Надо видеть положительное в наших отношениях

- ГОСПОДИН министр, прошло уже больше десяти лет, как Литва вновь обрела свою государственную независимость, строит армию. Как относится к своим вооруженным силам литовское общество и правительство страны?

- Существование армии - это одна из важнейших частей любого государства. И если говорить о нашей ситуации, то в 1990 году, когда возродилось Литовское государство, на его территории находилась чужая армия, и события, происходившие в стране, были вызваны именно этим обстоятельством.

Сегодня совсем другая обстановка. Мы создавали свои вооруженные силы буквально с нуля. Было очень трудно, и с точки зрения финансов, и в психологическом отношении. Все-таки собственная армия - это был новый вызов для общества.

Прошло чуть больше десяти лет. Это очень короткий период истории. И если иметь в виду, что все делалось с нуля, без боевой техники, без необходимого оборудования - без ничего, на голом энтузиазме, где было очень острое понимание, что нам без армии не обойтись, - то этот период я оцениваю как крайне продуктивный.

Когда в нашем обществе проводятся различные социологические опросы, то становится видно, что популярность такого института, как армия, как оборона страны - края, как мы говорим, все время находится наверху. Почему так? Видимо, потому что мы стараемся быть транспарентными для общества, стараемся объяснить, зачем существуем, для чего, что делаем и почему, зачем принимаем участие в миротворческих операциях и, кстати, не на территории нашей страны, а где-то далеко. Во всех горячих точках есть наши солдаты. Они и в Косово, и в Боснии, и в Ираке, и в Афганистане, и в Македонии, и в других горячих местах. И везде их работа оценивается нашими партнерами самыми высокими оценками. А это оценка профессионализма армии.

Хочу подчеркнуть, здесь не идет речь о миллионе солдат и офицеров, как в России, мы к таким размерам не стремимся, более того, численность наших Вооруженных сил будет еще больше оптимизирована. К 2007 г. мы поставили своей целью уменьшить армию вместе с активным резервом всего до 17 тыс. человек. И мы думаем брать качеством, а не количеством, умением участвовать в общих операциях, стандартизацией обучения, технической стандартизацией┘ Это те вызовы, которые сейчас как раз и находятся в наших рабочих планах.

Работать очень интересно. Сложно и легко. Легко, потому что конкретно знаем, что хотим сделать сегодня, завтра - до 2010 г. И по тем же причинам сложно. Потому что, если знаешь, что нужно сделать, можно проверить, получилось ли. А вся эта работа должна быть подкреплена ресурсами, что до сегодняшнего дня получалось довольно неплохо.

Я счастлив, что армия стала привлекательным институтом для людей. И чем дальше, тем больше людей хотят туда попасть, хотят получить эту профессиональную военную работу. У нас очень большие конкурсы в военную академию - она стала самым популярным вузом в стране. Все эти моменты, конечно, воодушевляют.

- Литва приглашена в НАТО. Многие страны и их армии будут играть в альянсе свою специфическую роль. Какую задачу предполагается возложить на литовскую армию? Будет ли у нее своя специализация или нет?

- Мы находимся в процессе диалога с НАТО. Мы еще формально не являемся членами Североатлантического альянса. Хотя во многих комитетах и рабочих группах принимаем участие. Но все-таки, не в полной мере можем работать в той или иной ситуации и еще не сидим, как говорят, у стола, когда там принимают решения. Так что тут рано делать окончательные выводы. А то, что мы ищем возможности приложения своих сил, это так. Есть свои идеи, хотя сейчас я не хотел бы их озвучивать, так как принятие решения зависит от многих обстоятельств. Плюс, как я уже сказал, мы только с мая будущего года будем вникать в общие планы и вносить в них какие-то свои предложения.

