Ускользающий Битов

27 мая исполняется 70 лет со дня рождения ведущего русского прозаика Андрея Георгиевича Битова. Автор «Пушкинского дома», «Оглашенных», «Улетающего Монахова» и многих других произведений обладает уникальной писательской манерой и взглядом на мир. Все его книги – неожиданны, неповторимы и радикально не похожи на творчество кого бы то ни было. В преддверии юбилея писатели и поэты разных поколений высказались о том, какую роль, по их мнению, играет Андрей Георгиевич Битов в современной русской литературе.

Василий Аксенов, прозаик

Я очень высоко ценю Андрея и как писателя, и как человека, и вообще у нас с ним в течение всей жизни происходит перемежающаяся духовная близость┘ Ценю его как романиста и эссеиста. Это большой писатель. Очень ценю его участие в альманахе «Метрополь». Мы вместе прошли через эти трудные времена, и его позиция всегда была безупречной.

Дмитрий Быков, поэт, прозаик, публицист

Не из желания соригинальничать, а от недоумения по поводу того, что на эту тему так редко кто-то высказывается, я хочу обратить внимание на скупость и пластичность языка Андрея Битова. В то время как все говорят о нем как о представителе интеллектуальной прозы, я хочу сказать о его описательном мастерстве. Его язык невероятно пластичен и при этом предельно скуп и точен. Буквально одним штрихом он может описать человека или пейзаж. Особенно это заметно при рассказе о чужой стране. Как, например, в «Новых сведениях о человеке». Я могу не соглашаться с какими-то его выводами, с его позицией, но когда я читаю в его произведениях описания пейзажей – скажем, дачных, – я узнаю в них свои собственные впечатления.

Он предельно точно выбирает своим персонажам имена – Леву Одоевцева не могли звать никак иначе! Кроме того, Битов большой мастер диалога. Он мог бы быть отличным драматургом – это видно хотя бы по его сценарию «Заповедник». Хорошая проза, как здоровье, – когда она есть, ее не замечаешь. Видимо, поэтому не часто говорят о том, какой удивительный Битов прозаик, как он мастерски владеет языком.

Александр Кабаков, прозаик

Битов – это очень, очень крупный писатель. Один из крупнейших прозаиков современности. К сожалению, меня с ним не связывают ни дружеские отношения, ни творческие... Но я могу смело сказать, что Андрей Георгиевич едва ли не крупнейший писатель своего поколения.

Анатолий Королев, прозаик

Андрей Георгиевич для меня – фигура № 1 долгие годы. Я вырос на его книгах и как школьник, и как студент филологического факультета. Самым большим романом для меня остается «Пушкинский дом» – книга, которую я люблю иногда перечитывать. Она сохраняет свою актуальность, хотя и написана почти 30 лет назад.

Сам образ Андрея пленителен для нашей литературы: рафинированный эстет и одновременно философ. Мне нравится его идея о том, что произведения не пишутся, а возникают из молчания. И это удивительное молчание: из него возникают прекрасные тексты. Недавно я был у Андрея дома и обратил внимание, что окно на кухне плотно задернуто шторой. На мой вопрос, почему Битов подошел к окну и отодвинул штору – там сияла огромная неоновая надпись «Брюки» на магазине напротив. «Невозможно стало пить кофе», – вздохнул Андрей. Вот насколько Битов чувствителен к слову.

Кроме того, он очень креативный человек: вспомним хотя бы его идею памятника зайцу, который перебежал дорогу Пушкину, едущему из Михайловского в Петербург. Таким образом заяц заставил суеверного поэта повернуть назад и спас от участи декабристов. Я думаю, что, если бы этот заяц был способен к реинкарнации, он воплотился бы именно в Андрея Битова – писателя, бесконечно влюбленного в Пушкина.

Станислав Лесневский, критик, литературовед

Так случилось, что я был, вероятно, первым редактором Андрея Битова. Я работал в журнале «Юность», где шла его дебютная повесть «Такое долгое детство». Я ездил к нему в Петербург, где он тогда жил, и это очень приятные воспоминания. В моей жизни Андрей Битов присутствует постоянно. Время от времени я обращаюсь к нему – или в связи с Пушкиным, или в связи с судьбой Петербурга, или просто по литературным делам. Это замечательный писатель, мыслитель и чрезвычайно интересный человек, без которого трудно представить литературную жизнь последних десятилетий.

