Виктор Литовкин
Снимок на крышке ракетной шахты – память на долгие годы. Фото автора
Подо мной на 30-метровой глубине «висит» под землей на специальных растяжках стотонная сигара «сотки», стратегической баллистической ракеты УР-100НУ, или, как ее еще называют на Западе, SS-19 Stiletto («Стилет») с шестью ядерными боеголовками индивидуального наведения. Мощностью по 0,750 мегатонны.
Ощущения от такого соседства, надо признаться, очень неприятные».
Так ровно 15 лет назад я начал свой репортаж в газете «Неделя» из 28-й Козельской гвардейской ракетной дивизии Ракетных войск стратегического назначения, расположенной на юге Калужской области, всего в 6 км от знаменитого монастыря Оптина Пустынь. Я писал тогда, что «если вспомнить, что в августе 45-го на Хиросиму была сброшена 20-килотонная бомба, которая погубила за раз более 500 тыс. мирных людей, то нетрудно подсчитать: на каждом «Стилете» по 225 таких «хиросим». И все они – тихо дремлют прямо под тобою. Ужас, да и только».
В том репортаже я немного слукавил, в чем и признался читателям. Стоял я на крышке не настоящей шахты с реальной стратегической ракетой, а на учебной, предназначенной для тренировок боевых расчетов. Там, конечно же, не было никаких ядерных зарядов. Но фантазия не отпускала, и ощущения были практически один к одному с теми, которые могли оказаться от реального соседства с ЯБЗ. Чувствовал я себя на той крышке крайне неуютно.
ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
И вот прошло 15 лет. Я снова в Козельске и вновь в 28-й дивизии. Что произошло за это время? Что изменилось? Как сложилась судьба тех людей, с которыми мы тогда встречались и о которых я потом писал в газете? Продолжают ли в дивизии служить, прервав на время свою монашескую жизнь, как это было тогда, будущие священники? Разрешают ли солдатам ходить в увольнение в оптинский монастырь, а его насельникам посещать соединение для духовного общения с воинами? Что произошло со сборными домами-коттеджами, которые возводились в гарнизоне по немецкому проекту и строительство которых пробил тогда для семей своих подчиненных недавно ушедший из дивизии на повышение во Владимирскую армию генерал-майор Василий Каравайцев? Район с этими одноэтажными домами люди потом называли «Каравайками». Разрешат ли мне опять постоять и сфотографироваться на крышке ракетной шахты? Пусть тоже не боевой, а учебной. И какая там будет ракета? «Сотка» («Стилет») или уже другая, новая, на которую перевооружается соединение? На все эти вопросы я получил ответы. О них чуть позже.
А по фотографии, которую вы видите на этой странице, уже ясно, что сфотографироваться на крышке ракетной шахты, тоже учебной, мне, как и 15 лет назад, разрешили. Правда, тех ощущений, что владели мной в то время, я не испытал. Может, из-за возраста. Может, по какой-то другой причине. Но самое грустное, что тех людей, с которыми познакомился тогда, в Козельске уже не застал.
Командир 28-й дивизии гвардии полковник Сергей Каракаев, с которыми мы тогда встречались и который мне рассказывал о своем соединении и о задачах, которые оно выполняет, стал командующим Ракетными войсками стратегического назначения, генерал-полковником. Мы с ним иногда встречаемся, но не в Козельске.
Командир одного из полков соединения гвардии подполковник Андрей Морозов, с которым мы тогда познакомились в позиционном районе его части и кто вспоминал в разговоре со мной о своей поездке в США, на американскую авиабазу «Мальстрем», что в пустыне штата Монтана, где изучал организацию службы и быта заокеанских ракетчиков, сейчас полковник. Он является заместителем начальника Серпуховского филиала Военной академии РВСН имени Петра Великого. Генерал-майор Василий Каравайцев уже на пенсии. Но «Каравайки» стоят, там живут офицерские семьи и, как заметил мне один из их жителей – заместитель командира дивизии гвардии подполковник Алексей Зимин, очень доволен их комфортом. А кто-то когда-то утверждал, что эти коттеджи на суровой русской зиме не продержатся и пару лет.