Специализация в НАТО - это проблема не только для маленьких стран, но и для больших. Это как раз и есть характерная черта коллективной игры. Обычно ее сравнивают с футболом. Кто-то играет в поле, кто-то сидит на скамейке запасных, но все должны быть одинаково подготовлены: находиться в одинаковой форме, быть одинаково натренированными, знать и выполнять наигранные комбинации. Мы как раз к этому и идем.

- Но что вы можете предложить Брюсселю? Ремонт боевой техники?

- Нет, не только. Я исхожу из практических соображений, из того, что мы за свою короткую историю уже почувствовали и нащупали. Это и спецвойска, и военные медики, и саперы... Вот такие предложения. Думаю, мы в будущем будем уделять свое внимание именно этим подразделениям. Но, может, появятся и другие. Я просто не хочу забегать вперед.

- В российской печати утверждается, что "молодые солдаты альянса" будут, если вернуться к вашим ассоциациям, выходить на поле в качестве запасных, когда для НАТО придется выполнять самую опасную и неблагодарную работу.

- Мы уже сейчас, не будучи членами НАТО, не являемся запасными игроками. Это можно показать и на примерах. Тот же Афганистан. Наши войска специального назначения выполняют свои задачи на высоком профессиональном уровне. (Это не моя оценка, а оценка наших партнеров.) Это далеко не запасники. И в других операциях, может быть, не столь опасных, но наши солдаты тоже участвуют. Например, в Ираке они обслуживают боевую технику. Это тоже очень важно и нужно. У нас нет такой ситуации, что кто-то имеет какие-то привилегии, а кто-то нет. В НАТО такого не существует.

Мы сами тоже не собираемся быть на вторых ролях. Нас прекрасно понимают - те, конечно, кто хочет понять, - и воспринимают наше желание положительно. Мы действительно хотим сами не только пользоваться чувством безопасности, которое дает членство в НАТО, но и вносить свой посильный вклад в достижение такой безопасности. И когда станем полноценными членами Североатлантического сообщества, будем вести себя так же. Мы собираемся делить со своими союзниками и то бремя ответственности, которое накладывается на каждого члена НАТО, и бремя риска. В нашем обществе все это хорошо понимают. Потому наши ребята и служат далеко от Литвы, чтобы вокруг нашей страны все было стабильно, чтобы не нужно было рисковать своей жизнью дома.

- В Москве часто выражают недоумение, почему Вильнюс до сих пор четко и ясно не заявил о своем отношении к Договору об обычных вооруженных силах в Европе, не подписал этот документ. Озабочены и заявлениями некоторых литовских политиков о желании разместить в своей стране военные базы НАТО. Как бы вы прокомментировали эти озабоченности?

- И я хотел бы выразить свое недоумение, почему вы и ваши коллеги-журналисты считают, что Литва не заявила о своем отношении к Договору об обычных вооружениях?

В 1999 г. на саммите в Стамбуле наш президент Валдис Адамкус заявил конкретно и четко, что Литва присоединится к этому Договору, хотя некоторые страны этого не делали. Потом еще несколько раз наши руководители повторили свое обязательство с самых высоких трибун. А что еще можно сделать, если Договор не готов к присоединению других стран, он не ратифицирован даже Россией. Как можно присоединяться к какому-то соглашению, если оно не готово к этому?

- Но Россия кивает, в частности, и на Литву, а Литва кивает на Россию.

- Тут кивать нечего. Мы об этом говорили и с министром обороны Ивановым. Он тоже спрашивал, почему вы не вступили в этот Договор? Я ответил, как мы можем в него вступать, если ДОВСЕ не готов к тому, чтобы в него вступали. И поэтому я тоже, как вы сказали, недоумеваю, почему нам все время задают такой вопрос. Плюс к этому я еще раз готов повторить, что в будущем мы воспринимаем себя, как составную часть этого Договора. Конечно, мы выберем такие формы и квоты, которые будут на пользу безопасности нашей страны. Но мы очень положительно смотрим в будущее этого Договора.

