Сергей Казеннов
Бомбардировщики Ту-160 нужны не только для украшения авиасалонов.
Фото Виктора Мясникова
13 мая президент США Барак Обама направил Договор по СНВ, подписанный в Праге главами Российской Федерации и Соединенных Штатов Америки, для ратификации в Сенат. Из администрации президента РФ Дмитрия Медведева поступило сообщение о готовности провести ратификацию синхронно обеими сторонами. У нас в стране договор должен пройти одобрение обеих палат Федерального cобрания.
Как, в общем-то, и ожидалось, основная масса комментариев в связи с подписанием в Праге Россией и США Договора СНВ-3 касалась подсчетов балансов и дисбалансов, уровней и подуровней, что-кто-кому-как сдал и получил взамен. Мы хотели бы нарушить эту линию и обозначить ряд важных, на наш взгляд, моментов и возможных последствий «Пражской весны», выходящих за рамки традиционных выкладок.
Перечислим те из них, которые считаем главными. Первое. Договор фактически подвел черту под прежним «эпохальным» партнерством двух сверхдержав биполярного мира, стержнем которого были отношения (да, конфронтационные) в области стратегических вооружений. Что придет им на смену (или в наших отношениях образуется тревожный вакуум), – пока неясно. Очевидно иное – у США и РФ остались возможности, но исчез полностью смысл уничтожать друг друга. Одна из сверхдержав при этом, наконец, призналась в своей геополитической вторичности. Второе. В Праге номинально был дан старт «глобальному ядерному разоружению». Старт невнятный, возможно, несвоевременный, похожий скорее на запланированный фальстарт, но в данный момент вполне выполнивший свои пиар-функции. Третье. В ходе разработки и подписания Договора СНВ-3 произошла окончательная (и скорее всего бесповоротная) договорно-правовая «расстыковка» проблем СНВ и ПРО.
Теперь каждая из них пойдет своей дорогой, будет жить по своим законам, это достаточно опасно, но, видимо, неизбежно.
Таким образом, Договор СНВ-3 имеет не только двустороннее значение и не только в военно-стратегической сфере, он крайне важен и в иных своих ипостасях. Недаром его разработка и подписание были вмонтированы в Пражскую инициативу президента США Барака Обамы как приглашение мирового сообщества к глубоким и многосторонним сокращениям ядерного оружия. И как всегда, США попытались совместить «вкусное с полезным». Особо подчеркнем, что обратная сторона предложенных в Праге глобальных сокращений – рост значения стратегических неядерных вооружений, где США, по сути, являются на сегодня монополистом. Что, кстати, и делает Вашингтон столь решительным в борьбе за безъядерный мир, ничем при этом не рискуя.
РОССИЙСКАЯ ПРОБЛЕМАТИКА ДОГОВОРА
Что касается России, то можно сказать, что, подписав СНВ-3, она в ее нынешнем состоянии, в общем-то, ничего не теряет. Предоставив Обаме в Праге возможность сполна реализовать свои превосходные данные публичного политика, играя, по сути, «вторым номером», Москва наверняка планирует получить определенные дивиденды в российско-американских отношениях. Ведь не нужно гадать, кому договор все же «нужнее» в данный момент. Успех, даже промежуточный, крайне важен для американского президента, за неимением побед на других фронтах: две войны и экономический кризис тяжким бременем лежат на его имидже. Стремление США придать Договору СНВ-3 больший вес в глазах мировой общественности явно на руку Москве. Перед Прагой Вашингтон старался не особенно наступать на «больные мозоли» Кремля, будь то проблемы внутренней или внешней политики. Наоборот, даже помогая России облачиться в вынутые на время из сундуков сверхдержавные одежки. Дело, однако, в том, что сегодня в двусторонних отношениях РФ и США на практике не слишком много «зацепок», реальных поводов для взаимного интереса и торга (а имеющиеся «зацепки», к сожалению, в большинстве со знаком минус). Тем более что и традиционная ракетно-ядерная повестка стратегического сдерживания перестает быть столь же животрепещущей, судьбоносной, как ранее. Имеется явный дефицит в новых наполнителях наших отношений, где Россия не выступала бы для США в качестве неравноправного партнера. Не нужно обманываться: мы сегодня в слишком разных весовых категориях на международной арене.
