Станислав Минин. На минувшей неделе, 12 октября, Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет (ПСТГУ) провел в агентстве РИА Новости пресс-конференцию на тему «Теология в светских государствах Европы – информация из первых рук». С прессой общались профессора теологии из-за рубежа: немцы Вальтер Ойлер и Карл-Христиан Фельми, ирландец Брендан Лихи и болгарин Ангел Николов. Они критиковали академиков РАН, написавших письмо президенту Владимиру Путину, и называли поднятые российскими учеными проблемы «непонятными».
Например, Вальтер Ойлер и вовсе удивился, что «такое письмо написали ученые». Оказывается, между догматичностью богословия и принципом научности нет противоречий, ведь теологи используют в своих исследованиях научные методы и готовы к диалогу с неверующими. То есть теология – наука, а российские академики этого просто не понимают.
Однако похоже, что зарубежные гости пускают нам пыль в глаза, поддерживая в этом нелегком деле российских критиков «письма десяти». Нас, в частности, убеждают в том, что богословие – наука, ибо оно систематично. А это «критерий научности». Однако если елка зеленая, то это вовсе не означает, что все зеленые предметы – это елки. Если мы раскроем «Божественную комедию» Данте Алигьери, то построения великого итальянца повергнут нас в изумление. Они предельно систематичны! Но никому же не придет в голову сказать, что это научная картина мира.
Догматичность и научность совершенно несовместимы. Основными свойствами науки, напрочь отсутствующими у богословия, являются эксперимент, критика и пересмотр собственных оснований. Современный богослов может быть большим докой в кибернетике, математике, теории информации или семиотике, может даже написать учебник по логике для светских вузов. Но он никогда не станет пересматривать ни догмат о Троице, ни догмат о двух природах во Христе. Выдающийся богослов Фома Аквинский был прекрасным логиком. Но ученым в современном смысле этого слова его называть не приходится.
Защитники «научности» богословия подчас упрекают ученых в том, что и естественные науки якобы не свободны от догм – теорий, которые «принимаются на веру». Однако научная парадигма – не догма. Когда теория способна объяснить все известные науке факты и оставляет при этом поле для дальнейших исследований, ее принимают в качестве парадигмы. Это своего рода печка, от которой ученые договариваются временно плясать, – чтобы наука не стояла на месте. Как только накапливается критическая масса фактов, которые эта теория не может объяснить, печку меняют на новую, более совершенную модель.
Конечно, и ученые небезгрешны. Среди них хватает консерваторов, не способных приспособиться к новым реалиям и цепляющихся за старые теории, как за спасательный круг. Но это рабочие моменты, о догматичности науки вовсе не свидетельствующие.
Западные теологи, приглашенные ПСТГУ в Москву, в один голос заявляют, что подготовка богословов в светских вузах – совершенно нормальная практика в цивилизованных странах. Это так, но на Западе такая традиция существует со времен Средневековья, тогда как в России светские университеты не готовили теологов никогда. Но оставим в стороне историю. Можно понять, когда государство хочет поставить богословское образование и подготовку священнослужителей под контроль. Когда Министерство образования утверждает госстандарт по теологии и выдает новоиспеченным богословам дипломы гособразца. Но такой диплом не делает богослова ученым!
Возможно, теологию стоит преподавать в светских вузах. Она не повредила бы философам, культурологам, религиоведам – как часть комплексного гуманитарного образования наряду с философией, этикой и эстетикой. Знания всякие нужны. Однако далеко не все знания научны.