Теперь о базах НАТО на наших территориях. Литва не собирается быть второстепенным членом альянса, она не собирается накладывать на себя какие-то ограничения. Это, во-первых. Во-вторых, если дело касается каких-то конкретных баз, которые мы собираемся открывать, этого в наших планах нет. Я об этом, кстати, говорил и в Москве на встрече с председателем комитета по обороне Государственной Думы генералом армии Николаевым. Но я не собираюсь отбрасывать такую возможность как версию, потому что она ничему не противоречит.

Мы обязаны выполнять все договоры НАТО с Россией, даже те, которые мы не подписывали, так как присоединяемся к альянсу уже после того, как они существуют. Но в формулировках Основополагающего акта Россия-НАТО говорится о "существенных размещениях". Я не говорю о "существенных размещениях", я говорю о возможности вообще. Никто не может сказать, что мы не имеем на это право. Я просто рассуждаю о такой теоретической возможности.

Если это потребуется для безопасности Литвы или для безопасности альянса, мы будем обсуждать эту проблему. Я не вижу тут ничего нелегального или чего-то еще, что направлено против интересов других стран.

- Недавно глава военного ведомства Сергей Иванов заявил, что между Россией и НАТО складываются отношения стратегического партнерства. Тем не менее он заметил, что Россия "рассчитывает на полное изъятие прямых и косвенных компонентов антироссийской направленности и из военного планирования, и из политических деклараций стран - членов альянса". Иначе, предупредил он, "это потребует коренной перестройки российского военного планирования и принципов строительства российских Вооруженных сил, включая изменение российской ядерной стратегии". Что вы думаете по этому поводу?

- Во-первых, я думаю, надо видеть то положительное, что происходит в наших отношениях. Сам так делаю и призываю своих коллег тоже это видеть. Кстати, это я почувствовал и в Колорадо-Спрингс на неформальной встрече министров обороны стран НАТО и кандидатов в альянс, где на некоторых мероприятиях присутствовал и министр обороны Сергей Иванов. Мы с ним там встречались и беседовали, хотя и кратко, но очень по-дружески. Обязан ему этими отношениями, которые сложились между нами за последний год. Я уважаю этого человека, если говорить о моем личном отношении, не только за его интеллигентность, но и за то, что с ним очень интересно беседовать. Я никогда не чувствую, что эти противоречия, о которых вы говорили, или иное понимание архитектуры безопасности стали причинами того, чтобы у нас разлаживались позитивные отношения друг к другу.

Так же и с НАТО. Мы видим положительную тенденцию. За последние два года эти отношения с Россией значительно улучшились. И в военном плане тоже. Есть заметный обмен информацией между Брюсселем и Москвой по антитеррористической борьбе. Есть хорошие проекты на будущее. С некоторыми странами, для которых это актуально, имеются идеи военно-технического сотрудничества┘ Этого не было еще даже четыре года тому назад. Это надо видеть, а не замечать какие-то тенденции обострения. По-моему, их просто не существует.

Более того, если перейти к вопросу о двусторонних отношениях, то я очень хотел бы, чтобы то, что мы задумали еще год назад и что запланировали, состоялось. Например, обмен визитами военных кораблей уже завершился. Наши корабли побывали в Балтийске, российские тральщики приходили в Клайпедский порт. Я их там посетил. Это первые такие шаги. Я пригласил бы через ваши средства массовой информации российских военных приехать на военные учения в Литву. Я бы хотел видеть ваших военнослужащих не только в качестве наблюдателей, но и участниками этих учений. А разве менее важны военно-политические консультации?! В этом кабинете, где мы с вами находимся, мы встречались с офицерами и генералами российского Министерства обороны, сейчас ждем, чтобы появилась такая возможность встретиться в Москве, периодически обмениваться мнениями, информацией┘

Так что мы идем по правильному пути. И, надеюсь, эти отношения только улучшатся в будущем.