Один из героев моей тогдашней публикации в газете «Неделя» гвардии майор Сергей Нелюбов – начальник отдела капитального строительства дивизии – бегун на сверхдлинные марафонские дистанции (Москва–Берлин и обратно), а заодно краевед и страстный собиратель русских колоколов, ботал, колокольцев, бубенцов и бубенчиков, проживавший в одном из домов «Караваек», уволился в запас и переехал на новое место жительства. Да и монашеский взвод, который когда-то благословлял на ратную службу Патриарх всея Руси Алексий II, тоже уже не существует. Те ребята, с которыми мы были знакомы – сержант Дмитрий Новаковский, рядовые Павел Поляков и Павел Голенецкий, – естественно, давно уволились в запас и служат на другом поприще. Не знаю, на церковном или нет. Этого мне в соединении никто сказать не смог. Правда, молельная комната, которую они тогда обустроили в одной из казарм, до сих пор существует, и ее посещают те, кому это нужно.
Не прерываются связи соединения и с монахами Оптиной Пустыни. Ефрейтор Евгений Симоненков, рядовые Алексей Бунаков и Данила Фролов говорили мне, что по выходным они иногда посещают монастырь, а оптинский иеромонах Силуан частый гость в казармах. Организована в дивизии возможность для солдат связаться со своими родными по Skype. Компьютеры установлены в Доме культуры, и в свободное от службы время человек может зайти туда, вызвать кого-либо из родителей или знакомых на переговоры. Так получилось, что когда мы с заместителем командира дивизии гвардии подполковником Зиминым пришли в Дом культуры, со своей мамой Светланой Валентиновной в этот момент разговаривал ее сын – призванный пару месяцев тому назад в армию рядовой Александр Галкин.
Светлана Валентиновна сказала мне, что они уже не первый раз говорят по видеосвязи с сыном. А Саша – студент математического факультета Тверского госуниверситета – взял академический отпуск, чтобы отслужить в армии, а потом продолжить образование.
– Вот такой поступок, – сказала она. – И я его одобряю.
Но главное, что произошло и происходит в жизни прославленного гвардейского соединения, – это его перевооружение на новый перспективный твердотопливный шахтный ракетный комплекс с разделяющимися головными частями индивидуального наведения (РГЧ ИН) 15П165-М1 «Ярс», созданный в Московском институте теплотехники под руководством академика Юрия Соломонова. Его подвижный грунтовой вариант РС-24, или SS-29 по западной классификации, стоит на вооружении в Тейковской ракетной дивизии (Ивановская область). По сообщениям из открытой печати, там на сегодняшний день 18 автономных пусковых установок «Ярс» (два полка или шесть дивизионов).
А в Козельской ракетной из 60 шахт с 60 ракетами УР-100НУТТТХ и 360 разделяющимися ядерными боевыми блоками индивидуального наведения осталось только 20 «соток». 10 шахт уже взорвано, 20 – законсервировано, на 10 идут реконструкционные работы. На остальных несут боевое дежурство последние два полка со «Стилетами». Причина перевооружения, как знают многие специалисты, интересующиеся проблемами РВСН, проста – ракета, принятая на вооружение еще в декабре 1980 года, уже исчерпала все свои гарантийные и продленные сроки нахождения на боевом дежурстве и требует срочной замены.
У одного из бывших начальников Генерального штаба Вооруженных сил России, очень не любившего РВСН (не будем называть его фамилии), вообще была идея расформировать в числе других и Козельскую дивизию. Но спас соединение президент России Владимир Путин, который посчитал, что в наше сложное время торопиться с инициативным сокращением ракетного потенциала страны, который обеспечивает ей суверенитет и безопасность, не стоит. По его решению, в Украине было закуплено 32 ракеты УР-100НУТТХ, которые хранились там на арсенале и никогда не были заправлены топливом и окислителем, не стояли на боевом дежурстве. Все это помогло 28-й гвардейской продолжить свое существование. Сохранило ее боевой коллектив, вселило в людей уверенность в том, что их судьба и профессионализм остаются очень важными для нашей страны.
СТАЛЬНОЙ СТАКАН «СОТКИ»
На площадке, где я побывал и где идет реконструкция старого позиционного района и создание нового, кипит работа. Над одной из шахт стоит огромный мостовой кран козлового типа. Он только-только вытащил из земли, с глубины в 30 метров часть пускового стакана ракеты – массивный стальной цилиндр, где толщина стенки доходит до полуметра. На ней свежие отметины от газового резака. Видимо, без этого достать часть стакана не было никакой возможности.