Битов – писатель очень своеобразный: он живет внутри великих литературных мифов, легенд, которые, как считал Гоголь, иногда более значимы для нас, чем реальные факты и события. Поселившись внутри этих мифов, Битов творит их на наших глазах, продолжая в бесконечность┘ Кроме того, это удивительный художник, обладающий зорким писательским взглядом, точностью письма, ироничностью, которая неотделима от его лиризма, и большим мастерством сюжетосложения, без чего нет прозы. Он именно прозаик, а то, в чем он остается поэтом, лишь обогащает его прозу. Это глубоко мыслящий человек, и мысль Андрея Битова сопровождает нас постоянно. Как говорили в старину, это один из умнейших людей в России. Вместе с тем у Битова огромное обаяние, а мы знаем очень крупных писателей, которые, обладая подлинным талантом, не имеют очарования. Сочетанием ума, искусства и поэзии Андрей Битов стал властителем наших дум и чувств.

Олеся Николаева, поэт

Меня с Андреем Георгиевичем связывает давняя дружба. Мы с ним знакомы с моих 16 лет. Я тогда училась в 10-м классе, а он написал свои «Уроки Армении». Их напечатал мой отец – Александр Николаев в журнале «Дружба народов». Он привел Андрея Георгиевича к нам в дом – я читала ему свои стихи, а он дал мне рукопись «Пушкинского дома», который тогда еще не был напечатан. И сейчас Битов – свой человек в моем доме. С ним дружат мой муж, мои дети. И все свои новые книги он мне подписывает: «Брат Андрей». Мы ведь с ним много путешествовали вместе. Очень мне запомнилась поездка в далекий скит, вместе с монахами, на машине, которая все время ломалась... По впечатлениям этой поездки Андрей Георгиевич потом написал книгу «Человек в пейзаже», только вместо монаха, который ехал с нами, там – иконописец... А потом мы с ним же и со многими авторами «Нового мира» на огромном корабле совершили тур по Средиземному морю – были в Израиле, Греции, Турции, Египте...

Андрей Битов – не просто писатель, он человек, который играет роль своеобразных творческих дрожжей. Все, кто с ним общается, тоже становятся писателями. Андрей Георгиевич буквально наэлектризован творчеством, и этот его заряд передается тем, кто оказывается рядом с ним, – у них тоже рождаются творческие идеи. Я это не раз проверяла на себе...

Без Битова невозможно представить современную русскую литературу. У него огромный потенциал классика и свое специфическое место. Это фантастический мастер, обладающий уникальным чутьем, пониманием литературы и остроумным, неожиданным взглядом. Он уникальным образом умеет из ничего делать нечто – писать на первый взгляд ни о чем и делать из этого событие литературы. Его относят к писателям-шестидесятникам, но он не укладывается ни в какие рамки. Это писатель-метафизик, у которого бывают невероятные мистические прозрения. В нем непостижимым образом сходятся антагонистические стихи. Четкий аналитический ум в нем сочетается с удивительной детскостью, легкостью на подъем и какой-то нелепостью. Говоря о Битове, я вспоминаю фразу Сковороды: «Мир ловил меня, но не поймал». Андрей Георгиевич такой же неуловимый, ускользающий...

Захар Прилепин, прозаик

Битов – живой классик. Я прочел «Человек в пейзаже» – и это было для меня открытием. Все его книги – лирика.

Валерия Пустовая, литературный критик

Андрей Битов – это отечественный интеллектуал, интеллектуал в том смысле, до которого иным «новым интеллектуалам» еще расти и расти. Кстати, в четвертом номере журнала «Октябрь» – к юбилею писателя – опубликовано его эссе «Дуэль Лермонтова и Пушкина» и исследование четырех отечественных и зарубежных филологов о нем.

Сергей Шаргунов, прозаик

Битов раздвоен. Бегство от мира и любовь к миру – две стороны его таланта. Жаркая волна искренности накатывает на эстетскую, идеально отстроенную дамбу стиля. Битов – это путь вина и путь молока, два пути, протекающих одновременно и волшебно. Грубо говоря, как если бы смешали Бродского и Окуджаву.

Битов – стилист. В его художественной родословной проглядывает Набоков. Однако этот стиль не самодоволен, не самодостаточен. Да, Битов весь в стремлении к чистой форме, обороняющей от бренной мути зеленой и мещанской чуши собачьей. В книгах Битова – экзистенциальная начинка (и в «Пушкинском доме», и в «Улетающем Монахове»), пропаганда одиночества и игнорирования реальности, благодаря чему можно остаться честным и свободным.

Но, как бы Битов ни выделялся среди шестидесятников, экзистенциализм у него все равно не злой, не холодный, а позитивный. Отчуждаясь от окрестностей, он, тем не менее, очаровывает демократичным горением. Его страсть не в эскапизме, а в том, чтобы, защитившись от разъедающей суеты, жалеть, возвышать и очеловечивать человека, не боясь подчас газетного жанра. Битов – милосерд и даже социалистично «ответственно милосерд», что сквозит в серии его экологических текстов (например, «Человек в пейзаже»).

Вообще же я благодарен Андрею Битову и за его книги, и за то, что он в свое время добрым словом отметил мою повесть «Ура!».