Островок музыки и смыслов

Апрель-намек, апрель-обещание… Фото Евгения Никитина

Когда нам предлагают назвать женщину-поэта, мы буквально взрываемся громкими именами: Плат, Цветаева, Дикинсон. Женщина-ученый, женщина-астронавт – все это теперь в порядке вещей. Но попробуйте назвать женщину-мыслителя. Поколебавшись, кто-то предложит Симону де Бовуар, иной – Аполлинарию Суслову. Назовут и Лу Саломе, Зинаиду Миркину. Думается, Ольга Балла принадлежит именно к этой редкой категории – перед нами созерцатель и аналитик внутренней жизни. Сама она видит гендерный подход в таком случае узким, однако, несмотря на завоевания прогресса, мы все еще относимся к философским притязаниям женщины с удивлением. Но все равно кому-то приходится быть первым.

Уже стало традицией, что каждый год литературный критик и обозреватель Ольга Балла издает своеобразный дневник, посвященный ее текущим наблюдениям – «Дикоросль». Примерно по листку на каждый день года, по одной важной – или мимолетной – мысли для каждого из нас. В эпоху соцсетей фактом публикации дневника в процессе его ведения уже никого не удивишь; публикуют и телеграм-посты, и письма, и черновики – и не в качестве архивного наследия, как мы консервативно привыкли, а прямо здесь и сейчас. Помню, как поразили меня в юности дневники ректора Литинститута Сергея Есина, продающиеся в виде очередного тома на лотке, – и тут же продолжаемые им. Еще и почва не остыла, а уже опубликован по горячим следам ее слепок, не есть ли в этом нечто даже противоестественное, учитывая само назначение дневника? Как показало время, эта тенденция только укрепилась. Однако «Дикоросль» – не совсем хроника происшествий или эмоциональный кондуит. Напротив, меньше всего здесь новостной ленты. Ирония в том, что мотив для как можно скорейшего прочтения этой книги – именно жгучее любопытство относительно мнения мудрого и адекватного (а какая это редкость нынче!) современника о происходящем.

Итак, нами движет желание вычитать из свидетельства очевидца, что происходит, что было, что будет, чем сердце успокоится, как можно об этом говорить, как правильно начать. Это похоже на читательское гадание на зеркале, только в роли ответчика – книга. 2023 год – возможно, у нас нет еще подходящих названий для того, что он принес, и читатели разделились на два типа. Первый принял молчаливое решение жить так, словно ничего особенного не происходит; второй же – напротив, уже перекроил падающую на него со стены карту полушарий, как юная Генриетта из цветаевской поэмы. Порой задаешь классический вопрос: «Один ли фильм мы смотрим?» Вот как раз поиск состояния относительного равновесия, укладывание реальности в приемлемые слова и формы – главная задача и достижение заметок Ольги Анатольевны. «Выполнение обязанностей, при всей надуманности, в конечном счете, этих последних, держит жизнь, не дает ей расползаться. Не «содержание» жизни дают они, о нет! – а нечто куда более важное: форму, которая позволяет любым мыслимым содержаниям сбыться и удержаться».

Ольга Балла. Дикоросль-5: две тысячи двадцать третий.– Ганновер, Семь искусств, 2024. – 330 с.

Конечно, при желании можно найти в «Дикоросли» поддерживающую опору, моральное основание, «терапевтическое назначение». Но ценность ее не в этом – потому что она художественна, поэтические вкрапления делают книгу сборником почти восточной мудрости: «Надо ли говорить, что куда больше люблю я апрель-обещание, апрель-намек, апрель-задумчивость, чем крикливый май, в котором уже все сбылось – настолько, что уже не оставляет надежды (на что – на что? На невозможное, конечно же!), которой весь апрель переполнен, из которой он весь и состоит».

Считается, что «гибридный жанр» дневниковой эссеистики рожден из античной миниатюры. Сама я верю в его эпистолярный генезис. И здесь, в «Дикоросли»-2023, всплывают неожиданные стилевые и содержательные пересечения с письмами Марины Цветаевой к Анне Тесковой. Какая неожиданная аналогия: разница в сто лет, другой жанр, другая страна, все другое. И, однако, не есть ли и то, и это поэтический дневник, обращенный к одному или нескольким? Великая поэтесса прошлого приходит почти к тем же выводам: о преобладании обстоятельств в сложные исторические времена, когда даже большой человек – порой лишь маленький островок цветения, музыки и смыслов, поразительно не нужный собственным современникам. Внутренняя жизнь, возможно, и есть главная, но она параллельна внешней, и вторая может легко повредить первую… Удивительно видеть, как рождаются людские наблюдения в разные эпохи, словно идя по параллельным спиралям: видоизменяются жанры, язык, материальность, а суть сохраняется.