Смотришь на это сооружение и думаешь – какие огромные деньги, какой неподъемный труд и какая незаурядная конструкторская мысль были потрачены на то, чтобы 100-тонная ракета была в полной безопасности. Даже во время ядерного удара по крышке шахты или рядом с ней. А потом смогла беспрепятственно взлететь и уйти за тысячи километров туда, куда пошлет ее дежурный пусковой расчет.
В нескольких десятках метров от шахты, из который вытянули пусковой стакан, расположена закрытая синей пленкой от солнца и дождей другая шахта, где в глубине трудятся сварщики. На ней сохранилась, откинутая в сторону, как при старте ракеты, стальная крышка. Вспоминаю, как ракетчики учили меня отличать на фотографиях свою и американскую шахту.
– У нас при пуске ракеты крышка отбрасывается назад, как у чемодана, у них – отъезжает по рельсам в сторону.
– Сколько весит наша крышка? – спрашиваю у заместителя командира Козельской дивизии по вооружению гвардии полковника Алексея Ложки.
– Около тысячи тонн, – ответил он. – Если точнее – 950.
– Новый ракетный комплекс, на который перевооружается наша дивизия, – рассказывает мне полковник, – имеет очень много преимуществ по сравнению с предыдущим. Его технические характеристики полностью соответствуют тем требованиям, которые сегодня предъявляются таким системам. И по защищенности, и по эксплуатации. Ракета способна преодолеть все системы ПРО.
– Как вы видите, – говорит Алексей Ложка, – боевое строительство – в активной фазе, все намеченные сроки и графики выполняются. Параллельно со строительством личный состав полка проходит обучение работе на новом комплексе, одновременно контролирует ход работ, проходит на стройке реальную практику, заодно и специальную подготовку, изучает тактико-технические характеристики комплекса и готовится к несению боевого дежурства.
– Когда должно быть закончено строительство? – спрашиваю я у полковника.
Он отвечает, что это закрытая информация. Но я вспоминаю, что командующий РВСН в прошлом году в своем интервью «НВО» говорил, что перевооружение Козельской и Новосибирской ракетных дивизий должно быть закончено к началу 2015 года. Полковник пожимает плечами. Не подтверждает и не опровергает моих предположений.
– Сроки поставлены Верховным главнокомандующим, – говорит он, – и боевое строительство будет закончено вовремя.
– Можно назвать, сколько ракет тут будет стоять на боевом дежурстве? – «достаю» я офицера своими расспросами. – Ведь по договору СНВ эта информация должна быть открыта.
– В полку 10 ракет – 10 «Ярсов», – говорит заместитель командира соединения. – В перспективе у нас будет три ракетных полка – 30 ракетных комплексов. «Сотки» – оружие надежное, но находится за пределами гарантийных сроков нахождения на боевой дежурстве.
– Когда последний раз проверялась их надежность?
– Проверки и испытания различных систем ракеты, как и их пуски, проводятся регулярно, в соответствии с установленными графиками. И никаких серьезных отклонений от заданных характеристик не обнаружено, – утверждает гвардии полковник.
Кстати, полтора месяца назад дивизию посещала инспекция США. Интересовалась ходом строительства новых боевых позиций, в рамках Договора СНВ осмотрели один из ракетных полков, наличие ракет в тех шахтах, которые они хотели проверить. Проверили и убедились, что их никто не обманывает.
РУКА НЕ ДРОГНЕТ
За два дня пребывания в дивизии мне довелось беседовать со многими ее офицерами, прапорщиками и солдатами. И, что удивительно и в то же время неудивительно, как и 15 лет назад, каждый из тех, кому я задавал не очень удобные вопросы, отвечал на них не задумываясь, не теряя ни секунды на какие-то сомнения.
В учебном классе, где шла подготовка к заступлению на боевое дежурство, я спросил у заместителя командира дивизиона гвардии майора Алексея Лентяева, если ли разница между учебным и боевым сигналом на пуск ракеты? Мне казалось, что расчеты тренируют не различать боевой и учебный пуск, чтобы у дежурной смены пускового расчета, находящейся под землей на глубине 30 с лишним метров, в решающий момент не возникало сомнений – поворачивать ключ на старт или нет. Оказалось, что я ошибался. Разница есть. И дежурный расчет всегда знает, это учебная тревога или боевая. И тем не менее, как сказал мне Алексей, его рука не дрогнет, если потребуется повернуть ключ и нажать клавишу пуска.
