Посредственности или гении?

Действительно, первые правители средневековой Москвы (Даниил Александрович и его сыновья Юрий и Иван Калита) не отличались героизмом, не боролись за освобождение Руси от татаро-монгольского ига и не одерживали крупных военных побед. Однако они сумели добиться первенства Москвы среди других княжеств Северо-Восточной Руси в первой половине XIV века. А их потомки выступили объединителями русских земель и стали создателями единого Российского государства.

Новый взгляд на то, какова же была в действительности политика московских князей, благодаря которой они смогли встать во главе разрозненных русских княжеств, предлагает профессор МГУ Н.С. Борисов в монографии "Политика московских князей (конец XIII - первая половина XIV в.)". В книге подробно изображены захватывающие перипетии борьбы Михаила Ярославича Тверского и Юрия Даниловича Московского в 1304-1319 годах. Именно они выступали основными претендентами на место "старшего" на Руси в первой половине XIV века

Известно, что Юрий снискал расположение хана Золотой Орды Узбека, женившись в 1317 г. на его дочери Кончаке. В результате интриг Юрия Михаил был казнен в Орде. По мнению автора, "как объективные (стихийные бедствия, смена ханов в Орде, ситуация в семье Михаила Тверского), так и субъективные (излишняя самонадеянность Михаила, чрезмерное увлечение силовыми методами) факторы предопределили крах честолюбивых замыслов Михаила". Переход великокняжеского титула к Юрию Даниловичу, борьба Юрия и его младшего брата Ивана Калиты против сыновей Михаила Тверского, Дмитрия и Александра, окончилась полной победой Москвы в 1339 году. Тверские князья вслед за своим отцом были казнены в Орде, и великое княжение перешло в руки потомков Даниила Московского. Едва ли не важнейшей причиной победы Москвы над Тверью автор считает взвешенную политику Даниловичей: "Источники не позволяют говорить о каком-либо явном материальном превосходстве Москвы. В этой ситуации шаткого равновесия все решалось в сфере политической борьбы, где побеждал более искусный и прозорливый".

Московские князья, как считает Борисов, "переиграли" своего соперника на поприще политической борьбы. При этом сыграла свою роль их отличительная черта - терпение: "Умение терпеливо ждать и до времени довольствоваться вторыми ролями, свойственное Даниилу, передалось Юрию и Ивану Даниловичам".

Надо сказать, что симпатии автора лежат на стороне московских князей. С этим связаны очень высокая оценка их деятельности и, напротив, невысокое мнение о князьях тверских. Впрочем, очевидно, что подобное пристрастие вызвано не соображениями конъюнктуры, а глубокой авторской убежденностью в важности роли Москвы как объединителя русских княжеств.

Борьба Тверского и Московского княжеств разворачивалась под бдительным надзором татарских ханов. Передача ярлыка на великое княжение тому или иному претенденту отвечала прежде всего интересам Золотой Орды. Стержень ханской политики автор видит в следующем: "Стратегической целью ордынских правителей являлось недопущение необратимой политической централизации в масштабах Северо-Восточной Руси. При этом в тактических целях (увеличение размеров дани, противостояние экспансии Литвы и т.д.) они готовы были допустить определенную военно-административную консолидацию Северо-Восточной Руси под эгидой "благонадежного" князя-порученца".

Наиболее подходящими кандидатами на роль "благонадежных" князей оказались московские Даниловичи. Особо важную роль сыграла заинтересованность Орды в мирных отношениях с Литвой, под чьей властью находилась значительная часть русских территорий. В условиях политической консолидации в Восточной Европе "Орда стремилась... воспрепятствовать ее (Литвы) сближению с Польшей и христианскими правителями Прибалтики. Важная роль в этой игре отводилась политическим лидерам Северо-Восточной Руси". Место такого лидера в западной политике Орды сумели занять удачливые и дальновидные князья Москвы.

В литературе распространено мнение о князьях Москвы как о "подручниках" золотоордынских ханов. Вот мнение автора о деятельности Ивана Калиты, третьего князя из московского дома: "В этот период экономическое возрождение Северо-Восточной Руси, ее политическая стабильность отвечали стратегическим интересам Орды. Но, служа Орде, князь Иван служил Руси. И, служа Руси, он должен был служить Орде..."

Особо привлекательной в наше время стала выглядеть теория о поддержке московских правителей Русской Церковью, благодаря которой Москва смогла объединить русские земли и сбросить татарское иго. Перенос резиденции русских митрополитов в Москву принес городу, безусловно, огромные дивиденды. Однако, как полагает наш автор, окончательный переезд митрополита в Москву относится лишь ко второй половине XIV века: "Страннический образ жизни митрополитов Петра, Феогноста, а поначалу и Алексея убедительно свидетельствует о том, что роль Москвы как церковной столицы окончательно определилась лишь тогда, когда окончательно определилась ее роль как столицы светской". Тезис о поддержке церковью политики Даниловичей подвергается критике: "Прямое содействие митрополитов московским князьям допускалось лишь там, где оно отвечало интересам и задачам кафедры".

Отношения Москвы с богатым вечевым Новгородом занимают в книге особое место. Ордынская дань, которую собирали с вечевого города великие князья, исчислялась более чем внушительной суммой. И новгородская поддержка значила в межкняжеской борьбе очень многое. Московская "политика гибкого компромисса" по отношению к Новгороду позволяла Москве "переигрывать" Тверь и поддерживать хорошие отношения с богатым северным городом.

В монографии тщательно разработана тема идейного обоснования политики московских правителей. "Центральной темой московских книжников времен Ивана Калиты стала тема богоизбранности Москвы и московской династии". От идеи богоизбранности был перекинут мост к идее грядущего освобождения Руси от татаро-монгольского ига: "Тема богоизбранности являлась парафразой темы "Божией милости". На смену безысходной философии "гнева Божиего" пришла более оптимистическая вера в то, что Москва заслужила "Божию милость", а значит, близок и конец эпохе "насилия поганых".

Весьма оригинален подход Борисова к данным летописей и других источников. Ученый исходил из того, что идеологическая основа политики московских князей выражалась через понятные для средневекового человека символы. Это названия и даты освящения новых церквей, праздники, к которым были приурочены важные мероприятия, библейские образы и идеи в сочинениях московских книжников. Такой подход, наряду с тщательным изучением традиционной фактологии летописей и житий святых, позволил сделать ряд важных и принципиально новых выводов.

Монография Н.С, Борисова интересна прежде всего новизной идей автора, одного из ведущих специалистов по русской средневековой истории. Это серьезное, глубокое исследование представляет собой, безусловно, новый этап в изучении политической истории Московского княжества и Руси конца XIII - первой половины XIV века.