СНВ-3 внес ясность, причем окончательную, в очень важный вопрос. Нынешнее и прогнозируемое на обозримую перспективу состояние российско-американских отношений вовсе не предполагает осуществления прежнего взаимного ракетно-ядерного сдерживания. Если бы не это «обременение славным прошлым» и не внешний контекст (наши отношения развиваются не в «стерильной пробирке», у РФ и США имеются внешние обязательства, угрозы и вызовы), то Россия и США могли бы на двусторонней основе осуществлять сокращения в ракетно-ядерной сфере и глубже, без ущерба для своей взаимной безопасности. Россия и США действительно больше не враги, в хрущевской постановке вопроса «кто кого закопает», и это не агитка. Хотя, безусловно, даже партнерство предполагает возможность жесткого соперничества, хотя бы в силу различий двух стран в их географии и геополитике (другой вопрос, есть ли для этого у нынешней России силы и амбиции). И если не какие-то трудно мыслимые сегодня обстоятельства («мир сошел с ума»), то Москва и Вашингтон вряд ли когда-либо в будущем решатся осуществить коллективный ядерный суицид. И дело не в пресловутых «доверии и мерах доверия»: просто в этом нет никакого смысла, ни военного, ни экономического, ни даже идейного.
Именно с осознанием рудиментарного характера ядерного сдерживания, можно связать, и несколько вялое, в отличие от прошлых времен, обсуждение экспертным сообществом Договора СНВ-3 (а за океаном – и самой необходимости его заключения). Недаром в договоре имеется достаточно пространства, «люфта» для политических и иных толкований и трактовок количественных показателей, возвратных потенциалов, засчитываемых зарядов на носителях и т.д. – и это не вызывает прежних треволнений экспертного сообщества. Например, Россия скорее всего так и не «выберет» ныне установленные потолки по носителям, хотя бы с учетом сложностей с экономикой и ОПК, а в перспективе российские СЯС могут сократиться вдвое к нынешнему уровню и безо всякого СНВ-3.
ТРЕТЬЯ СТОРОНА
К сожалению, наш прогноз в отношении режима нераспространения ядерного оружия по планете не вполне благоприятен. Современный мир конфликтен, разновекторен по интересам, эгоистичен, радикализован. Для неустойчивого, запутанного состояния дел в сфере безопасности в условиях переходного миропорядка, в первую очередь на бывшей геостратегической периферии, имеется достаточно причин – и все они главные. Что и повышает риски ядерного распространения, расширения ядерного клуба. Развал биполярного мира, по-своему стабильного, с устоявшимися партнерским иерархиями и «зонтиками безопасности», привел к ведению игр «каждый за себя», с обзаведением соответствующим «страховым полисом», включая и ракетно-ядерный потенциал.
Попытка ускоренной глобализации, сшибка цивилизаций, в том числе с применением военной силы, а в этом лидируют как раз США, также провоцируют регионы и страны на обладание средствами «абсолютного» сдерживания (или, точнее, его иллюзии). Югославия, Афганистан, Ирак – кто следующий, думают они. Это не обязательно сотни и тысячи боеголовок, как в центральном противостоянии. В региональных силовых уравнениях для эффективного устрашения хватит и нескольких несовершенных боезарядов или, как в Северной Корее, даже намека на обладание ими. И договориться России и США по ядерной проблематике сегодня, на наш взгляд, куда проще, чем соперникам в ряде регионов. В этом плане мы не хотели бы переоценивать роль концепции многополярного мира как панацеи от всех бед: без появления новой модели поведения и отношений он станет, возможно, еще более конфронтационным, неуправляемым. Наконец, и это крайне опасно, всякого рода экстремистские, внесистемные, трансгосударственные силы стремятся максимально расширить свой арсенал влияния и воздействия, включая терроризм, в том числе и за счет асимметричных, неконвенциональных средств. Будет крайне сложно остановить расползание по миру ядерных технологий, тем более с учетом возможностей их конвертации в интересах оборонной сферы.
Будут ли инициативы Барака Обамы по многостороннему ядерному сокращению и нераспространению услышаны, приняты к действию? Например, с Великобританией и Францией особых проблем не ожидается, они никогда не играли центральную роль в ядерном сдерживании, и ныне не времена «неуправляемого» президента де Голля. А вот Китай вряд ли готов играть по этим правилам, как и Индия, Пакистан, тем более Израиль, демонстративно неприбывший на антиядерный саммит в Вашингтон. И пока будет существовать угроза всякого рода гуманитарных интервенций и «принуждений к демократии» со стороны тех же США, здесь мало что удастся добиться. Иными словами, Договор СНВ-3 вряд ли станет путеводной звездой для мирового сообщества, членов ядерного и околоядерного клубов, они не пойдут стройными рядами по мановению дирижерской палочки под крону безъядерного мира. По крайней мере пока сам мир серьезно не изменится. Да и двусторонние сокращения РФ и США по СНВ-3 не настолько ощутимы, чтобы использовать их в качестве штандарта для других. К тому же от Вашингтона традиционно ждут подвоха, политики двойного дна и двойных стандартов. Парадокс (или совсем не парадокс?), но ракетно-ядерные амбиции неких «возмутителей спокойствия» подпитывают и оправдывают устремления США в направлении ПРО. И так ли уж заинтересован Вашингтон, вне пиар-ходов, в «глобальном ядерном нуле»?
