Ирина Саминская После открытий главных площадок Биеннале очередь настала для небольших персональных выставок и галерейных проектов. Гари Татинцян в своей галерее близ Кремля утверждает «Hunky Dory», в переводе «все в ажуре» и показывает работы известных европейских и американских художников, среди них есть даже «стихийный гений» Георг Базелиц, бунтарь, не раз шокировавший общественность экспрессией своего творчества. В Крокин-галерее световая инсталляция Владимира Кузьмина и Урсулы Молитор «Light time».
Свет – это поток квантов в единицу времени, завораживающий обывателей своей скоростью. Окружающая световой поток атрибутика активно используется в разных дисциплинах, начиная от философии, литературы, кино, заканчивая искусством. В инсталляции дуэта Кузьмина&Молитор свет – главный объект. Он скручен в люминесцентных лампах, упакован в деревянные ящики и закреплен на стене в виде абстрактных композиций, отсылающих к работам Казимира Малевича. Световые скульптуры художников выглядят как стильные дизайнерские объекты, но не более. А более – тот свет, который они распространяют, и визуальные эффекты, им достигаемые. Стерты углы, ярко освещены стены, потолок, и в воздухе осталось ощущение участия в лабораторном эксперименте.
В случае с «Light time» особенность света все преображать используется не в полную силу. Забыта вся предыстория, когда о скорости света еще не знали, а всех поражала его необычайная сила. Все, что светилось, наделялось необычайными чудодейственными свойствами. За скобками остались эмпирические домыслы, метафоричность света сведена к нулю. Но, несмотря на простоту концепции выставки – показать световые объекты, транспортированные из другой страны, сила и скорость светового потока таковы, что, попадая в него единожды, превращаешься в подобие «человека-молнии» и несешь в себе частицу света еще долгие годы.
Проект Гари Татинцяна с названием «Все в ажуре» или «Все ништяк» имеет отношение скорее к настроению галериста, чем к выставке. Художники, чьи имена стоят под таким заглавием, совсем не «ништяковые», наоборот – «колючие и зубастые». Больше всего работ Джонатана Меезе, австрийца, уже показавшего прошлой осенью Москве свои агрессивно-первородные скульптуры. Грубо слепленные человекообразные статуи закодированы как древние письмена. В их образах сталкивается и размазывается языческая идолообразная практика и современный постмодернизм с его склонностью к неожиданным очертаниям и гротеску. Выравнивает настроение Норберт Швонтковский с нежно-сентиментальными работами «Отель на скале» и «Старая гавань», больше похожими на зарисовки во время долгого путешествия. Их мирной энергии не хватает уже на сглаживание резких выпадов культового нью-йоркского художника Дэша Сноу в сторону американской культуры. Его коллажи с вырезанными буквами и картинками похожи на школьные поделки, со следами клея и напрочь лишены глянцевого блеска.
Афроамериканец Крис Офили завершает тему языческой интервенции двумя скульптурами «Серебряная и голубая луна». На другой половине галереи всех перевешивает классик Георг Базелиц с двумя работами: «Привет от римлян», прекрасно выполненный итальянский сапог, используемый инквизицией в «старые добрые времена», и работа «1953. Сталин», где даже отдаленно не напоминающий «вождя» человек висит вниз головой. Несмотря на свой почтенный статус классика, Базелиц, выставки которого практически всегда сопровождались скандалом и не оставляли равнодушными, в данном проекте играет роль предводителя, вводя всех участников в традицию радикального искусства.
Целиком выставка тянет на драгоценную, искусно инкрустированную шкатулку, подобный набор драгоценностей и ультрасовременный дизайн от Крокин-галереи достойно завершают обрамление невнятной концепции всей Биеннале.
