Андрей Мартынов Бытует мнение, что история не терпит сослагательного наклонения. Действительно, многие исторические процессы довольно быстро достигали «точки невозврата» и становились необратимыми. Так, Гражданская война в США была предрешена еще в 1857 году, когда совокупность целого ряда экономических (кризис) и политических (жесткая политика южных штатов в отношении центра) причин запустила механизм, в результате действия которого четыре года спустя загремят артиллерийские выстрелы по форту Самтер, ознаменовавшие ее начало.
Но нередко, казалось бы, неизбежное событие оказывалось следствием случайностей. Так происходит с отдельной личностью, которая волею судьбы попадает в тот или иной лагерь. Например, красный командир Василий Чапаев до прихода к власти большевиков служил в корниловских ударных частях, а будущий маршал Леонид Говоров, воевавший подпоручиком в колчаковской армии, возможно, дрался с Чапаевым. Там же, кстати, адъютантом генерала Михаила Дитерихса был будущий лидер коммунистической Чехословакии поручик Людвик Свобода и, может быть, другой маршал – Родион Малиновский. Следует отметить, что эта тенденция хорошо отражена в современной литературе. В романе Георгия Владимова «Генерал и его армия» главный герой командарм Фотий Кобрисов, бывший некогда юнкером Петергофской школы прапорщиков, лишь по счастливой случайности не оказывается в группе друзей, ехавших в Петроград для охраны Временного правительства. Тогда «отъехавшим надлежало всего несколько дней отстоять в карауле у Зимнего и вернуться. Не вернулся никто».
Подобная случайность прослеживается и в отношении групп людей. Что произошло, если бы депутат Госдумы Александр Бубликов, присланный еще даже не Временным правительством, а всего лишь Временным комитетом Государственной думы (то есть до отречения императора Николая II) получил отпор от сотрудников железнодорожных телеграфистов, не пожелавших отправлять его сообщение об узурпации власти группой депутатов? Почти по теории Льва Толстого: войны не было бы, если бы все военнослужащие отказались воевать.
Впрочем, отмеченный выше на примере американской истории детерминизм был и у нас.
Так, своевременно проведенная Александром Колчаком мобилизация предотвратила бы разгром его войск и последующего столь трагического их исхода в Китай, описанного множеством мемуаристов, в частности прозаиком Всеволодом Ивановым.
Дело в том, что созданная на добровольческой основе (следствие политики Бубликова и его коллег из Временного правительства) армия белых численно уступала вооруженным силам большевиков, довольно быстро перешедших на мобилизационную систему комплектования. Колчак ее тоже начал, но лишь весной 1919 года. В то же время красные организовали первый призыв 12 июня 1918 года. Отставание по времени усугублялось еще и скромными по численности мобилизационными ресурсами белогвардейцев по сравнению с аналогичными ресурсами коммунистов.
Думается, это и было основной причиной поражения белых (и не только в Сибири, но и на других фронтах), а не предательская политика союзников (и в первую очередь чехословаков), о которой вспоминал Иванов, или нередко довольно скромные полководческие успехи Василия Чапаева и других красных командиров.
Или все-таки роковая случайность?
Почти по Александру Блоку:
Жизнь – без начала и конца.
Нас всех подстерегает случай.
Над нами – сумрак неминучий,
Иль ясность божьего лица.
Дарья Гармоненко 