Виктор Черненко С творчеством Юрия Коваля я познакомился в школьные годы, прочитав повести о «деревенском детективе» Васе Куролесове. В более взрослом возрасте я прочел и другие книги Коваля, но самыми яркими впечатлениями для меня так и остались «Приключения Васи Куролесова» и «Пять похищенных монахов». «Магический реализм» кажется достаточно слабым термином для творчества Коваля – магическое чувство реальности составляет саму природу текста, не только на сюжетном, но, кажется, и на языковом уровне тоже. Во всяком случае, разнообразные речевые обороты персонажей типа «жду ответа, как космонавта ракета» помню до сих пор.
Хочется принести запоздалую читательскую благодарность периферийным позднесоветским издательствам. В них было можно напечатать то, что в «центре» было еще под негласным запретом. В частности, сборник рассказов и фельетонов Михаила Булгакова, выпущенный в перестроечные годы белорусским издательством «Мастацкая літаратура», был для меня открытием «малых жанров». История о человеке, решившем получить образование путем заучивания подряд статей из энциклопедии или о похождениях героев «Мертвых душ» в советской России 20-х годов, не уступают по мастерству описания повседневности абсурда рассказам Зощенко или записным книжкам Ильфа.
Что касается читательских открытий, не могу не вспомнить прозу Василя Быкова. Слово, чуждое всему тогдашнему искусству о войне, да и самому военному дискурсу, сформированному в поле зрелого брежневского госкапитализма, главным выразителем которого являлись массовые бетонные монументы, до сих пор стоящие в любом населенном пункте бывшего Советского Союза. Война как жуткий карнавал или, наоборот, как монотонный тяжелый труд, в который смысл вносится только подвигом, который останется не известным никому, кроме совершающего его, – такое описание войны я впервые встретил именно у Быкова.
Александр Шарковский 