Поэтому сделаем еще один – не самый приятный вывод: усиление активности в области ПРО в мире в обозримой перспективе крайне вероятно, практически неизбежно. Даже сам Договор СНВ-3 может вызвать искушение не только не притормозить, но, наоборот, ускорить противоракетные программы. Мы очень скоро можем стать свидетелями масштабных мероприятий по созданию и развертыванию комплексной, эшелонированной, интероперабельной инфраструктуры ПРО в различных регионах, сферах, включая космическое пространство. И это наверняка будет делаться под эгидой все тех же США. Помимо чисто оборонной составляющей, сама идея ПРО превращается для США в мощный рычаг выстраивания и укрепления глобальных партнерских отношений при абсолютном собственном доминировании. Так что для американской стороны фактор ПРО отнюдь не сводится к пресловутым «антироссийским проискам», к «подкопу» под СНВ-3, он гораздо сложнее, «конспирологичнее».
КАМЕНЬ ПРЕТКНОВЕНИЯ
Как бы то ни было, но проблема ПРО еще очень долго будет омрачать как российско-американские отношения в целом, так и взаимодействие в собственно ракетно-ядерной сфере. Без нахождения приемлемого решения по данному вопросу невозможно снять остаточные подозрения в российско-американских отношениях на сегодняшнем этапе (партнерство Россия–США – это отнюдь не партнерство США–Великобритания). В экспертном сообществе понимают это и пытаются найти если не выход, то некий обходной маршрут. Например, с самого начала было ясно, что США не пойдут на увязку СНВ-3 с ПРО, что было бы вполне логично, но не вписывается в долговременные военно-политические планы США, а также послужило бы непреодолимым препятствием для ратификации договора в американском Сенате. Как понятно и то, что упоминание России о возможности скорректировать свой формат участия в СНВ-3 в зависимости от проблемы ПРО, разместить где-то в предполье Европы компенсирующие ракетные вооружения носит во многом дежурный характер, а при реализации данная инициатива способна произвести и обратный эффект. Хотя, например, США могли бы найти возможность сокращения своих усилий по ПРО как раз на самом (хотя бы психологически) чувствительном для России направлении – европейском. Причем сделать это без потерь для собственного имиджа в Восточной и тем более в Западной Европе. Но Вашингтон не делает этого и даже, как мы видим, педалирует процесс. Как бы то ни было, в результате безальтернативности ситуации для Москвы или «настойчивости» со стороны Вашингтона, но в Праге произошло знаменательное событие. Вне взаимных договорно-правовых обязательств оказались теснейшим, на самом деле, образом связанные между собой проблемы СНВ и ПРО. Хотя обсуждения этой стратегической пары будут безусловно продолжаться. Реально ли серьезно говорить о российско-американском партнерстве в области создания совместной ПРО? Это наверняка упрется в вопрос: «Против кого мы сегодня дружим?», что негативно повлияет на международную безопасность и стабильность, может оказаться не в интересах России. Если же, как это иногда в запале предлагают, «строить ПРО всем вместе», то для России это означает полную девальвацию ее ракетно-ядерного потенциала сдерживания, который, увы, ей еще может пригодиться на некоторых направлениях, тем более с учетом драматического положения дел в силах общего назначения.
СНВ-3 КАК ЗАЯВКА НА БОЛЬШЕЕ
Считается, что у США для России в обмен на проявленную договороспособность по СНВ-3, неудобства по ПРО могли быть определенные «гостинцы», другой вопрос, насколько они важны Москве. Это, например, явно не «морковка» ВТО: РФ и в этом случае не получит от Запада новейших технологий. Некое ослабление хватки США на постсоветском пространстве не следует принимать за добрую волю: очевидно, что у России сегодня все равно недостаточно сил для полноценной реинтеграции. Под большим вопросом – разворот двух стран на общую борьбу с международным терроризмом. Россия наверняка не будет снова испытывать судьбу в Афганистане. А США даже после трагических событий в московском метро склонны рассматривать терроризм в России в отрыве от его мирового собрата. Что действительно было бы в интересах не только России, но и, подчеркиваем, самих США, так это переосмысление роли РФ на североевразийском пространстве на более важную, чем просто демпфера, амортизатора глобальной геополитики. По крайней мере Россия не должна стать ареной нового распада, межцивилизационных противостояний, экспансии с юга и востока, передела ресурсов и территорий. И в этом плане США никак не следует работать на «понижение акций» РФ. Наконец, зададим «крамольный» вопрос. Не слишком ли мы забегаем вперед с всеобщим ядерным разоружением, даже его декларацией? Ведь нынешняя попытка «десакрализации» ядерного оружия может как раз привести к обратному эффекту, дать толчок повышенному к нему интересу и стремлению им обладать. Убирая ядерные основы уходящей эпохи, не создавая при этом новых, не стоим ли мы перед угрозой понижения уровня безопасности и стабильности в мире?