- Тем не менее есть проблемы во взаимоотношениях. Например, вопрос транзита российских военных грузов. Какие тут существуют проблемы, как в Вильнюсе видят пути решения их? В том числе и решение проблемы вывоза компонентов ракетного топлива, которое осталось на территории Калининградской области?

- Мы говорили о военном транзите с министром обороны России еще в прошлом году, и я даже приводил ему соответствующую статистику. Так вот те правила транзита, которые применяются с 1993 г., действительно проходят очень гладко. Без всяких недоразумений. Я уж не говорю о каких-либо конфликтных ситуациях. Иногда случаются отдельные нарушения. Но уверен, они происходят не специально, - кто-то забывает какие-то документы оформлять. Все должны уважать установленные правила, и тут процесс будет проходить, как и проходил, без проблем.

Насчет "ракетного груза". Могут сказать, что этим вопросом занимается не наше ведомство, а Министерство путей сообщения, хотя мы в курсе событий. Железнодорожники должны в ноябре получить из России информацию по двум вопросам: по страхованию груза, и тут стороны близки к решению, и второй вопрос - конкретные даты вывоза. Вопросы страхования крайне важны. Если, не дай Бог, что-то случится, кто-то должен компенсировать ущерб. Это нормальные юридические требования. И вопрос только за российской стороной. В Москве должны все прояснить. Если прояснится, а я не сомневаюсь, что так и будет, то никаких проблем больше нет.

- Но появилась версия, что Вильнюс увязывает проблему вывоза компонентов ракетного топлива из Калининграда с вывозом и того ракетного топлива, которое осталось на его территории после ухода советских войск.

- Нет, такого вопроса не существует. Он даже не обсуждался. Есть конкретная проблема - топливо в Калининграде. Мы понимаем, что в связи с этим возникают экологические опасности и другие техногенные угрозы. Мы идем навстречу российской стороне. Но на правовом пути. И опять же близки к решению этой проблемы. Хочу подчеркнуть, что это не только ваша проблема, но и наша - общая. Мы ее решим, мы готовы к сотрудничеству в ее решении, а как это сделать, теперь зависит от технических деталей.

- Почему Литва переходит на боевую технику и оружие западного производства? Неужели российский автомат более дорогой, чем М-16? Ведь мы делаем Калашниковы и с натовским калибром. Или ориентация Вильнюса на Запад - это такая принципиальная политика, а не трезвый прагматический расчет?

- Я бы не сказал, что это политика. Просто средства, которые у нас отпускаются на закупку вооружений, не очень большие, чтобы их можно было тратить безоглядно. Нам требуется и высокое качество вооружения, и соответствующие стандарты, и возможность долговременного его обслуживания... По средствам связи этих стандартов мы с Россией найти можем не всегда. По калибрам, вы правы, проблем нет. Но возникают другие вопросы. Наши подразделения не очень большие, и мы, к примеру, в заграничных миссиях действуем не автономно, а принимаем участие взводом в составе батальона. Нам нужно иметь одно оружие, одни патроны - в полевых условиях, особенно в бою некогда ждать, когда для тебя привезут особые боеприпасы. Тут много причин. Нет только одной. Специально мы не собираемся выталкивать из своих вооруженных сил российскую технику. Такой тенденции нет. Все тендеры на закупку того или иного вооружения у нас проходят очень транспарентно. Информацию о конкурсе можно заблаговременно прочитать в интернете. Он обсуждается в печати и в парламенте. Мы очень взвешенно подходим к своему выбору. Тут не только цена имеет значение, но и те детали, о которых я уже говорил. Никто не требует, чтобы было только российское оружие или только западное. Только то, что в данный момент более эффективно и целесообразно.

Но так уже получилось, что транспортные средства и некоторое другое вооружение будут поставлять наши западные партнеры. Хотя российским оружейным фирмам дорога на наш рынок тоже не закрыта. Надо только понимать, что наши возможности крайне ограниченны.

Вильнюс-Москва