политическую карикатуру или утвердил бы ее как целенаправленную политическую акцию. В современном мире, к сожалению, многие недопонимают значение карикатуры в политической жизни страны, да и в других отраслях.
Я немало думал о том, с чего же начать возрождение карикатуры. Может быть, выставки, выступления авторов, издание учебной литературы┘ Трудно пока сказать, каким будет наш первый шаг. Ведь учить карикатуре так же, как и живописи или скульптуре, очень трудно. Желание познать искусство должно идти изнутри. Должен быть внутренний толчок. Я, например, начал рисовать с пяти-шести лет. Мои первые "произведения", нарисованные чернилами в разлинованной в клетку школьной тетради, - "портреты" Гарибальди, Дмитрия Донского и почему-то Бога в образе бородатого мужчины в камилавке. Я изображал на полях учебника и общей тетради по истории Наполеона в треугольной шляпе и Карла Пятого в гофрированном воротнике или адмирала Колиньи, пронизанного шпагой герцога Гиза┘ Не помню, когда в моем домашнем рисовании появился сатирический уклон, но в 3-4 классе за мной установилась репутация карикатуриста. Если так можно сказать, уже эти первые шаги определи общую направленность моих рисунков. Пользуясь фотографиями из иллюстрированных журналов, я смастерил несколько шаржей на тогдашних депутатов Государственной Думы и отослал в Петроград, к делавшему первые шаги в журналистике старшему брату. Можете представить себе мое потрясение, когда недели через три я, развернув номер роскошного литературно-художественного журнала "Солнце России", увидел свое произведение, занимавшее целых полстраницы, - шарж на председателя Думы Михаила Родзянко┘ Рассказал я это не без основания. Задача нашего отделения в академии - увидеть в молодом человеке талант и помочь ему подняться.
- Я думаю, вам часто задают вопрос: в чем секрет вашего долголетия?
- Я не люблю этот вопрос, так как у меня нет никакого секрета. Я сам уже много лет живу и удивляюсь, за что же мне выпало такое счастье. Мне было всегда хорошо, когда┘ не было плохо. За последнее десятилетие появились две моих книги: "Мой век", изданный "Аграфом" в 1998 году, и "Десять десятилетий", выпущенные "Вагриусом" в 2000 году. Я предлагал в название последней книги строку Есенина: "Жизнь моя, иль ты приснилась мне"┘ Отклонили. Блока: "Жизнь прошумела и ушла"┘ Отклонили и дали свое название. А в 1993 году был курьез. Нашлись "добрые" люди и записали меня в Российской энциклопедии ушедшим в мир иной. Кто знает, может, именно поэтому я все еще живу и сижу сейчас перед вами... Думаю, вряд ли оттого, что не курю, всегда умеренно выпивал и до сих пор делаю самим разработанную гимнастику 30-40 минут. Я пользуюсь отпущенным мне сроком. Каждый день работаю, печатаю или рисую. Считаю своим долгом заботиться о связи времен.
