Михаил Бойко
Крокодил популярен не только в России, но и в Баварии┘
Фасад здания в центре Мюнхена. Фото Михаила Бойко
Русское будущее: сб. ст./ Ред.-сост. В. Штепа. – СПб.: Нестор-История, 2008. – 280 с.
Сегодня Вадим Штепа (р. 1970) – один из самых интересных и многообещающих философов, политиков-нонконформистов и публицистов. Я, кстати, не могу припомнить другого человека, тесно сотрудничавшего c Александром Дугиным (фанатичных последователей которого не вполне корректно, но метко называют «дугинератами»), сумевшего относительно безболезненно выйти из-под влияния «гуру» и «раззомбироваться». Штепе, однако, удалось стать самобытным мыслителем, идеологом «национал-оранжизма» и российского регионализма. См. также интервью Штепы нашей газете («Гражданин Новгородской республики». – «НГ-EL» от 01.11.07).
«Русское будущее» – это что-то вроде антологии современного российского (а учитывая материалы, посвященные Молдавии, даже шире – постсоветского) регионализма. Строго говоря, внимания заслуживают все статьи, вошедшие в сборник, но отдельно стоит упомянуть четыре из них. В порядке следования: «Игра в Невозможное» маргинального философа (и детского писателя) Сергея Корнева, «За двумя еврозайцами» главного редактора сайта «NaZlobu.Ru» Владимира Голышева, «Северный ветер» составителя сборника Вадима Штепы и «Колобок Гностический Герой» Алины Витухновской.
 |
Что касается последнего текста, замечу, что попытку философски переосмыслить сказку про «сусековое существо» в свое время предпринял мистик и эзотерик Виталий Ахрамович (1945–1995) в эссе, которое так и называется «Колобок» (см., например, сборник «Unio mistica», 1997). Но Витухновская дала совершенно независимое и, похоже, даже более глубокое истолкование архетипического сюжета.
Что же такое регионализм? Освобождение регионов из-под всестороннего контроля и диктата унифицирующего Центра, установление ими прямых, сетевых, взаимовыгодных отношений с другими регионами и странами, в которых каждый регион выступает со своим собственным, уникальным, глобально узнаваемым набором брендов. Наиболее полно эта тема раскрыта в тексте из сборника под названием «Озерный культ: мифологическое будущее Карелии» (автор – некая «Транслаборатория»), в котором приводится пример сотворения подобного бренда для конкретного российского региона – Карелии.
Итак, Карелию предлагается рассматривать как «Древнюю Грецию» наизнанку (озера = острова наоборот): «┘бесконечная внутренняя береговая линия, разделенная на обладающие индивидуальным лицом озерные топосы, потенциально – носители уникальной культуры и мифологии. Множественность топосов обеспечивает бесконечность ветвления – в трансреальность Карелия выходит не как схожее единство, но как живое разнообразие. Это до бесконечности увеличивает плотность культурно-экономических связей. В частности, в экономическом плане мы получаем не единичный бренд, а мегабренд, который включает в себя бесконечную серию вариаций (каждое озеро – свой вариант), причем эти вариации сложным образом взаимодействуют друг с другом».
В качестве образца предлагается история нагнетания ажиотажа вокруг озера Лох-Несс, в результате которого затерянный в шотландской глубинке поселок обрел лицо в глобальном масштабе и превратился в центр трансконтинентальной «лох-несской индустрии». В случае Карелии базовая предпосылка: «озеро – идеальное место для медитации». В перспективе – «тибетизация» региона, превращение Карелии в «страну священных озер», каждое из которых должно приобрести свой уникальный миф и медитативный культ.
Далее в статье рассматриваются конкретные механизмы реализации проекта, а также возможные реакции на него общества и государства – от репрессий до массового энтузиазма.
В сущности, реалистичность предлагаемого проекта подтверждает успех (пусть кратковременный и относительный) так называемого «Культа Крокодила». Это мощное движение возникло после того, как группе подвыпивших националистов привиделся крокодил, плывущий в Волхове. Базовая предпосылка, условно говоря, «Новгородчина – родина крокодилов». Визионерство, как известно, легло на благодатную почву и принесло обильные плоды на электронной ниве.
К такому же выводу приходит автор послесловия к сборнику «Русское будущее» – Леонид Мосионжник, заведующий кафедрой антропологии и социальных технологий Высшей антропологической школы в Кишиневе: «Проект Транслаборатории – достаточно фантастичный, но завораживающий. Честно скажу: мы начали обсуждать его в издательстве, и я начал с вопроса: «по ТВ выступают научные эксперты, доказывающие, что это гигантская мистификация», – а разве не так? Но уже через минуту мы все заговорили о другом: а какой культ такого же рода мы могли бы предложить для Молдавии? Пещеры? Скальные монастыри? Винные погреба (их в каждом нашем селе по десятку, и у каждого собственная история)? А вот это вино – из винограда, выросшего на развалинах золотоордынского города или на скифском кургане, у него особая аура? И не сразу мы заметили, что уже втянулись в эту Игру. Значит, Игра – жизненна».
Я знаю, найдутся умники, которые с ходу предложат массу актуальных культов: Культ Дорожных Рытвин и Крутых Колдобин, Культ Резиновых Галош и Сельских Сортиров, Культ Русых Кос и Синих Сарафанов, Культ Ктулху и Огромных Человекообразных Роботов...
Но и это будет подтверждением жизненности Игры.
