Марина Гайкович
При сотворении мира любой шум подойдет. Фото предоставлено пресс-службой Центра имени Мейерхольда
Премьера спектакля «Сотворение мира» прошла в Центре имени Мейерхольда. Авторы, по их мнению, разрушают традиционную концепцию театра и представляют новый взгляд на взаимодействие пространства и звука.
На самом деле собственно новаторского в спектакле куда меньше, чем заявлено. Заявленное разрушение укоренившейся концепции театра как аудиовизуальной формы, когда зритель становится непосредственным участником и творцом, – давно не ново, скорее всего подобные разрушения происходили не раз и в самом Центре имени Мейерхольда. Да и новая академическая музыка уже давно исполняется не только в консервативных филармонических залах, и композитор Николай Хруст (соавтор проекта) наверняка это знает на собственном опыте. Хотя не будем далеки от правды, если заметим, что имя этому молодому и очень талантливому автору сделали как раз те опусы, что были исполнены в традиционных условиях.
Акустическая мистерия, так позиционируют спектакль «Сотворение мира» авторы – это уже названный Николай Хруст, режиссер Наталия Анастасьева, хореограф Мариам Нагайчук эль Абдала, сценограф Анна Колейчук и мультимедиахудожники Дмитрий и Вячеслав Колейчук. Звуковая история некой вселенной вмещает любой шум – от стука в дверь, скрежета стула, хлопка в ладоши, пения или звучания фортепиано. Тембры акустических инструментов – рояля, скрипки, тромбона, контрабаса – преобразуются в электронные (спектакль создан при поддержке Центра электроакустической музыки Московской консерватории). Используются в спектакле и инструменты, созданные специально для этого проекта, их автор – художник и изобретатель Вячеслав Колейчук. Инструменты позиционируются и как арт-объекты, их автор дал им оригинальные названия, скажем, овалоид или самонапряженные колокола.
Что, собственно, происходит в зале? Сначала зрителей заводят в коридор, и в закрытые двери начинают агрессивно ломиться опоздавшие – позже выясняется, что это начало действия. Девушки в белых клеенчатых фартуках и нарукавниках провожают всех в зал и размещают за железной сеткой. Затем они исполняют ритуальные па и брякают крышками от кастрюль по полу. Следующая сцена – за деревянным столом, девушки играют в невидимые карты, приносят «дрова» (тубусы с шуршащим зерном внутри), вращают трещотку и очень условно танцуют (так называемая нетанцевальная хореография). Затем за стол провожают уже самих зрителей, и начинается, пожалуй, самая интересная часть. В столпе небесно-голубого света разыгрывается что-то вроде языческой мистерии, даже с жертвой – одна девица остается внутри, в то время как остальные переходят к самонапряженным колоколам. Вот это, пожалуй, самое интересное из увиденного и услышанного. Трубки колоколов словно парят в воздухе, перекрещиваясь друг с другом на манер противотанковых ежей. Одна из исполнительниц играет на колоколах, остальные микрофонами «разгоняют» звук, это действо действительно завораживает. Затем зрителя водят темными коридорами и пугают как в комнате страха, предлагают погрузиться в другую аудиовизуальную реальность (наушники и куб с дырочками, где видишь ряды цветных огоньков), наливают им воду после этого испытания. Пластмассовые стаканчики оказываются инструментом, и в финале уже зрители становятся исполнителями, их награждают вполне заслуженными аплодисментами. И, конечно, катят огромный белый шар – сотворение мира все-таки.