Не дрогнет рука и у его напарника по дежурству под землей – у гвардии лейтенанта Кирилла Курилова. Об этом заявил мне сам молодой офицер. Курилов прослужил в дивизии всего год после выпуска из училища. Провел на боевом дежурстве под землей только 97 суток. У его старшего товарища и начальника стаж посолиднее – 8 лет боевого дежурства и примерно 945 суток под землей. Впрочем, как сказал мне Алексей Лентяев, они не летчики и часов налета, как и суток, проведенных на боевом дежурстве, не считают. У ракетчиков это не принято. Арифметикой офицеры занялись только по моей просьбе.
Расчет простой. В году примерно 110 суток боевого дежурства, помножьте на восемь лет, которые прослужил в части Лентяев, и получите искомый результат. С тем или иным допуском. А вообще, смеются офицеры, мы считаем не сутки, проведенные под землей, а километры, что проезжаем в лифте, который везет нас вниз на КП, а потом вверх, к солнцу. Если учесть, что глубина шахты с 12-этажный дом чуть больше 30 м, а во время дежурства приходится опускаться и подниматься раза три или четыре, то одно дежурство – это 240 м вертикальных путешествий. В год 110 суток, помноженные на 240 м, это 26,4 км. Теперь перемножайте эту цифру на количество лет под землей и получите искомый результат.
У командира ракетного полка гвардии полковника Виталия Яшкова такой километраж исчисляется длиной экватора. Он служит на ракетном комплексе УР-100НУТТТХ уже 20 лет. Сначала в Татищеве, под Саратовом, в Таманской дивизии. Затем, когда там «сотки» заменили на «Тополь-М», перебрался в Козельск. Сейчас вместе со своими подчиненными изучает новый комплекс. Говорит, что в плане боевого дежурства особых отличий нет, а вот для эксплуатационников различия существенные. Одна ракета – жидкостная, другая – твердотопливная. Отсюда и тонкости в работе на технике.
У гвардии прапорщика Владимира Кучера «подземный километраж» меньше, чем у Виталия Яшкова, но больше, чем у Алексея Лентяева. Прапорщик служит в армии 17 лет, хотя под землей всего 12. Правда, должностей сменил довольно много. Пару лет назад, когда бывший министр обороны ликвидировал должности прапорщиков и мичманов как класс, пришлось даже побывать старшиной. Но из армии уходить не стал. Даже несмотря на то что до сих пор не имеет квартиры – ни служебной, ни, естественно, собственной. Снимает комнату в городе, платит за нее 8 тыс. из получки в 54 тыс.
С квартирами в гарнизоне проблема. Как сетовали некоторые отставники, Департамент жилищного обеспечения Минобороны не торопится их отселять из военного городка. Около 300 семей стоят на очереди, в освободившиеся квартиры могли бы въехать семьи молодых офицеров, которые прибывают в часть. Но…
Командир 28-й гвардейской ракетной дивизии гвардии полковник Валерий Касьянов сказал мне, что командование соединения старается решить квартирную проблему. В последние три месяца распределено 40–50 квартир за пределами гарнизона. Хотя хотелось бы, конечно, чтобы их было больше. Стоит задача к концу года набрать 330 контрактников, она должна быть выполнена. 210 человек уже пришли служить по контракту. Нужно еще 120, а для них – жилье. Тем не менее в части есть 67 домов, два детских сада на 280 мест, своя котельная, два общежития, кто не хочет жить в них, может снимать квартиры. Конечно, по разрешению командира, так как проживание вне части влияет на боеготовность. И тем, кто снимает жилье, компенсируются затраты в размере 3–4 тыс. руб.
…Мне довелось познакомиться с теми, кто приходит в дивизию на смену ее ветеранам. Среди них офицерская семья гвардии лейтенантов Романовых. Александра и Дарьи. Окончили они Военный университет, факультет психологии. Александр в прошлом году, Дарья в этом. В январе у них была свадьба, и Дашу направили в Козельск, к мужу. Правда, служат они пока не по своей военной специальности. Он – заместитель командира группы охраны, она – начальник отделения регламента и ремонта средств связи. Живут в общежитии. Дивизия им нравится, хотя хочется, чтобы их знания и образование не пропали впустую.
Заместитель командира дивизии гвардии подполковник Алексей Зимин сказал мне, что сейчас пересматриваются штаты соединения. И в них обязательно будут должности психологов. Других кандидатов, кроме супругов Романовых, на них нет.
Козельск–Москва
Дарья Гармоненко 
